- Какой? - все еще сохраняя насупленную физиономию, спросил Драко.
- Такой… - выражение лица Гарри изменилось, когда он провел пальцами по плечу Драко и, видимо, гриффиндорец сказал совсем не то, что собирался сначала, - такой теплый…
Драко увидел, как затуманиваются глаза цвета драгоценного камня, и почувствовал, что стоит на самом краешке над бездной безумия.
Дыхание Гарри стало глубоким, и он, склонившись над Малфоем, начал нежными и прерывистыми движениями поглаживать грудь блондина. Стук сердца Драко отдавался в висках, как раз там, где Поттер только что провел пальцами. Одна рука Гарри оказалась в платиновых волосах, а тонкие пальцы второй переместились на подбородок, коснулись губ… потом прочертили линию по шее Драко, приостановились на ключицах, и снова скользнули к груди. Драко замер, растворяясь в ощущениях, на мгновение закрыл глаза, но потом, словно под действием какой-то неведомой силы, распахнул их - и уже не смог закрыть снова, потому что встретился взглядом с изумрудами. Это был его любимый цвет - зеленый, по краям смешанный с темно-синим. У Драко промелькнула мысль, что это - произведение искусства: глаза почти цвета морской волны, окаймленные длинными чернильными ресницами. Он не мог оторвать взгляда, как завороженный... Почему-то вспомнилось, что Гарри умеет говорить со змеями. Может, потому что у него такая же гипнотическая сила взгляда, как у них?..
И вот эти чарующие глаза оказались совсем близко, Гарри наклонил голову, и поцеловал Малфоя. По телу разлилась теплая, сладкая истома. Поцелуй был сначала мягкий, осторожный, будто спрашивавший разрешения, а потом, словно получив его, стал страстным и глубоким, затягивающим в свою пучину. Драко приподнялся навстречу, притянул Гарри еще ближе к себе, обняв за шею. Между тем, нежные смуглые руки ласкали белоснежную кожу на его груди. Было все жарче, и Драко задыхался. На лице слизеринца проступил яркий румянец, когда он осознал, что, кроме одеяла, на нем только боксеры. И когда это Поттер успел раздеть его?.. Это было не столь важно...
Все настойчивее становились пальцы, и требовательнее - поцелуи. Гарри опустился ниже и начал прикусывать кожу Драко, вырывая у блондина стоны. Когда язык черноволосого мальчика стал обводить кружочки вокруг его сосков, а затем останавливаться в центре этих кружочков, Драко уже не мог сдерживать вздохи и вскрики. Из-под опущенных ресниц он все еще смотрел в глаза своего любимого, и видел, как они меняются, когда Гарри бросал короткий взгляд на его лицо. Чистейшие изумруды будто подергиваются дымкой, а черные зрачки расширяются.
Прекрасно понимая, что сейчас для этого не самое подходящее время, Гарри уже не мог остановиться - под его ласками дрожало, таяло это совершенное тело, закрывались от наслаждения светлые, блестящие глаза, а нежно-розовые губы шептали:
- О Гарри… еще… Любимый…
Но нужно было вставать, сюда могли прийти, и тогда, если кто-нибудь узнает, самое прекрасное в мире счастье закончится, едва начавшись.
- Драко… любимый мой… милый, - прошептал Гарри, оторвавшись от этих зовущих губ, - солнышко мое, котенок… Как же я люблю тебя!..
Драко вздохнул, медленно успокаиваясь и приходя в себя, и тихо проговорил:
- Мне никто больше не нужен, только ты люби! Всегда, слышишь?.. - его губы дрогнули и страдальчески изогнулись, а в глазах заблестели слезы. - Скажи, что никогда не бросишь меня! - просил он, целуя руки Гарри и прижимая их к груди. - Посмотри, что ты со мной сделал! «Я, Малфой, плачу из-за тебя!» - недоговорил Драко, отворачиваясь, потому что меньше всего ему хотелось, чтобы Поттер видел его слезы. Но Гарри ласково взял его за подбородок и, притянув к себе, бережно их вытер.
- Тише, хороший мой… Я обещаю, что никогда тебя не оставлю!.. Никогда, - повторил он, поглаживая всегда бледные, а теперь горевшие розовым румянцем щеки Малфоя. Драко закрыл глаза, словно ему так было легче говорить, и сказал:
- Ты будешь презирать меня, я знаю. Я не достоин тебя, я такая сволочь, а теперь еще и плачу… Но я не могу без тебя жить, понимаешь ты, чертов Поттер? - Драко вдруг резко раскрыл глаза и будто попытался прочитать мысли своего любимого.
Гарри обнял Малфоя, потянул к себе, и крепко-крепко прижал к своей груди. И Драко понял, что иногда слова не нужны - когда чувства слишком сильны, чтобы описать их; и почувствовал, что навсегда запомнит эту минуту, когда Гарри ТАК обнимал его. Он не променял бы этот миг даже на бессмертие.
- Я никому тебя не отдам! - прошептал юноша, зная, что эти слова тоже навсегда сохранятся в его памяти.
* * *
Раздавшийся настойчивый стук в дверь разрушил волшебство момента.
- Эй, Малфой! - прозвучал раздраженный голос Панси Паркинсон. - Ты собираешься сегодня вставать? Ты проспал уже все, что только можно было!
- Да, - дрогнувшим голосом ответил Драко, даже не вспомнив о своем незаменимом: «Забыл отчитаться, что и когда мне делать», и с горечью посмотрел на Гарри. - Не хочу уходить.
Гарри наклонился и поцеловал его в щеку, потому что от губ не сумел бы оторваться. Потом улыбнулся и сказал:
- Я вернусь. Вечером.
Драко посмотрел в чудные зеленые глаза и поверил.
Он еще не знал, что теперь каждое утро Гарри будет говорить ему эти слова, и он всегда будет верить, а его впервые в жизни не будут обманывать.
* * *
Прошло несколько недель. Драко все еще не переставал удивляться, как это он умудрился ТАК влюбиться в Поттера. «Мой... Ты совсем-совсем мой...», - думал Малфой, незаметно разглядывая гриффиндорца, и не обращая внимания на то, как по-детски это звучит. Каждый день приносил что-то новое в их чувства. Во время занятий они избегали смотреть друг на друга, предпочитая глядеть на то, как на улице сыпется и поблескивает в лучах зимнего солнца снег, но вот после… Целые ночи напролет мальчишки не спали, сидя в обнимку на окне и разговаривая, или лежа перед камином, наблюдая за игрой переплетающихся огненных струек. Больше никогда Драко не испытывал жуткого, пробирающего до костей холода по ночам, когда даже теплое одеяло согревало далеко не сразу. Влюбленным было так тепло и уютно - наверное, от жара пламени камина... Странно только, что эти теплые волны разливались не снаружи, а изнутри, от сердца...
Их безоблачное счастье не было замутнено ничем, и Драко, который сначала боялся, что это все слишком хрупко и рухнет, как карточный домик, понемногу привык к тому, что Гарри всегда рядом и держит свои обещания.
Они оба изменились до неузнаваемости: не внешне, а в душе. Гарри сиял так, будто каждый пережитый день был днем празднования победы над Волдемортом, а Драко, хоть и не утратил своей аристократической надменности, но довольно спокойно стал относиться к магглокровкам и оборотням, в частности - к Люпину. Рон по началу не понимал причин Гарриной метаморфозы, но был искренне рад за друга, а Гермиона загадочно улыбалась и однажды даже подарила Гарри книжку, от называния которой у него покраснели уши. Подруга же в ответ мило усмехнулась и сказала, что там много действительно полезных советов.
У Драко друзей не было, поэтому некому было изумляться его перемене. Правда, Блейз Забини как-то многозначительно улыбался, а Снейп заметил однажды своему лучшему ученику:
- Мистер Малфой, некоторые чувства губительны, - и добавил уже мягче:
- Драко, мне не хотелось бы, чтобы ваше сердце было разбито. Поэтому постарайтесь убедиться, что предмет вашего увлечения достоин любви.
- О да, профессор, - с горящими глазами заверил его Драко, который как раз спешил в свою комнату, где Гарри уже должен был его дожидаться, - он достоин!
- «Он»… - пробормотал зельевар, когда его лучший ученик скрылся в конце коридора. Что это - простая оговорка, случайность, или?.. Или его любимый Драко интересуется мальчиками? Снейп не смог не поморщиться, подумав о том, не пассивную ли роль играл казавшийся слишком хрупким блондин в этих отношениях. Но тут же пресек нездоровое любопытство и странные мысли - в конце концов, все это могло оказаться лишь его домыслами и, к тому же, каждый человек волен быть таким, каким ему угодно. Даже Драко, а может быть, особенно Драко. Слишком уж любил зельевар этого мальчишку, такого талантливого и
