Колхозники села Щербинки Осташевского района читают расклеенную партизанами подпольную районную газету. 1941 год.
Однажды в середине ноября в землянку к А. И. Бормотову и командиру отряда И. Н. Назарову пришла Вера Прохорова.
— Что случилось? — спросил Александр Иванович.
— Мы с Зайцевой несколько дней назад были в деревне Щербинки. Говорили с колхозниками, роздали им газеты, листовки, рассказали о положении на фронтах. А сегодня мне передали, что местный староста Барташев и полицай Кобызеев, увидев газету у двух женщин, избили их, пригрозили сдать немцам… И вообще оба холуя из кожи лезут, чтобы услужить фашистам… Указали солдатам, где колхозники спрятали продукты, вместе с немцами грабят население, выдали фашистам двух колхозных активистов, их расстреляли…
— Значит, ты считаешь, Прохорова, с этими предателями быстрей кончать надо?
— Надо! Плачет от них народ… хуже фашистов эти негодяи!
Через несколько дней пасмурным ноябрьским вечером в Щербинку неожиданно ворвались партизаны. В центре села был собран сход Пришли все — от мала до велика. Партизаны вывели предателей. Был зачитан приговор:
«За предательство русского народа, за пособничество немецким оккупантам в разграблении нашей Родины и нашего народа Кобызеев и Барташев приговариваются к расстрелу.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».
Предатели молили о пощаде, но никто не хотел сказать и одного слова в их защиту. «Собаке — собачья смерть», — с гневом говорили колхозники.
В тот же вечер партизаны провели в селе собрание. А. И. Бормотов познакомил жителей с положением на фронтах, рассказал о партизанской борьбе. После собрания несколько молодых ребят из тех, кто остался в деревне, попросились в отряд, а многие колхозники принесли партизанам теплую одежду и продукты.
— Это вам, сынки, — говорили они, — крепче бейте фашистских гадов, а мы вам всегда поможем.
Такие же собрания прошли в селениях Грули, Филатово, Соколово, Шанкино, Вишенки и других. И всюду крестьяне с радостью и надеждой встречали отважных патриотов, жадно слушали слова правды, старались помочь партизанам продовольствием, одеждой — всем, чем могли.
Отряд Назарова стал поистине грозной силой для врага. Густые Осташевские леса надежно укрывали партизанскую базу. Почти каждую ночь и каждый день небольшими группами и целым отрядом уходили с этой базы на боевые операции отважные патриоты.
Успехам отряда во многом содействовала точная разведка. Как правило, ее вели два самых юных партизана — осташевские школьники Толя Шумов и Володя Колядов. Оба они весной сорок первого года окончили девятый класс, были комсомольцами. Вместе со старшими товарищами, когда настал грозный час испытаний, принесли они мужественную присягу на верность Родине, вместе с ними повторяли слова:
«За сожженные города и села, за смерть наших людей, за насилия и издевательства над моим народом я клянусь мстить врагу жестоко, безжалостно и неустанно!»
Клятву свою юные патриоты сдержали. Их, бесстрашных разведчиков, командир отряда посылал на самые опасные участки, и комсомольцы постоянно доставляли партизанам ценные сведения о движении и дислокации войск противника, о количестве вражеских солдат и техники в том или ином населенном пункте.
Однажды командир отряда Назаров послал Шумова, Колядова и молодого коммуниста Аксенова в селение Сумароково. На опушке леса партизаны остановились. Аксенов взглянул в бинокль.
— Танки… Но сколько их в селе?
— Пойдем уточним…
Ребята отправились в Сумароково, прошли по всему селу и уже собрались покинуть его, как их остановил вражеский патруль. Фашистам и в голову не могло прийти, что это разведчики, поэтому их попросту впихнули в сарай, где уже находилось несколько мужчин и женщин. Через полчаса всех задержанных вывели под охраной в лес и заставили таскать бревна для «лежневки» — дороги, которую прокладывали фашисты через болото.
Разведчики могли застрять здесь не на один день, но, на их счастье, над лесом промчалась эскадрилья советских самолетов и развернулась вдоль дороги. Раздались пулеметные очереди. Фашисты бросились кто куда, а ребята, воспользовавшись сумятицей, скрылись. Через несколько часов они уже докладывали командиру:
— В Сумарокове пятнадцать танков. Все стоят в центре села, и только один на окраине…
Назаров задумался.
— Рискнем? — спросил он у комиссара.
— Рискнем, но расчетливо!
Три партизана и с ними командир отправились на рискованную операцию. Уже совсем рассвело, когда смельчаки были на окраине села. Разведчики не подвели: у старой кузницы стоял фашистский танк. Около него копошились несколько человек.
— Прикрывайте меня! — шепнул Назаров партизанам и пополз вперед. Когда до машины оставалось чуть больше десятка метров, он швырнул одну за другой две противотанковые гранаты. Прогремели взрывы, вслед за ними затрещали автоматные очереди партизан. У фашистов началась паника. Загремели выстрелы. К взорванному танку бежали солдаты. Но партизаны уже были далеко.
Вскоре юным разведчикам пришлось разлучиться. Колядов остался в отряде Назарова, Шумова же направили в отряд Проскунина… Здесь, на новом месте, Толю ожидала радостная встреча с матерью: Евдокия Степановна Шумова, инструктор райкома партии, была в этом отряде партизанским «старшиной» — обеспечивала бойцов продовольствием и одеждой.
И в этом отряде юный разведчик Шумов не знал ни минуты отдыха, выполняя сложные задания. Без устали ходил он по явочным квартирам, доставляя подпольщикам листовки, номера районной газеты, отпечатанные в лесной типографии, приносил ценные сведения, которые передавали ему для партизанского командования оставленные на местах люди.
В числе связных, людей высокого мужества и долга, была Мария Гавриловна Кораблина, учительница Солодовской средней школы. Женщина уже немолодая, беззаветно выполняла она свою трудную, опасную работу. На окраине соседней деревни Вишенки она замаскировала «почтовый ящик». В любую погоду — в метель и мороз, вечером и ночью ходила она к этому «ящику», оставляла в нем свои донесения о действиях и расположении врага, брала оставленные там связными газеты и листовки, разбрасывала и расклеивала их по деревне.
Большинство односельчан не знало о ее подпольной деятельности, но кое-кто догадывался. Однажды Кораблину остановила на улице соседка.
— Смотри, Мария Гавриловна, тебя полицаи подозревают. Уходи, пока не поздно.
Да, уходить было нужно, но в отряде ждали от нее сведений, а главное, был канун Дня Конституции и утром народ должен был читать свою советскую газету. Иначе какой же праздник! И она снова пошла к «ящику». На этот раз встретилась с одним из партизан. Он передал Марии Гавриловне свежие газеты и листовки. Узнав о предупреждении, он также посоветовал: нужно уходить.
Тревога была не напрасна. Под утро на квартиру Кораблиной ворвались полицаи и фашистский офицер. К счастью, листовки и газеты уже были переданы в надежные руки. Обыск ничего не дал, и полицейские ушли. Кораблина не стала дожидаться вторичного «визита» и ушла в другое село, где продолжала свою опасную работу.
В условиях подполья, соблюдая строжайшую конспирацию, райком партии укреплял и расширял свои связи с массами, поднимал их на борьбу с фашистскими оккупантами. Подпольный райком постоянно
