— А тебе трудно поговорить, да? Ведь в одной с ними комнате ночуешь!
— Знаешь поговорку: «Попытка — не пытка, а спрос — не беда»?
Демьян взглянул на меня, потом на Ваню Сердечкина. Мы трое ночевали в той комнате, где помещалось четвертое звено.
— Конечно, ребята… Дело, ребята, конечно, трудное, но все-таки попробовать можно. Правда, ребята? — сказал Ваня.
«Трудное»! Мне это казалось такой задачей, над которой самый лучший дипломат себе голову сломает. Посмотрели бы вы на звеньевого четвертого звена Мишку Авдотьина! Он большой, грузный и всегда такой спокойный и серьезный, словно ему не тринадцать лет, а все тридцать. Попробуйте убедите такого в том, что белое — это черное, а черное — белое.
Через несколько минут мы лежали в постелях.
Совсем стемнело. За окном пропел горн: «Спать пора, спать пора!» Однако четвертое звено еще не угомонилось. В углу комнаты слышались возня, приглушенный смех и мягкие удары: там затеяли драку подушками. Вдруг кто-то сказал: «Внимание! Воздух!» — и началась игра в «противовоздушную оборону». С минуту все лежали тихо и прислушивались к писку залетевшего в комнату комара. Затем Сережа Огурцов скомандовал сам себе: «Пятая батарея, огонь!» — и принялся быстро хлопать над собой ладонями, стараясь в потемках попасть по комару. Когда «вражеский самолет» вышел из зоны его «обстрела», открыла огонь «шестая батарея», то есть Сурэн Атараев.
Ни Демьян, ни Ваня, ни я не принимали участия в игре. Я все думал, думал, думал, с чего бы начать наш дипломатический разговор, да так ничего и не придумал. Как видно, и у Демьяна и у Вани дела были тоже неважные. Демьян, кровать которого стояла рядом с моей, лежал совсем тихо. Ваню я не мог видеть, но слышал, как он ворочался и вздыхал.
Наконец комара убили, и четвертое звено успокоилось. Наступила тишина. Даже Ваня перестал вздыхать. В открытое окно над моей головой потянул теплый ветерок и принес с далекой железнодорожной станции свисток, потом гудок и частое уханье паровоза, сдвигающего с места состав.
— Михаил! — пробасил вдруг Демьян.
— Ну? — сонным голосом отозвался тот.
— Вы завтра лодку будете ремонтировать?
— Угу.
— А мы — на песок.
— Знаю. Спи!
Наш звеньевой после этого долго молчал, а я лежал и нервничал: ведь Михаил каждую минуту мог уснуть! Наконец Демьян равнодушно сказал:
— Не завидую я вам.
Миша не ответил и даже начал похрапывать. Демьян встревожился:
— Михаил! Слышишь?
— Тьфу ты!.. Что тебе?
— Не завидую я вам, что придется с лодкой возиться.
— Ну и не завидуй. Я спать хочу.
— Песок, ребята… песок — это настоящее дело, а лодку ремонтировать — это детские игрушки, да? — сказал из темноты Ваня Сердечкин.
Миша молчал, зато Сережа Огурцов проговорил:
— А что в нем хорошего, в песке? Таскай да таскай!
— Это как сказать, — загадочно проговорил Демьян.
— Кто не понимает, тому, конечно, и правда только «таскай да таскай», — добавил Ваня.
— А ты понимаешь?
— А то нет!
— Ну, что ты понимаешь?
— Что понимаю? — Ваня помолчал. — А вот то и понимаю, что понимаю. Правда, ребята?
— Само собою разумеется, — подтвердил Демьян.
Сергей громко зевнул:
— Ну вас!.. Болтают чего-то, а что — сами не знают.
Я лично знал только одно: ничего у нас не получается с дипломатическим разговором. Я шепнул Демьяну:
— Кончай! Безнадежно!
Однако он не послушался и заговорил громче прежнего:
— В том-то весь интерес и заключается: песок — неинтересное дело, а ты сделай его интересным! Вот где почетная задача!
Одна из кроватей заскрипела.
— Послушай! У тебя в голове песок или мозги? — с чувством сказал Сурэн. — Отбой был или не был?
— Ну, был. А ты знаешь, что такое песок? Это простор для рационализаторской мысли!
— Чего, чего, чего? — переспросил Сергей.
— Того! Придумать, как поставить парус, — легко. Ты вот придумай, как на подноске песка рационализацию провести, тогда — другое дело. Тогда, значит, ты человек… человек… мыслящий.
— Ты вот попробуй, ты вот попробуй! — затараторил Ваня. — На песок почти два отряда назначили, а ты попробуй, чтобы десять человек справились. Попробуй рационализацию придумать!
— А ты какую придумаешь рационализацию? — спросил Мишка. Он оказывается, еще не спал.
Демьян и Ваня молчали, но мне в голову пришла как будто не плохая мысль.
— Не носилками его с того берега таскать, а в лодке возить!
— У-у! — протянул Сережка. — Пока лодку нагрузишь, да пока переплывешь, да пока перенесешь песок на линейку, — полдня уйдет.
— Лучше даже не лодку, — сказал Ваня. — Лучше такой деревянный желоб построить с того берега до самой линейки. Тот берег высокий и…
— Знаешь, когда ты такой желоб построишь? — сказал Сурэн. — Когда вторая смена в лагерь приедет.
— Можно без желоба. Можно проще… — начал было Демьян и вдруг умолк.
— Ну? — сказал Мишка.
Демьян не ответил.
— Демьян! Зачем молчишь? Еще не придумал, да?
— Хватит. Спать пора! — сказал Демьян.
Этого я никак не ожидал.
— Можно еще и по-другому… — заговорил Ваня.
Но Демьян его оборвал:
— Иван, слышишь! Довольно тебе!
— Чудак ты какой человек, Демьян!.. Я хотел сказать…
— А я говорю: хватит. Я знаю, что делаю! — Демьян толкнул меня в бок и прошептал: — Не спи. Слышишь? Секретный разговор… гениальная идея!
…Утром сто восемьдесят наших пионеров, одетых в синие трусы, голубые майки и белые панамы, стояли на линейке и жмурились от солнца. Звеньевые и вожатые уже сдали рапорты. Старший вожатый Семен Семенович ходил перед строем и говорил:
— Внимание! По первоначальному плану второй отряд целиком и три звена первого отряда должны были сегодня носить на линейку песок. Полчаса тому назад звеньевой Демьян Калашников заявил мне, что его звено одно берется выполнить всю работу в тот же срок. Посему второй отряд совместно с двумя звеньями первого отряда направляется сегодня не на песок, а в лес за земляникой. Вопросы есть?
Сразу поднялось несколько десятков рук. Всем хотелось узнать, как это мы, восемь мальчишек, думаем заменить почти два отряда. Но Семен Семенович отказался ответить:
— Это пока секрет изобретателей. Сами попробуйте догадаться.
Мы тоже держали все в тайне, хотя за завтраком к нам приставал с расспросами почти весь лагерь. Я
