двинулся с места.
Это было похоже на серое жёсткое пламя. На глоток воздуха. На ветер.
Он повернулся и посмотрел на того, кто там стоял. Человек. Взрослый. С включённым мечом. Весь в чёрном. Не храмский. Он не мог сказать, почему. Другой.
Они секунду смотрели друг другу в глаза. Его коснулась чужая сила. Отпустила.
-Нравится бой?
Он хотел сказать, что здесь не боятся. Нет, боятся – но не все. Не нашёл слов. Но тот его понял. Присел рядом. Снова посмотрел. Так глубоко заглянул в глаза, что на секунду он перестал чувствовать себя собою. Потом отпустил. Кивнул.
-Я почувствовал тебя издалека.
Поднялся, властным жестом перчатки подозвал одного из штурмовиков.
-Вынеси его из Храма, - кивок на него. – Посади в транспорт, охраняй.
-Есть, сэр.
-Иди с ним, - кивнул человек ему. – Мы с тобой ещё встретимся.
Повернулся – вошёл в бой.
Остаток этой ночи он провёл в большой машине. Рядом с невозмутимым штурмовиком, находящемся в состоянии повышенной боевой готовности. Ловя из Храма звуки боя и смерти. Всё сметающий огонь. Воздух.
Утром, серым и пропахшим дымом, они летели из Храма прочь. Над городом вился пепел. Рядом с ним сидел усталый человек в чёрном.
-Как тебя зовут?
-Рик, - чётко произнёс он. – Эрикэн.
Он гордился тем, что умеет произносить своё имя.
Человек что-то понял.
-Часто называют Рики?
-Ффу, - ответил он.
Человек улыбнулся:
-Не любишь сюсюканья?
-Фу, - снова ответил он. Им, одарённым, было хорошо. Он мог не понимать смысл слова. Тогда понятие входило в мозг.
-Не любишь страха?
На это он ответить ничего не мог. Как не смог бы ответить на вопрос, почему он бежал на ауру истребления и боя. До этой поры он никогда не испытывал такого. Ни липкого удушья чужого страха. Ни холодной сосредоточенности чужого боя. Его бросило. Оттуда, где он не мог дышать. Туда, где получилось.
Ему не потребовались слова. Человек кивнул. Закутался в плащ. Молчал всю дорогу. Они не возражал. Ему хватало ощущения силы.
А потом они прилетели. И человек провёл его к другому человеку. В кабинет, где странно и вкусно пахло металлом, деревом, тканью.
-Он не джедай, повелитель.
Карие глаза погрузились в него точно так, как ночью погружались серые. Через миг потери себя он снова был на том же месте.
-Да, - ответил другой человек. – Не джедай, - пауза. – Один?
-Да, повелитель.
Тот только кивнул. Разговаривали они позже. И без него. Его отвели в другую комнату, дали поесть, а потом он заснул.
Он смотрел на гладкий экран машины. А видел Храм. Великий Храм, возвышающийся над Корускантом. Торчащий башнями в небо. Символ. Света. Справедливости. Свободы. Республики. Золотые дни. Великая…
Он вздохнул. Очнулся от мыслей. Ввёл пароль, открыл документацию на экране. Работать действительно нужно. Мозгами тоже. А у него весьма неплохо работают мозги, пока руки набирают строки стандартного отчёта.
Надо работать. Размышлять.
Тогда рухнул свод.
И стало видно небо.
Набу.
Горький вкус кофе, смешанный с сахаром, саднил потерявшее чувствительность нёбо. Какая по счёту чашка? Не важно. Где-то там присутствовал Тайфо. Включил машину и присутствовал. Потом принёс кофе. Много кофе.
Первые часы ей работалось легко. Хорошо, что Тайфо не знал, что она не спит вот уже вторые сутки. Она не сказала. Он слишком беспокоится и так. И забеспокоился бы ещё больше. Беспокойство мешает. Зудит. Ослабляет. Хочется убрать капитана подальше. Отсюда. Мельтешение за спиной. Заботливые взгляды. Он не понимает. Он ей не нужен. Ей трудно. Ей трудно и без него. Ей надо сосредоточиться. А он отвлекает.
Ей надо… найти. Пройти по памяти, как по тропинке. По памяти, которая с трудом находит свой путь. Через корневище – узким червем. Душно. Всё забыла. Душно. Все забыли. Осталась пустота. Оболочка. Хитиновая скорлупка. Тварь. Тварь умирает. Творение великой силы. Нет. Творение собственной мелкой душонки. Тварь. Тварь, растворённая в темноте.
Как же трудно было умирать…
