-Да, - ответил он. – Я думаю, она мне этого не простит. Когда узнает, как я её использовал и как я ей лгал.
-Тебя – нет. Того, кого она якобы знает. А вот
-Она не знает, что я…
-Именно. Ей придётся познакомиться с тобой вновь. И тогда посмотрим, сможет ли она любить тебя – настоящего.
-Что же она любит сейчас? – вопрос был устал и совершенно риторичен. Тот, кто спрашивал, знал ответ.
-То, что хочет любить, - Палпатин пожал плечами. – Скажи прямо: ты сможешь и дальше использовать её неведение? И её тоже?
-Да.
-Хорошо.
-В мире существуют вещи поважнее любви.
-И что же?
-Собственная осуществлённость.
-Без любви?
-Вы держите меня за ребёнка?
-Я держу тебя за влюблённого болвана. Любой влюблённый – болван.
-Благодарю.
-Да не за что, в общем.
-Я…
-Ну?
-Я не знаю, канцлер. Я меняюсь. А она…
-Ты винишь за это себя?
-Иногда…
-Забей, - сказал голос ситха. – Ты ещё будешь винить себя за то, что идёшь вперёд. А не топчешься ради другого существа на месте. Или ты думаешь, что если бы предоставил ей всю полноту информации…
-Нет. Тогда бы она точно захотела вас устранить, канцлер.
-Хм.
-Источник дурного влияния, - он хмуро пожал плечами. – Почему бы не объяснить мои перемены и отсутствие любви… доверия – вами? Но выбрал я сам. Кому лгать. А с кем быть откровенным.
-Кому принадлежать, - небрежно, в пространство, сказал канцлер.
Анакин долго смотрел на него.
-Да, - произнёс он. – Именно так это сформулировано и будет.
-Анакин. Ты принадлежишь себе. А мы оба принадлежим сейчас очень опасной тайне и очень опасной игре. Мы союзники.
-Не только.
-Мм?
-Ситская пара?
-А ты ситх?
-Я ученик ситха! – Анакин расхохотался. – В смысле противостояния миру.
-Да, - кивнул канцлер. – Я понимаю. Садись, - показал он ему на соседнее кресло. – Нам есть о чём поговорить. Вот что, - произнёс он, глядя на ученика, - передай-ка мне для начала подробней твой разговор – с Амидалой.
Супруги.
-Анакин, - Пад была ощутимо напряжена. Фигура на фоне окна. В тёмном платье с высоким воротником. Лихорадочный жар в тёмных глазах.
-Да? – отозвался он, стягивая перчатку с живой руки. Наклонился, поцеловал. – Что-то важное?
-Политика, - усмехнулась она, отстраняясь.
-Вечная политика, равная жизни, - сказал он нарочито лёгким тоном. Пад знала этот тон.
-Ты тоже устал.
-Мне нравится словечко “тоже”.
-Нет, - она рассмеялась, - я только и делаю, что развлекаюсь на балах.
-В какой-то мере.
-А-на-кин, - теперь в её смехе не было напряжения. – Прекрати. Я устаю от фуршетов гораздо больше, чем…
-Знаю.
-Прекрати улыбаться.
-Трагическое выражение на моём юном лице смотрится гораздо лучше?
