очередной круг над трибунами, увидел меня. Вот только что меня не было, и вот он я есть.
Нет, я не ожидал, что он кинется на меня с объятиями… но этот придурок вообще не нашёл ничего лучше, чем взять и брякнуться с метлы! С высоты метров этак в пять, на деревянные скамейки; долго пришлось бы собирать его кости по всей трибуне…
- Wingardium Leviosa! - ору я истошно, как будто пролил катализатор в нестабильное зелье.
Поттер завис в паре сантиметров над скамейкой; я подошёл поближе и отменил заклинание - с высоты в два сантиметра падать нестрашно.
- Хреновый, - говорю, - из тебя игрок в квиддич. Какого чёрта ты на метле удержаться не можешь?
Поттер смотрит на меня, и глаза у него - каждый с галлеон. Наверно, заговори снитч и скажи, что он не хочет, чтобы его ловили, реакция была бы примерно такая же.
- Послушай… - начинаю. И затыкаюсь сразу же.
Что я ему скажу? Как я ему это скажу?
- Я… я подумал…
- Ты что тут делаешь? - перебивает меня Поттер.
Ну хоть не через пару лет очнулся, и то хлеб.
- Спасаю твою шкуру, - фыркаю. - А то с метлы упадёшь, расшибёшься…
- Зачем ты сюда пришёл? - настойчиво долдонит Поттер. Глаза у него блестят так лихорадочно, что мне впервые приходит в голову: может, он просто спятил? - Ты же не знал, что я упаду с метлы!.. Или знал?
Я искренне кручу пальцем у виска.
- Что я - совсем идиот, убивать тебя вот так вот? Сам подумай, сколько дыр в таком плане… откуда мне было знать, что ты при виде меня навернёшься с метлы, как слабонервная девица?
Поттер краснеет, но как-то странно: на скулах выступают лихорадочные пятна, такие яркие, словно кто-то их нарисовал, а вся остальная кожа бледная-бледная.
- Я не ждал, что ты здесь будешь! Знаешь, тебе бы так оторопеть… Я же знаю, что тебе нечего делать у нас на тренировке! Ты вообще квиддич не любишь!
- Не люблю. Но на ваши тренировки хожу…
- Зачем? - задаёт Поттер всё тот же вопрос.
Я пожимаю плечами. Если бы я сам ещё знал…
- Я хотел… я подумал, что…
- Что ты подумал? - неожиданно мягко спрашивает Поттер.
- Я думал о том разговоре…
- И что надумал?
Я молчу. Что бы я сам ещё знал, что я такого надумал!..
Поттер, не дождавшись ответа, тихонько вздыхает, снимает очки, кладёт их на скамейку и трёт виски. Белки глаз у него исчерчены красными линиями лопнувших сосудов - чем, ну чем он занимается по ночам, явно ведь не спит?!
Я, не удержавшись, протягиваю руку и откидываю назад упавшие ему на лоб волосы.
Оказывается, они мягкие, как пух; нежные, гладкие, лёгкие, они обвивают мои пальцы упругими кольцами. Они на самом деле послушные - достаточно любить их, беречь их, нежить - и они сами лягут ровно и аккуратно, чтобы через минуту растрепаться снова и этим напроситься на новую ласку.
Поттер улыбается. Чему он так рад, хотел бы я знать?!!
- Я… - начинаю я снова, так беспомощно, что лучше бы молчал.
И Поттер, кажется, понимает, что мне лучше молчать. Во всяком случае, он говорит:
- Ш-ш! - и наклоняется поцеловать меня в губы.
У его губ привкус горького крепкого чая; свежесть и терпкость, тепло и нежность. Сердце бьётся сильно-сильно, и я не могу уже понять - его это сердце, или моё, и мне нет решительно никакой разницы. Тяжёлая горячая волна проходит по телу и оседает внизу живота - и я задыхаюсь от этой волны, прижимаясь бёдрами к Поттеру, и он прижимается в ответ, обнимает меня, целует, жадно, отчаянно; он пьёт с моих губ весь мой стыд, все мои муторные мысли, все мои сомнения и мучительные попытки подобрать слова.
Я пью его боль, его глухую обиду, его бешенство из-за навязчивой идеи; выцеловываю из него терзания и угрюмость, бессонные ночи и вопросы без ответа.
Он умеет целоваться; он ведёт, решительно и бережно, и я подчиняюсь, отдавая всё, что могу отдать, и принимая всё, что могу принять. Я никогда никого не целовал, кроме него.
Поттер прерывает поцелуй и прячет буквально пылающее лицо у меня на плече - я чувствую жар его дыхания сквозь всю одежду.
- Какой… ты… - шепчет он.
- Какой? - переспрашиваю я машинально.
- Чудесный, - говорит Поттер, и по голосу я понимаю, что он улыбается.
Мы долго стоим молча, обнявшись; негреющее зимнее солнце освещает нас. Ярко-красный и золотой цвета квиддичной мантии Поттера почти слепят; его тонкие пальцы лежат на моих плечах, и я совершенно не хочу что-либо менять. Мне ещё никогда не нравился этот мир до такой степени, как сейчас.
- Джеймс! - кричит кто-то издалека. - Сохатый!!
- Сириус меня ищет, - Поттер размыкает объятия и отступает на шаг.
- Вот как? - говорю я.
Поттер поспешно закрывает мне рот ладонью.
- Не надо больше… ссориться! - говорит он почти умоляюще. - Давай сегодня в девять встретимся у бокового коридора на первом этаже - у того, который заканчивается портретом Луцилия Паркинсона? И… э- э… договорим.
Я облизываю губы и говорю:
- Давай.
Если я хочу туда успеть, надо идти - уже без десяти девять. Я, если честно, боюсь, но я пойду.
Меня ещё никто и никогда не называл чудесным».
Глава 13.
- Завтра Рождество, - Фред составил на тарелке домик из тостов.
- Может, устроить праздник, а? - Джордж окружил строение брата полянкой из стебельков петрушки.
- Праздник? - Гарри, подперев щёку кулаком, рассеянно любовался на архитектурные потуги близнецов. - Почему бы и нет…
- Скажем, нечто вроде бала, - Фред, вдохновлённый наличием благодарной аудитории, вырезал ложкой цилиндрик из апельсинового мармелада и аккуратно пристроил его на домике в качестве трубы.
- Музыку мы обеспечим, - Джордж раскрасил крышу домика ярким острым соусом. - Потанцевать, думаю, все будут рады, а если ещё весельем будем руководить мы, то никто просто не успеет заскучать.
- Не успеет - это очень точно сказано, - под укоризненным взглядом Фреда Гарри стянул мармеладную трубу. Апельсин и острый соус составили очень странное сочетание. - Пусть хоть напряжение сбросят… а то боевой дух начал падать ниже плинтуса.
- Ничего, поднимется, куда денется, - Джордж, увлекшись, украсил петрушечную лужайку абстрактными цветами из взбитых сливок. - Не может - научим, не хочет - заставим!
- Вот только где подарки взять? В Хогсмид или в Лондон не прошвырнёшься… - Гарри совершенно машинально подцепил на палец сливочный цветок и слизнул. - Если только изощриться в Трансфигурации или Чарах…
- Старшие курсы, может, и изощрятся, - Фред последовал примеру Гарри. - А младшим будет совсем тоскливо.
- С Луной им не будет тоскливо, - хмыкнул Гарри. - Но они привыкли получать подарки от родителей, а родителей у трети уже убили, либо они в бегах…
Джордж посмотрел на разграбленную лужайку, взял один из тостов крыши и разрезал его на три части.
