этого, — един в создании без всякого посредства только изначальный мудрец, — да возвысится хвала ему! — и первое, чем пользуются ищущие единения и любви, чтобы открыть то, что они чувствуют, своим возлюбленным, — намек словом. Они либо произносят стихотворение, либо говорят поговорку или стих со скрытым смыслом, либо задают загадку, либо домогаются разговора, и люди различаются в этом по мере их разумения и сообразно тому, что они видят от своих возлюбленных, — неприязнь, ласку, понятливость или тупость. Я хорошо знаю людей, которые впервые обнаружили свою любовь к той, кого они полюбили, стихами, сказанными мной; с этого или с подобного этому начинает ищущий любви, и если видит он ласку и облегчение, то прибавляет еще; когда же заметит он что-либо подобное, произнося стихи, упомянутые нами, или рассказывая что-нибудь из того, что мы определили, то ожидание ответа — либо словом, либо по выражению лица или по поведению — ужасное состояние между надеждой и отчаянием; если это и краткий миг, это все же приближение к тому, что надежда осуществится, а бывает иногда, что надежду теряют полностью.
Но бывает, когда к намеку словом прибегают уже после сговора, когда известно, что любимая любит. Тогда случается и сетовать, и заключать условия, и укорять, и укреплять любовь намеком или словами, в которых виден слышащему иной смысл, чем тот, что придают ему влюбленные. И отвечает слышащий на них ответом, который приводит к цели не словами, а тем, что достигает слуха собеседника и спешит к его воображению, — и вот каждый из говорящих понял другого и ответил ему так, что не понял их никто, кроме тех, кому содействует проникающее чувство, помогает проницательность и оказывает помощь опыт, в особенности если он уловил какие-нибудь мысли влюбленных, — а они редко остаются скрытыми от умеющего хорошо распознавать. Тут уж не скроется от него то, чего любящие желают.
Я знаю юношу и девушку, которые любили друг друга. И пожелал он от нее, при одном из сближений, чего-то нехорошего, и сказала она: «Клянусь Аллахом, я пожалуюсь на тебя при людях, открыто, и опозорю тебя скрытым позором!» И, когда прошло несколько дней, явилась эта девушка на собрание к одному из царских вельмож и столпов правления и знатнейших мужей халифата, и были там многие женщины и евнухи, чьей власти и чьего мнения надлежало бояться. А среди присутствующих находился и тот юноша, так как он был связан свойством с вельможей. В собрании были и другие певицы, кроме той девушки, и, когда дошел черед ей петь, она настроила свою лютню и начала песню такими древними стихами:
И я узнал об этом деле и сказал:
ГЛАВА О ПОВЕЛЕНИИ ВЗГЛЯДОМ
Потом, когда наступает согласие и единомыслие между влюбленными и нет надобности в намеке словами, главным становится повеление взглядом. Поистине, оно производит действие удивительное! Им разрывают и соединяют, и угрожают и устрашают, и отгоняют и радуют, и приказывают и запрещают; взглядом и унижают низких и предупреждают о соглядатае, им смешат и печалят, и спрашивают и отвечают, и отказывают и дают. Для всякой из этих разновидностей есть особое выражение взгляда, но установить и определить его можно, только увидев, и нельзя изобразить и описать эти взгляды, за исключением немногих. Я опишу небольшую часть этих разновидностей: строгий взгляд означает запрещение чего-нибудь; опущенные веки — знак согласия; долгий взгляд указывает на печаль и огорчение; взгляд вниз — признак радости; поднятие зрачков к верхнему веку означает угрозу; поворот зрачков в какую-нибудь сторону и затем быстрое движение ими назад предупреждает о том, про кого упоминали; незаметный знак быстрым взглядом — просьба; сердитый взгляд свидетельствует об отказе; хмурый и пронзительный взгляд указывает на запрет вообще. Остальное же можно постигнуть, только увидев.
Знай, что глаза заменяют посланца и постигают ими желаемое. Четыре чувства — ворота в сердце и проходы в душу, и охватывают они наибольшее пространство. Глаза — верный разведчик души и ее проводник, ведущий на прямой путь, и блестящее ее зеркало, которым воспринимает она сущность вещей, улавливает свойства и познает ощущения. Сказано ведь: передающий — не тот, кто только зрит, — об этом сказал Ифлимун, составитель «Чтения по лицам», и стало это опорой в его суждениях.
Достаточно видна тебе сила ощущения глаз, потому что, если лучи и встретят другие лучи, ясные и чистые, исходящие либо от начищенного железа, либо от стекла, или воды, или каких-нибудь блестящих камней, или других тел, гладких и сверкающих, имеющих блеск, яркость и сияние и примыкающих отдаленной своей стороной к телу, непрозрачному, скрывающему и не пропускающему свет и мутному, — они отражаются, и смотрящий видит и постигает себя воочию. Это самое видишь ты в зеркале; и подобен ты смотрящему на себя глазами другого.
Вот очевидное доказательство этого. Ты берешь два больших зеркала и держишь одно из них в правой руке, позади головы, а второе — в левой руке, напротив твоего лица; затем ты поворачиваешь их немного, пока они не встретятся и не окажутся одно против другого, и тогда ты видишь свой затылок и все, что сзади тебя. Это происходит потому, что луч глаза отбрасывается в зеркале, которое сзади тебя, так как он не находит прохода в зеркале, находящемся перед тобой; когда же не найдет луч прохода и в этом втором зеркале, он возвращается к тому телу, которое напротив него. И если Салих, ученик Абу Исхака ан- Наззама, и оспаривал способность глаз к восприятию, то это слова ошибочные, и никто в этом с ним не согласится, даже если бы не было у глаз иного преимущества, кроме того, что их сущность — самая возвышенная из сущностей и выше их всех по месту, ибо она состоит из света. Не воспринимают красок ничем, кроме как глазами, и ничто не бьет так далеко и не достигает столь отдаленной цели, как глаза, ибо они воспринимают тела звезд на отдаленных небосводах, и они видят небо, хотя оно очень высоко и далеко. И все это лишь потому, что глаза по природе своей близки к зеркалу, и они достигают неба по своему превосходству, а не потому, что пересекают пространства, останавливаются в местностях и
