двух шагов.
Постучав в дверь и не получив ответа, в комнату заглянул Винсент Крэбб, и замер, увидев своего товарища лежащим на полу.
- Драко… - нерешительно позвал он, но тот не ответил.
Крэбб тихонько вошел и прикрыл за собой дверь. Подошел и наклонился над блондином, пытаясь понять, что с ним, потом присел рядом и легонько провел рукой от груди до бедра Драко. Находясь все время рядом с Малфоем, слизеринец никогда не мог позволить себе такого: приятель, как его называл Крэбб, всегда оставался недосягаемым Серебряным Принцем. Им можно было только любоваться, а ведь столько раз Винсент просыпался среди ночи оттого, что ему снился Драко - не тот недоступный, холодный аристократ, а другой - нежный, тающий под жаркими ласками…
Видения, как картинки, мелькали в подсознании Крэбба, и он не способен был оторвать взгляд от распростертой перед ним беззащитной фигуры.
Винс не услышал, как отворилась дверь за его спиной, хотя, наверное, не услышал бы и грохот от Бамбарды Максима. Он заметил присутствие другого человека, только когда Грегори Гойл опустился на колени с другой стороны от лежащего Малфоя. В глазах Гойла Винсент увидел будто отражение собственных чувств, мыслей и желаний, кипевших в его душе.
- Я закрыл двери заклинанием, - прошептал Грегори. - Потом применим к нему Обливиэйт…
…Словно боясь не успеть, Грегори и Винсент торопливыми движениями раздевали Драко, не обращая внимания на то, что он даже не оказывал сопротивления, находясь в полуобморочном состоянии. Его тело горело, и это еще больше подстегивало их. Он был для слизеринцев всего лишь очень красивой игрушкой, в которой им так долго отказывали, вещью, которую можно было использовать и выкинуть.
Гойл поддерживал блондина, а Крэбб без особой подготовки, лишь воспользовавшись соответствующим заклинанием, овладел безчуственным телом. Внутри Драко оказалось так безумно тесно и горячо, что Крэбб закричал. Юноша под ним метался, как в бреду, но не открывал глаз. Это было так сладко… Винсент и не думал, что получит настолько сильное удовольствие, которое заставило мир вокруг потемнеть и поплыть перед глазами блестящими радужными точками…
Когда Крэбб пришел в себя, они с Гойлом поменялись. Но Грегори, похоже, недостаточно было чувствовать под собой послушное тело.
- Я хочу, чтоб этот высокомерный тип видел, как я трахаю его! - злобно прошипел Гойл и сильно ударил Малфоя по щеке. Драко застонал, но не открыл глаза, а его мучителям даже и в голову не приходило, что он почти без сознания.
- Ах так! Ну хорошо же! Я быстро заставлю тебя это сделать! - и Гойл с помощью Крэбба притащил Драко в ванную комнату и швырнул на холодный кафель. Этого ему показалось мало, и он обдал блондина ледяным душем.
Драко задрожал и открыл глаза. Едва он пришел в себя, как почувствовал новую, неведомую раньше, жгучую боль между ног.
- Где… я? Что… такое? - прошептал он, пытаясь понять, почему спине так холодно, будто к ней приложили заледеневшее железо, и почему ему так больно. Он даже не обратил внимания на расхлябанный вид Крэбба и хищный взгляд Гойла.
- А ты не догадываешься? - с мерзкой ухмылкой проговорил Грегори, и что-то заставило Драко испугаться своего однокурсника. - Так я тебе сейчас объясню! - и со звериной жестокостью Гойл набросился на Малфоя, руки которого над головой держал Крэбб.
Боль была невыносимой. Пытаясь вырваться из железной хватки, Драко метался на полу и, вместо того, чтобы расслабить мышцы, сжимался сильнее, доставляя своему мучителю большее наслаждение, а себе - дополнительные страдания. Он не знал, что делать, как освободиться, и адская боль затопила сознание, почти вырывая его из реальности. «И вот это - мой «первый раз», - промелькнуло в воспаленном мозгу. - Лучше б это был Поттер...»
Но это не был гриффиндорец, с его нежными губами, ласковыми руками и вечным благородством. В Гойле не было ни капли сострадания или внимательности. Мокрые пряди волос, блестевшее, в мелких капельках, тело жертвы заводило насильника еще больше.
- Кричи, сволочь чистокровная, ну что же ты?!
Но Малфой не кричал. Из глаз катились слезы, он до крови закусил губу, но не издавал ни звука. Хотел не думать об этом, отвлечься, но в голове крутилась мысль: «Неужели Грег все это время так меня ненавидел? За что?..». А Гойл словно задался целью сделать Малфою как можно больнее. Он терзал и будто растаптывал это прекрасное тело, не замечая крови, которая смешивалась с разлитой водой и превращалась в мутные розоватые потеки.
Когда эта пытка наконец кончилась, Драко уже не чувствовал от холода рук и ног. А тело, между тем, пылало, и кровь, должно быть, прилила к голове, потому что в ушах сильно шумело, и он с трудом разобрал слова, что говорил Гойл:
- А теперь ты, шлюха, возьмешь у меня в рот!
Что-то происходило вокруг. Что - Драко уже не понимал. Только увидел, как Крэбб, почему-то вдруг дотронувшийся до его лба, вскричал:
- Да у него жар! - и растворился в пелене, застелившей глаза.
* * *
Несколько раз Малфой приходил в себя. Один раз он услышал, как мадам Помфри благодарила Блейза Забини, который переправил его в больничное крыло, и говорила что-то о воспалении легких.
Во второй раз Драко стал безмолвным свидетелем разговора медсестры со Снейпом. Женщина взволнованно что-то говорила профессору, что именно - Малфой не смог разобрать. Снейп тоже сначала пробурчал что-то невразумительное, а потом вдруг взорвался, и со словами: «Ничтожества! Я найду виновников и, будьте уверены, разберусь с ними!», хлопнув дверью, выскочил из палаты.
Придя в себя следующий раз, слизеринец услышал голос Забини, почему-то оправдывающегося:
- Драко, клянусь, это не я! Ты нравишься мне и я хочу тебя, но это сделал не я!..
Малфой так и не понял, о чем он, и снова впал в забытье.
Еще несколько раз он слышал, как миссис Помфри разговаривала с кем-то, чей голос был до боли знаком. Но, так и не вспомнив, кому он принадлежал, слизеринец впадал в дрему, прекратив тщетные попытки открыть глаза. Ни пошевелиться, ни, тем более, сказать что-то у Малфоя просто не было сил.
А однажды его пробуждение оказалось, по меньшей мере, странным. Драко почувствовал, как чьи-то нежные губы целуют его глаза, щеки, подбородок, а ласковые пальцы гладят волосы. Взволнованный голос в перерывах между поцелуями шептал:
- Маленький мой… котенок… выздоравливай быстрее!.. Я так скучаю по тебе! Я обязательно вернусь. Милый, солнышко мое!..
Драко услышал звук открывающейся двери, торопливые шаги и настойчивый голос мадам Помфри:
- Простите, мистер Поттер, но вам придется уйти.
«Это уже было… - подумал Малфой. - Deja Vu? Только… что-то не так. ЧТО ОНА СКАЗАЛА? Мистер Поттер?!». Это Поттер только что целовал его и сказал, что скучает?
Изумлению Драко не было границ. И вдруг завеса приоткрылась. Он начал вспоминать.
Первое мгновение. Самоубийца (2)
Он вспомнил все. Хогсмид, Поттера, то, как спасал гриффиндорца (это же хватило ума идти в десятиградусный мороз в одной майке!), Крэбба с Гойлом (наверное, потерял сознание прежде, чем они наложили Обливиэйт, поэтому заклинание и не подействовало). Затем смутно выплыл Блейз Забини, который с дико округлившимися глазами что-то кричал, а потом поднял его и перенес сюда. А сейчас снова был Поттер - Поттер, называвший его своим солнышком… «Мерлин, да что же это? Мне еще Поттера не хватало!..». Драко попробовал переключиться на планы мести своим насильникам, но его мысли неуклонно возвращались к Гарри…
Ужасное непонимание происходящего измучило Малфоя, который еще не настолько пришел в себя, чтобы сделать какие-либо разумные выводы. В конце концов, он снова заснул, теперь уже глубоким, спокойным сном.
На следующее утро Драко чувствовал себя настолько хорошо, что мог даже вставать, хотя мадам Помфри категорически запретила ему это делать. Еще Малфою удалось убедить себя в том, что сцена с
