«Гарри... Люблю тебя больше жизни!..»
...Еще три часа, которые он может провести с любимым... Последний раз.
* * *
...Нежные пальчики рук, которые можно целовать и гладить до бесконечности... Главное - не сжимать запястье, чтобы рука не напрягалась, а немного безвольно, расслабленно лежала в твоих собственных руках. Провести языком по подушечке каждого пальчика, притронуться к тонкой и такой нежной коже между ними, лизнуть гладкий светлый ноготок... На мгновение оторваться и поцеловать доверчиво раскрытую, беззащитную ладошку, проследить каждую линию на ней - вот, кажется, линия жизни, - не поверить тому, что его жизнь такая короткая, забыть обо всех идиотских приметах... обхватить губами безымянный пальчик и втянуть его в рот, замереть на несколько секунд, а потом легонько вытолкнуть языком. Снова всосать, почти до конца, и слушать тихие стоны любимого...
Драко скользит губами по ладони, предплечью Гарри, и застывает на мгновение, дойдя до чувствительного места на сгибе локтя. Прорисовать языком каждую венку, повторить этот восхитительный узор, и - слушать, слушать... Как же это нравится любимому!.. Темно-шоколадные пряди волос прилипли к вискам, тело такое влажное и горячее, словно согревающее Гарри изнутри пламя рвется наружу... Малфой смотрит на своего мальчика, не в силах оторвать взгляда от пленительных ярко-вишневых губ, с которых срываются тихие вздохи. Какой же он обольстительный, Гарри сам и не подозревает об этом. «Боже, Поттер, КАК я мог не видеть этого раньше?!». Глубокие вдохи-выдохи приподнимают грудную клетку, и гриффиндорец вздрагивает и закрывает глаза всякий раз, как Драко дотрагивается до него. Ласковые прикосновения губ: одно, другое - и вот уже Гарри тихонько застонал, откидывая голову назад. Кремовая, отливающая перламутром кожа на шее так манит, Драко хотел бы целовать и ласкать его всего - не хватает рук и губ...
Губы пробегают выше, останавливаются на плече, язык изучает его округлость, дразнящими прикосновениями проскальзывает по ключицам, но не спускается к груди, а плавно переходит на другую руку...
- Драко... - как выдох.
Блондин поднимает голову, но не отрывается от зажатого между его рукой и губами запястья Гарри. Коварно улыбается, а потом вдруг неожиданно целует напряженные мышцы пресса Поттера. Гарри вздрагивает, как от ожога.
- Боже... как горячо...
«О Господи... где ты так научился?..»
Им не нужны слова. Они будто чувствуют мысли друг друга.
«Ты удивляешься?.. Ты же сам научил меня... Разве можно по-другому, когда держишь в объятиях тебя?..»
Несколько неторопливых поцелуев в живот - и Гарри начинает задыхаться...
- Драко... Дра-а-ко...
Как приятно произносить это имя снова и снова, пытаясь вложить в него всю существующую на земле теплоту, всю свою любовь... «Кому только в голову пришло такое нежное сочетание звуков?..» - «Только в твоих устах мое имя звучит так красиво!..»
Дыхание Гарри становится рваным, теплые, мягкие, как после сна, щечки загораются нежным румянцем, когда Малфой тихо рассказывает мальчику на ушко, как он, Драко, хочет его. Слизеринец не перестает удивляться тому, как смущается Поттер от этих откровенных признаний: так, будто для него каждый раз - как первый. И это не наигранно, это - по-настоящему... Гарри все еще невинен в душе, а Малфой чувствует себя опытным искусителем, нашептывая такие слова, от которых гриффиндорец заливается краской, немыслимо возбуждается и едва слышно шепчет:
- Аах, что ты делаешь со мной?.. Когда ты говоришь так, я хочу отдаваться тебе... быть для тебя кем угодно... твоей шлюхой - хочешь?.. Боже, что ты со мной творишь, Дра-а-ко...
- Хочу... Я всегда хочу тебя, Гар-ри... Ты только мой...
«Сегодня - только мой...».
Язык Драко вырисовывает по телу мальчика немыслимые узоры, выписывает одну за другой буквы обожаемого имени... Блондин внезапно отрывается от выемки пупка Гарри и захватывает его губы, одновременно запутывая левую руку в смоляных волосах, а правой лаская грудь гриффиндорца. Гаррины губы, подвластные воле одного лишь Драко, раскрываются навстречу, впуская его, как распускается полевой цветок с бархатистыми лепестками... цветок, который не сорвали, а бережно хранили и лелеяли. Поцелуй - нежный, затягивающий, на который способны только два действительно любящих сердца. Любовь - глубокая, как тысяча океанов, возвышенная, как седьмое небо, чистая, как родниковая вода...
«Скажи... что любишь... меня... Нет, можешь не говорить... я знаю...»
- Я люблю тебя, Гарри, солнышко, радость моя... - в перерывах между поцелуями. - Родной мой, хороший мой, нежный, ты знаешь это... Ты - моя жизнь, Гарри...
«...и ты - моя смерть... Персональная, ядовитая, мучительная... Я боюсь не дементоров, я боюсь пустоты, которая наступит, в которой уже не будет тебя, любимый... любимый...»
- Драко, что с тобой? - Гарри из-под ресниц смотрит в любимые глаза, наполненные слезами, и сжимает теплыми руками прохладное лицо блондина. Драко улыбается, а слезы капают и капают...
- Это не слезы, это только брызги водопада... Я так люблю тебя!.. Je ne veux pas mourir (Не хочу умирать!..) - последние слова запутываются в волосах Гарри.
- Что?.. - переспрашивает мальчик.
- Нет, ничего... - Драко прячет глаза, потому что не может еще раз обмануть его, глядя в эти изумрудные, глубокие омуты, и тихо шепчет на ушко:
- Маленький мой, я не сказал ничего нового... я просто сказал, что очень люблю тебя...
Губы касаются мочки, обхватывают ее, и Гарри забывает обо всем на свете...
* * *
...Быстро темнеет, становится все прохладнее, с неба равнодушно взирают острые, колючие звезды.
А внизу, на земле, два сердца бьются в одном ритме, словно для того, чтобы, если остановиться - то только вместе...
Белокурый юноша на мгновение поднимает голову и смотрит в ночное небо. Ему так хочется верить, что души людей не канут в Лету, а поселяются на этих, кажущихся такими далекими, мерцающих звездах. Тогда он мог бы хоть издали видеть своего любимого...
Зеленые глаза смотрят с обожанием, тихий голос спрашивает:
- О чем ты думаешь?..
Нельзя прочитать выражение серых глаз - они только безумно ярко блестят в темноте.
- О Тебе. Я всегда думал только о Тебе. Даже если я ставил другие цели, смыслом моей жизни всегда был Ты.
Губы черноволосого мальчика прикасаются ко лбу, вискам, глазам блондина, и неожиданно ловят выкатившуюся из-под ресниц блестящую, будто алмазную, только расплавленную, каплю.
- Любимый, что с тобой? Почему ты плачешь?..
Снова улыбка, грустная и нежная, как у ангела.
- Помнишь, я говорил когда-то: «Потому что люблю тебя!» Мой ответ не изменился, - тонкие пальцы Драко скользят по лицу Гарри, а улыбка становится еще более печальной. - Это так просто... и так невозможно... - и, не давая гриффиндорцу опомниться, Малфой крепко целует его. Потом скользит по ресницам, бровям, носу, щекам, обнимая мальчика.
- Тебе холодно, солнышко мое?.. Я согрею тебя!.. - берет мальчика на руки и, прижимая к себе, несет в цветочную нишу. Приходится снова пройти через водопад, но слизеринец прекрасно знает высушивающее заклинание. Он держит Гарри на руках и чувствует, как тонкие пальчики обхватывают его шею. Такое знакомое ощущение. Впервые он почувствовал это так давно - кажется, вечность назад - когда нес израненного Гарри из Хогсмида. Но тогда Драко не понимал, что означают странное покалывание в груди и дрожь под прикосновениями этих самых пальчиков.
Теперь он знает.
