гитлеровской ставке большое беспокойство. Из Берлина один за другим неслись строжайшие приказы об усилении охраны железных дорог и борьбы с партизанами. На коммуникации дополнительно было брошено большое количество войск, в том числе части «СС» и полиции. Но все эти меры не давали существенных результатов. Так, в сообщении штаба 3-й немецкой танковой армии, относящемся к маю 1943 года, говорилось:
«Взрывы на дорогах, железнодорожных путях и всевозможные налеты превратились в систему, и движение в тыловых районах позади фронта стало совершенно невозможным».
К весне 1943 года немецко-фашистское командование потеряло всякую надежду подавить партизанское движение и все свои усилия направляло главным образом на защиту тылов своих армий и важнейших коммуникаций. Однако и эти меры в условиях бурного роста партизанского движения оказались малодейственными. Противнику не удавалось отвлечь партизан от боевой деятельности на его коммуникациях даже проведением крупных карательных операций.
Гитлеровцы нередко прибегали и к провокациям. Фашистское командование пошло даже на то, что обещало в своих листовках полную безнаказанность партизанам-подрывникам за их прошлую деятельность. Оно обещало предоставить им всякие блага и работу по специальности. В ответ на эти посулы на немецких листовках партизаны писали резолюции:
«Наша специальность в военное время — пускать под откос вражеские поезда».
Безуспешность попыток подавить партизанское движение вынуждала фашистское командование тратить все больше сил и средств на непосредственную охрану путей сообщения.
Особое внимание противник уделял охране больших мостов и крупных железнодорожных станций. Здесь, как правило, создавалась мощная круговая оборона, располагались сильные, хорошо вооруженные гарнизоны, прикрытые сложными инженерными заграждениями. Кроме того, железнодорожные узлы и большие станции в большинстве случаев находились в крупных населенных пунктах или вблизи их, где имелись значительные гарнизоны немцев, которые привлекались к охране перегонов и участков дорог, прилегавших к узловым пунктам коммуникаций немецко-фашистских войск. В случае необходимости к обороне станций и пристаней привлекались и части, находившиеся в воинских эшелонах. При этом в районах, где партизаны действовали особенно активно, здания станций, водонапорных сооружений и другие важные объекты обносились высокими бревенчатыми заборами с земляной прослойкой или двойными заборами, проволочными заграждениями. На особо опасных участках подходы к станциям защищались дзотами. На важных двухпутных железнодорожных магистралях была установлена усиленная охрана и всех малых мостов. В большинстве случаев она состояла из усиленных взводов, располагавших бункерами, дзотами и инженерными заграждениями.
Для охраны перегонов и участков дорог вне населенных пунктов противник создал множество инженерно-технических сооружений, ввел систему патрулирования, постов, засад. На железнодорожных магистралях курсировали бронепоезда, а на шоссейных дорогах — бронеавтомобили, танки и танкетки.
Первоначально патрули, имевшие служебных собак, серьезно затрудняли минирование железных и шоссейных дорог. Однако партизаны вскоре приобрели необходимый боевой опыт и научились обходить охрану и патрулей.
«Размещалась охрана по ж.-д. будкам, казармам на переездах и больших мостах командами от 40 до 120 человек. Порядок патрулирования: по полотну шло 2—3 человека, и две команды по 6—8 человек шли в боковом охранении. Такая организация охраны не тревожила партизан. Группа партизан в количестве 5—6 человек подходила к ж.-д. полотну, залегала и ждала момента, когда подойдет патруль; пропустив его, свободно ставила мину»[444] —
говорилось в отчете штаба соединения В. А. Бегмы.
Не оправдались надежды гитлеровцев и на бронепоезда, брошенные для охраны перегонов. Партизаны часто наблюдали такую картину: впереди идут немецкие минеры с миноискателями и собаками, по сторонам вдоль пути, несколько впереди минеров, идет охранение, иногда также с собаками, а сзади за минерами медленно, рывками следует бронепоезд, толкая впереди себя 2—3 платформы, груженные балластом.
Подобная охрана сама по себе вызывала длительную задержку движения воинских эшелонов. Кроме того, партизаны ухитрялись устанавливать мины после прохода бронепоезда. А более опытные подрывники специально охотились за бронепоездами, так как крушение их вызывало значительно больший перерыв движения, чем крушения обычных поездов.
На перегоне Нежин—Носовка систематически курсировали два вражеских бронепоезда. Командир полка партизанского соединения «За Родину» выделил для уничтожения бронепоездов роту, состоявшую из ста бойцов и вооруженную двумя 45-миллиметровыми пушками, станковым пулеметом, автоматами и винтовками. В ночь на 23 июня 1943 года партизаны заминировали путь двумя 50-килограммовыми бомбами и 152-миллиметровыми снарядами, протянули шнуры к местам управления и залегли в засаде. Рано утром со стороны Нежина показался бронепоезд, шедший со скоростью около 10 километров в час. Впереди паровоза двигались две платформы, груженные рельсами, шпалами и другими материалами. В момент крушения благодаря взрыву обеих мин под бронепоездом паровоз перевернулся, вагоны остановились. В это время по вагонам был открыт огонь из пушек и стрелкового оружия. Команда была уничтожена. С бронепоезда были взяты две 45-миллиметровые пушки, три ручных пулемета, винтовки, шесть ящиков с патронами, три ящика гранат, 300 снарядов. Оставшееся вооружение и боеприпасы партизаны сожгли. Отряд потерь не имел. Движение поездов было прервано на 12 часов. Второй бронепоезд после этого немцы предпочитали держать на станции. Так же удачно и без потерь со своей стороны группа подрывников соединения А. М. Грабчака уничтожила вражеский бронепоезд па участке Славута — Здолбунов.
Так возникли специальные группы истребителей бронепоездов. Только на дороге Ковель — Сарны эти группы вывели из строя четыре бронепоезда, крушения которых вызвали большой перерыв движения поездов. Прибывавшие для расчистки и восстановления пути ремонтно-восстановительные поезда сами подрывались на минах.
Не располагая достаточным количеством войск, немцы пытались привлечь для охраны перегонов местное население, Насильственно мобилизованные жители окрестных сел расставлялись парами вдоль пути на расстоянии 50—100 метров. Им вменялось в обязанность сигнализировать о появлении партизан немецким постам, которые располагались на расстоянии 50—100 метров один от другого. Нередко к столбам и деревьям около дорог немцы привязывали собак, чтобы они лаем предупреждали о появлении подрывников. Но и эта затея гитлеровцев провалилась. Большинство охранников из местных жителей помогало подрывникам. Они успокаивали собак, сигнализировали немцам о «благополучии», выводили партизан в безопасные места. Вскоре немцы были вынуждены почти везде снять местных жителей с охраны дорог и усилить свои посты засадами. Но партизаны научились бороться и с засадами, производя отвлекающие действия, минируя дороги в момент смены засад.
Нараставшие удары партизан вынуждали немцев еще более усиливать меры по охране путей сообщения. Они сооружали доты и бункера на перегонах, около переездов, станций и мостов, различные проволочные препятствия, в том числе и электрифицированные, устанавливали минные заграждения, вырубали леса по обеим сторонам магистралей полосой в 50—300 метров. Вдоль железных дорог устанавливалась запретная зона: охране вменялось в обязанность уничтожать всякого человека, появившегося на полотне без предупреждения. Днем запретные зоны просматривались с вышек и в случае необходимости простреливались из пулеметов. Во многих местах были установлены автоматические сигналы, затруднявшие подходы к объектам, а на особо важных и опасных направлениях в глубоком тылу пути непрерывно освещались.
Одновременно противник стал широко предпринимать технические меры, затруднявшие партизанам установку мин и облегчавшие врагу обнаружение их. С этой целью широко практиковалась специальная
