Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса

-Вот как, - сказал император, когда запись закончилась. – Очень интересно.

-Да.

-Шпионы, шпионы, - сказал Палпатин. – Война, дети на войне. Сядем, Вейдер. Ты спать вроде собирался?

-Вы тоже…

-Трудный день, - сказал Палпатин, придвигая к столу кресло. – И удивительно бездарный. Как начинает казаться, - он сел.

Тёмный лорд последовал примеру своего господина и повелителя. Император сидел, сплетя пальцы.

-Я не буду спрашивать тебя про кофе, - глядя через плечо Вейдера в стену напротив себя, сказал Палпатин.

-Спасибо, не надо.

-Я тоже так думаю, - Палпатин резко поджал губы. – Значит, Бейл жив. Вот сволочь, - добавил он спокойно. – И Мотма об этом знает. Ну и?

-Я тоже об этом подумал, - кивнул Тёмный лорд.

-Дети, - сказал Палпатин. – Твой сын, потом дочь. Эти ментальные глюки. Взрывчатка на “Доме”. Борск, якобы перешедший на нашу сторону. Мотма, которую якобы удалось убедить. Опять ментальный контакт. Теперь Бейл. Случайно. Потому что ты решил восстановить память дроидам. Случайно? И наши переговоры в пространстве. Конечно, наши дети не говорили о них Борску или Мотме. Для неодарённого это невозможно услышать. Понять. Но если кто-то из них знает? Из тех, с кем связалась Мотма? Она с ними разговаривала. С ними. С энфэшниками. Хватит, - руки разжались и твёрдыми ладонями хлопнули по столу. – Пусть её допросят. По-настоящему. Это уже не игрушки. И я не добрый дедушка. Это слишком опасно. Мы сидим в паутине, и я уже не знаю, за какую нитку дёргаем. И можем ли мы вообще не дёргать за нити. Пусть Тийен отрядит человека на допрос. Пусть следит за Борском. Пусть выяснит, что у этого ботана на уме, на душе, за умом и за душой. Дети, работать, - император забылся, как с ним порой бывало. То, что говорил Вейдеру вслух, он говорил и Тийену, и его ребятам. На самом деле император мог иногда делать сто дел сразу. Было бы настроение.

Тёмный лорд его не прерывал. Он слышал его безмолвный приказ на “Дом”. И то, что император, приказав действовать, не прервал ментальный контакт, услышал тоже.

Потом Палпатин взглянул на Вейдера. Сухим и несентиментальным взглядом. Император собирается продолжить разговор. Не прерывая наблюдения за тем, что происходит в другом корабле и в другом месте. Вейдер не удивился. Император на это способен. Всегда. Особенно когда это надо.

-И всё же я всегда был уверен, что с этим проклятым Альянсом дело не чисто, - сказал император. – По внешности: кучка повстанцев и политиков- республиканцев. Которым в империи не додали. Которые изображают идеалистов. Плохая мина при отвратительной игре. В политике идеалистов нет. На кого рассчитано? На болванов? Болваны – все.

Альянс. Плохое оборудование, глупые идейные бои в декоративном Сенате. Который был оставлен для спуска эмоций особо рьяных особ с одновременным за ними приглядом. Впрочем, особы об этом знали. И всё равно играли.

Ну и традиции, конечно. Чтобы не очень плакали. И вот Мон Мотма, которая делает всё, чтобы выглядеть всё большей дурой, начинает по-идиотски собирать республикански настроенных единомышленников в Сенате. Потом выступает с пламенной речью в обличение нового строя. В конце шебуршания по поводу сбора голосов. В поддержку республиканской власти. Этих “заговорщиков” в процессе их заговора мог не вычислить только слепоглухонемой.

Одновременно, сразу в нескольких точках галактики начинают создаваться тайные, хорошо вооружённые и прекрасно оборудованные базы. Одновременно у нас начинают красть информацию на самом высшем уровне. Одновременно заключаются такие договоры и намечаются такие интриги, которые под силу истинному гению политики и психологии. Мотма? Борск? Бейл? Их коллективный разум? Кто-то, кто им помогает? Они Таркина практически умудрились использовать! А Таркин дураком не был. Карьеристом – да. Заговорщиком – да. Интриганом – да. Душой союза новых военных – да. Но не дураком. Он пошёл на союз с Альянсом, имея в замысле использовать их и кинуть. Но использовали и кинули его.

-И нас с вами.

-Да, - ответил Палпатин. – Возможно, это случайно. Но я в случайности не верю. Политическая ситуация, которая сложилась, прямиком ударила в самый нарыв наших личных отношений, о котором знали только мы. Направленный удар. И мы чуть не погибли.

Вейдер поднял голову. Ничего не сказал. Император всё равно услышал.

-От тебя это не зависело. Всё, что произошло. Можно потом анализировать свою манеру поведения. Можно понять мотивы. Можно даже почти в процессе, теряя остатки разума, понимать, почему ты их теряешь. Но это ничего не исправит. Когда бьют в рану – больно. Хочешь ты этого или нет. И понимаешь ты или нет, как действуют рецепторы, и каким образом сигнал о боли от нервных окончаний доходит до головного мозга. Боль есть. И никакой рационализм, никакая рефлексия не отменят боли. На этом построено всё так называемое зомбирование. Так называемое программирование на определённые действия. По этому принципу действует шок. По принципу непреодолимого психологического болевого порога. Живые существа уже достаточно изучили такую механику, чтобы действовать вместо шока. И создать непреодолимый эмоциональный барьер. Ты должен был убить меня, Вейдер. И себя. Для того чтобы избавиться от боли. Почему ты предпочёл боль?

-Стыдно стало, - ответил Тёмный лорд. – И ненавижу, когда мной играют…

Быстрый взгляд глаз императора, на дне которых блеснула чисто старческая желтизна. Тёмный лорд резко сменил тему:

-Повелитель, как вы думаете, мы крепко влипли?

Палпатин принял полуложь. И коротко и резко кивнул в ответ на вопрос.

-Исправить прошлое нам всё равно не удастся, - сказал он. – Надо пытаться исправить будущее. Но корни-то в прошлом.

-Не беспокойтесь. Я перестал реагировать на это, как молодой и бешеный придурок.

Император посмотрел в чёрные линзы Тёмного лорда.

-Вейдер, - неожиданно сказал он на удивление мягко. – Сними маску, пожалуйста. Я сейчас сделаю нужный режим. Я хочу увидеть твои глаза. Нам надо поговорить.

Мой мальчик.

Два человека сидели за столом. Не ситха, человека.

-Давай начнём с начала, - сказал старший.

-С какого? – спросил другой.

-Например, с того дня, когда ты упал в лаву. С этого почти всё и началось?

-Не только.

-Да. Но проявилось тогда.