доверял.
— Пенелопа довольна жизнью, — ответил я. — У неё появились новые друзья, знакомые, почитатели её таланта и даже поклонники. — (При этом я внимательно следил за реакцией Диониса: полный ноль, он и бровью не повёл.) — Здесь никто не смотрит на неё косо из-за её происхождения, для всех она сестра короля, правнучка великого Артура Пендрагона. И знаешь, Бренда говорит, что за последнее время Пенелопа сильно изменилась, стала более раскованной и общительной, реже впадает в меланхолию.
— Ещё бы! Ведь у неё появился ты.
— Не только это. В Экваторе она общалась на равных лишь с простыми смертными и немногочисленными родственниками; но в целом колдовское сообщество относилось к ней свысока, пренебрежительно. А здесь из изгоя она превратилась в важную персону, стала одним из главных лиц в Доме.
— А как близнецы?
— Тоже на жизнь не жалуются. Вдали от клеветников им дышится гораздо свободнее. Вот уже две недели я не слышал от них заверений, что между ними ничего нет, не было и быть не может. Но меня всё больше беспокоит отношение Бренды к мужчинам. Внешне кажется, что она довольно раскованная девочка, порой ведёт себя слишком игриво, на грани фола. Но это лишь показуха. Постепенно у меня создаётся впечатление, что она боится мужчин. Причём боится панически. Не знаю, в чём дело. А спросить прямо — у неё или Брендона — пока не решаюсь.
Дионис ненадолго задумался, будто колеблясь, потом заговорил:
— По-моему, всё началось с замужества Бренды. Странный был этот брак, и вовсе не потому, что она взяла себе в мужья простого смертного. Тогда она очень страдала.
— Да, Брендон говорил, что она очень болезненно перенесла смерть мужа.
— Но это не вся правда. Ещё болезненнее Бренда переносила само замужество. В тот период я несколько раз встречался с ней. Она была очень плоха — тени под глазами, опустошённый взгляд, вялость, апатия. Да и Брендон был не в лучшей форме, много пил, употреблял транквилизаторы... а может, и кое-что позабористее. И если начистоту, то только после смерти мужа Бренда начала приходить в себя — а вместе с ней очухался от депрессии Брендон.
Какое-то время я переваривал услышанное. Самые разные мысли путались в моей голове, извиваясь, как змеи, кусаясь и жаля друг дружку.
— Не знал об этом, — наконец вымолвил я.
— Вряд ли им приятно вспоминать те времена. Возможно, муж Бренды был сексуальным извращенцем, но она так безумно любила его, что не могла бросить.
— Это не похоже на Бренду, — сказал я.
— Вот именно. Она всегда была рассудительной девочкой, очень волевой и решительной. Но, с другой стороны, женщины парадоксальные существа, не зря поэты так много говорят об их загадочной душе. А Бренда по части парадоксальности... — Дионис осёкся. — Кажется, я начинаю сплетничать. Лучше расспроси близняшек. Пусть сами расскажут, что сочтут нужным.
— Ладно, — кивнул я. — Кстати, раз Александр исчез, то у тебя будет больше времени на вербовку «уток». Как быстро ты справишься?
— Полагаю, месяца за полтора. Теперь я смогу действовать активнее. Ты не против, если я посоветуюсь с дедом?
— Нет проблем. Я сам хотел обратиться к нему, но затем подумал, что негоже взваливать на него свои заботы.
— А зря. Ведь речь идёт об основании Дома, и помощь Януса в отборе кандидатур была бы нам очень кстати. У него безошибочное чутьё на людей.
— Да. Это будет замечательно. — Последнее слово я произнёс зевая.
— Вижу, твоя бессонница проходит, — заметил Дионис. — Ступай-ка отдохни. Впереди у тебя хлопотный день.
— Так и сделаю, — сказал я. — Доброй тебе сиесты, кузен.
— А тебе спокойной ночи, Артур.
Фигура Диониса растворилась в тумане. Я немного задержался у зеркала, чтобы посмотреть, вправду ли у меня воспалённые глаза, но когда туман расступился, я с удивлением увидел в зеркале не собственное отражение, а Брендона — в карминовом халате, со всклокоченными волосами и сердитым взглядом.
Сначала я несколько раз моргнул, решив, что от усталости у меня пошли глюки. Но нет — Брендон был реален, к тому же чертовски зол.
— Привет, Артур, — сказал он. — Вот чудеся. Я же вызывал тебя через Самоцвет.
— Должно быть, моё зеркало перехватило вызов, — предположил я. — Только что я разговаривал с Дионисом.
— А я — с Морганом. Он то ли рехнулся, то ли что-то задумал.
— А в чём дело?
— Просил уступить ему место Отворяющего на завтрашней церемонии.
— Ага... И как это аргументировал?
— Не слишком убедительно. Нёс какую-то чушь о престиже, о положении при дворе. Дескать, мне это ни к чему, всё равно я твой брат, а он отставной регент и теряет свой былой авторитет.
— Глупости! — фыркнул я. — Ведь он знает, что завтра я назначу его первым министром.
— Вот то-то же. Так я ему и ответил, но он продолжал упрашивать, чуть ли не умолял. В конце концов я послал его к чёрту. Определённо, у него крыша поехала.
Я задумчиво покачал головой:
— Нет, он в своём уме. Часа два назад Морган ушёл от меня вполне нормальный. Мы с ним болтали о пустяках, и теперь я припоминаю, что ненавязчиво, как бы между прочим, он расспрашивал меня о функционировании камней. Боюсь, он что-то замышляет.
— Пробраться к Источнику?
— Похоже на то. Особо Моргана интересовал характер связи Знака Мудрости со Знаком Силы в момент активирования контуров. Если эту связь предельно усилить, образно говоря, «зацепиться» Знаком Мудрости за Знак Силы, то... Нет, сейчас я туго соображаю. Мне нужно выспаться.
— Ты так и не спал?
— Нет.
— Это плохо. Скоро твоя свадьба и коронация, а глазища у тебя ещё те.
— Не беда. Я смотаюсь в Безвременье и там хорошенько отдохну. А что касается Моргана... В общем, когда проснётся Бренда...
— Я не сплю, Артур, — будто из-за спины Брендона раздался немного приглушённый голос сестры. — Разговаривая с Морганом, брат так злился, что разбудил меня.
— Где ты?
— Не беспокойся, я в своей спальне. — Изображение в зеркале поплыло, смазалось, и вместо Брендона появилась Бренда в короткой ночной рубашке. Она отступила в сторону и указала на разобранную постель. — Как видишь.
— Извини, сестричка, — смущённо пробормотал я. — Просто мне было странно услышать вас обоих через одно зеркало.
— Это всё наша связь, — отозвался Брендон; теперь уже его голос звучал на заднем плане. — Ну, ладно. Я пошёл спать, а вы разбирайтесь, что делать с Морганом. Пока.
— Пока, — сказали мы с Брендой.
После короткой паузы сестра произнесла:
— Брендон отключился.
— Кстати, — спросил я, — почему он так зол?
Бренда улыбнулась:
— Ему снилась Дана, а Морган некстати вмешался.
— Ага... Значит, вы видите одинаковые сны?
— Иногда. Когда снится что-нибудь приятное... либо гадостное.
Я набрался смелости и спросил:
— А твоё замужество каким было сном — приятным или кошмарным? Почему Брендон пьянствовал и накачивался психотропными средствами?
Бренда закусила губу. На её лице появилось страдальческое выражение — и я мигом вспомнил, что точно такое же лицо было у Брендона, когда он мимоходом упомянул о муже сестры.
— Не сейчас, Артур. Давай поговорим об этом в другой раз.
— Но поговорим, — настаивал я.
— Обязательно, — пообещала она. — Но позже.
— Добро. Что ты думаешь про Моргана?
— То же, что и ты.
— В таком случае, держи его на прицеле. Лучше всего в момент коронации на пару секунд парализуй его.
— Так я и сделаю, а потом извинюсь перед ним. В сущности, Морган хороший парень, только чересчур амбициозен.
— И ещё. Подумай на досуге, где бы надёжно припрятать камни. Морган только первая ласточка, а по мере становления Дома число желающих овладеть Силой будет возрастать в геометрической прогрессии.
Бренда в задумчивости наморщила лоб.
— Я уже анализировала эту ситуацию, Артур. Вывод неутешительный: для охраны Источника необходим по меньшей мере один адепт на каждую тысячу обычных колдунов. Боюсь, мы открываем шкатулку Пандоры.
— Она уже открыта. И не нами, а Колином и Бронвен. Назад пути нет, начинается новая эра.
— Или наступает конец всему, — мрачно заметила Бренда. — Может быть, так и погибли прежние колдовские цивилизации — овладев Силой Источника.
— Может быть, — не стал возражать я. — Но это ещё не повод впадать в отчаяние. Будем надеяться, что мы окажемся умнее наших предшественников. — Я снова зевнул. — Спокойной ночи, сестричка. Я уже засыпаю.
— Приятных сновидений, брат, — сказала Бренда и прервала связь.
