а затем как назлонаступила эра мизерного подкидного,презренного,но, к несчастью, глобального олуха51и тогда достойные, честные игроки огорчились,познали оторопь и афронт,а нечестные и дурные обрадовались,стали жульничать еще пуще,сделался форменный ералаш,короли до того поглупели,что приказали всё низменное возвысить,а всё высокое низвести52и крестовые те походы разжаловали в трефовые,объявили несправедливыми,дали волю шестеркам и прочим фоскампублично куражиться над ветеранами и над памятью тех,которые, в принципе, возвратились,но были изгнаны вон,потому что — не узнаны53ибо они являлись в ином обличии,в виде небесных птах,и влетали в дома ихи всем видом своим и посвистомизвещали, что это они,что они вернулись,но жёныи даже матери им не верилии уверяли их, глядя искоса:вы — не те,те — не птицы,и восклицали: va via,кричали: fuera, shoo54и те улетали и больше не возвращались,и, поминая их,говорилось, что пали, мол, смертью довольно доблестных,но достаточно слаботелых,или, как выразился летописец,вельми тщедушных55казалось бы, ай да эпитет,ан нет:просматривая манускрипт,венценосный цензор,коего почитали лучшим стилистом отечества,сделал на поле помету: стильи был столь любезен,что там же представил свой вариант:пали смертью изящных56хвала вам, ваше величество,ваше речение,будучи самых галантных свойств,преобратило собой всю страницу,оно осияло её тем же светом,светом, позвольте заметить, подлинной прециозности,каковым оживило позже названье музея57музея имени вас,музея,воздвигнутого в вашей столице по вашему указанию и прожекту,музея,в котором стозимья спустявозникал по утрам созерцательи собеседник ваших настенных портретов,поклонник вашего образа бытия и стиля правления,