Средневековая андалусская проза

Для мужчины женщина создана Богом;
Их союз коренится в необходимом.

Всякий образ к подобию тяготеет,
И видна вина в каждом, как в подсудимом.

Только праведник, избегая дурного,
Преуспел в совершенстве непобедимом.

А развратник в душе всегда необуздан,
Закоснел он в пороке неизгладимом.

Я знаю одного юношу, из людей себя сохраняющих, который увлекся любимой девушкой. И проходил один из его друзей и увидел, что он сидит с той, кого любит, и пригласил его к себе в дом, и юноша согласился, сказав, что придет после него. И пригласивший отправился домой и ждал его, пока ожидание не затянулось, но юноша не пришел к нему. А потом пригласивший встретился с ним и стал его бранить, долго его упрекая за то, что он нарушил обещание, и юноша оправдывался и клялся двусмысленными клятвами. И сказал я тогда тому, кто приглашал его: «Я открою ему верное оправдание в книге Аллаха, великого, славного, который говорит: «Мы нарушили уговор с тобой не своей властью, но обременили нас тяжестью украшения этих людей».

И засмеялись все, кто присутствовал, и меня заставили сказать что-нибудь об этом, и я сказал:

Меня ты забрызгал кровью, не вызвав моей досады;
Лишь раны любви бесследны, и мы этим ранам рады.

Подобно желтым кувшинкам на фоне белых нарциссов,
Его родимые пятна прельщают людские взгляды.

С безжалостною насмешкой говаривал мне любимый,
Которому докучаю, желанной чая награды,

В отчаянье повторяя, что мне угрожает гибель,
Когда вкусить не сподоблюсь одной целебной услады:

«Я холодом утоляю твою горючую жажду,
И нет ничего целебней моей спокойной прохлады».

В ответ говорю: «Соседи тогда бы не враждовали,
Как будто людям для мира довольно одной ограды.

Войска друг на друга смотрят как будто бы равнодушно,
Однако в смертельной битве враги не знают пощады».

У меня есть два стихотворения, где я сказал, намекая, — нет, ясно указывая, — на одного человека из наших друзей, который известен нам всем, мужа, ищущего знания, прилежного и богобоязненного. Он простаивал ночи и шествовал по следам благочестия, идя по пути древних суфиев[70], и был ревностным искателем, и мы воздерживались от шуток в его присутствии. И не прошло много времени, и дал он сатане овладеть душою, и предался разврату, после того как носил одежды благочестия, и отдал Иблису во власть свой повод, и соблазнил его Иблис ложным, и украсил в его глазах несчастье и бедствие; и вручил ему этот человек узду после отказов, и отдал свой тупей после непослушания, и двигался, подчиняясь ему, и тихо и резво.

И прославился он после того, о чем упомянул я, некими прегрешениями, мерзкими и грязными, и я долго упрекал его и усиленно его порицал за то, что стал он известен после сокрытия, и испортило это его расположение ко мне, и стали дурными его намерения, и ожидал он для меня злой беды. А кто-то из друзей наших соглашался с ним на словах, чтобы привлечь его к себе и стать его другом, и выказывал ко мне враждебность, но сделал Аллах явными тайные мысли его, так что узнал их и кочующий и оседлый, и упал он в глазах всех людей, после того как был примером для ученых и постоянно возвращались к нему достойные, и сделался он ничтожен для всех своих приятелей. Да охранит нас Аллах от беспомощности, да покроет он нас своей защитой и да не отнимет от нас своей милости, которую он нам оказал! О, позор тому, кто начал с исполнения долга и не знал, что постигнет его беспомощность и покинет его защита! Нет бога, кроме Аллаха! Как ужасно это и отвратительно: поразила его одна из дочерей беды, бросила свой посох мать бедствий подле того, кто сначала принадлежал Аллаху, а в конце стал принадлежать сатане!

Вот часть одного из этих стихотворений:

Праведником слыл юнец, прикрываясь верой правой,
А теперь он посрамлен, заклеймен дурною славой.

Он высмеивал других, а теперь везде и всюду
Издевательство над ним стало лучшею забавой.

Но зачем его чернить, если вдруг он обезумел
До того, что горд в душе страстью знойной и лукавой?

Будучи благочестив, он считал, что все такие;
Полагал он, что любовь меркнет перед мыслью здравой.

Направлялся к мудрецам он с чернильницей и книгой;
Шествовал среди толпы он походкой величавой.

Перья тусклые сменив на блестящие обновы,