радостного мне сможем сказать Джеймс Поттер, когда увидит столь ненавистного ему отреченного сына.
Но как бы так ни было, под бдительным присмотром домового эльфа я шел в кабинет, теперь уже Гарри, для того, чтобы поговорить с портретом отца. Глубоко вздохнув, прежде чем зайти в комнату, я выдохнул лишь тогда, когда обнаружил, что портрет пуст. Ну, и где шляется этот мой мертвый родитель? В ожидании Джеймса, я осматривал кабинет. Рабочий стол из дубового дерева напротив окна, перед ним два кресла для посетителей. Эти же кресла при развороте были обращены к камину. Всего один книжный шкаф по левой стене, по правой стене двустворчатая входная дверь и ряд магловских картин. Портрет отца висел над камином, так что даже после смерти, он видел свой кабинет полностью, и мог напрямую общаться с тем, кто займет его место здесь. Эльф, проводивший меня, все никак не уходил, следя за тем, чтобы я ничего не украл из дома. Как это было мило с его стороны!
— Джеймс, ты обязан с ним поговорить, — звонкий голос моей матери раздался с портрета отца. Она зашла в двойные двери и села в одно из кресел. Лили весело помахала мне, погладив свой округлый живот. Как это странно — вечно видеть свою мать беременной мной.
— Я ничего ему не должен! — громкий злой оклик раздался раньше, чем обладатель голоса зашел в комнату на картине. Увидев меня, Джеймс гордо выпрямился и степенной походкой прошел ко второму креслу. Удобно усевшись, он окинул меня недовольным взглядом, явно выражающим мысль: «Что уставился, придурок!» — Должно быть, Вы — Джаспер?
— Верно. А Вы, должно быть тот урод, что приходится мне отцом?! — Джеймс дернулся, как от удара, и вскочил с кресла, подлетев к раме картины. Будь он живым человеком, я бы получил чувствительный удар по лицу, но он лишь рисунок. Мама печально покачала головой и встала с кресла.
— Надеюсь, вам удастся поговорить. Джаспер, пожалуйста, не спали картину, — мягко усмехнувшись, проговорила она, направляясь к дверям. Как только они закрылись, отец расслабился и вернулся в кресло.
— Так вот каким ты вырос, мелкое отродье, — жаль, что мама просила не сжигать картину. — В тебе нет ни одной моей черты — я был прав!
— В чем? — не знаю почему, но сердце колотилось о ребра с огромной скоростью, казалось, хотело вырваться из груди, лишь бы не услышать правды.
— У меня есть лишь один сын и это не ты. Сегодня я в этом убедился. Ты, наверное, хочешь знать, почему я оставил тебя без гроша в кармане? Почему отрек от семьи? Я тебе отвечу, выродок! — Джеймс вскочил с кресла и подлетел к раме. Теперь, с отвращением в глазах, на меня смотрел маленький злобный мужчина, который, дай ему волю, перегрыз бы мне глотку зубами. Никогда не думал, что мои черты лица могут так искажаться. Наверное, я об этом никогда не думал, потому что не испытывал такой животной ненависти. — Лили я ни в чем никогда не винил и не буду. Я люблю ее. Но один грех у нее был — ты! Ты — выродок! Она исчезала, целыми днями находясь где-то, приходила вечером усталая, ничего не желала. Сначала я думал, что она уходит на задания Ордена, но потом выяснил, что нет никаких заданий. Я начал следить за ней, наблюдать, как она все время приходит в одно и то же место, к одному и тому же мужику. А потом на тебе — Джеймс Поттер, Вы скоро станете отцом. Не было ни одного шанса, что ты мой, я понял это сразу. Я хотел, чтобы она убила тебя, пока была возможность. Дети на войне лишь помеха, но она оставила тебя. Я наблюдал за тем, как ее живот растет, она расцветала и все время ходила туда — к нему. Ты мне не сын и тебе ничего не должно принадлежать! Я так желал, чтобы ты сдох во время родов. Чтобы не сделал вздоха, умер бы! Но ты, мелкая тварь, оказалась живучей — задышала. Был еще один год, когда ты мог умереть — я так надеялся! Но ты, тварь, все время выкарабкивался, оживал в самую последнюю минуту. И тогда в Хэллоуин, я решился, что убью тебя — отравление какой-нибудь сладостью не вызовет подозрений. Но судьба решила твою участь по-другому, даже еще лучше, чем я хотел! Лили была беременная от меня, — он постучал кулаком в грудь, брызжа слюной. Я оперся на камин, усиленно рассматривая его лепку, лишь бы не видеть фанатичного огня безумия в глазах отца. — Волей судьбы я получил шанс медленно издеваться над тобой! Я подготовил все бумаги заранее, еще до рождения Гарри, но прежде, чем сделать тебя никем, ты должен был стать никем в семье. Я никогда не обращал на тебя внимания, уделяя его лишь Гарри. Я видел, какая боль отражалась в твоих глазах, когда ты смотрел на нас. Когда мы узнали о пророчестве, я оформил бумаги — ты стал куском грязи! Жаль только, Лили обо всем узнала, и мне пришлось оформить на тебя ренту, — он истерично рассмеялся, и я поднял голову, чтобы взглянуть на него. — Она закончится, когда тебе стукнет четырнадцать, я написал еще одну доверенность об этом позднее!
Джеймс хохотал. Чувствуя, что ноги меня уже не держат, я сел в кресло. На мою просьбу принести вина эльф не отреагировал, и пришлось рявкнуть на него хорошенько, чтобы он ее выполнил. Да, я, конечно, знал, что этот разговор сделает только хуже, но чтобы настолько…. Так вот как он думал: я не его сын. Да, пожалуй, такое могло произойти только со мной: мой отец еще тогда решил уничтожить мою душу, да вот не получилось. И тут, на тебе, рождаюсь я, и он отчаянно жаждет доделать то, что не сумел. Как все глупо, и одного бокала вина, который мне принес не слишком расторопный эльф, явно не хватает на то, чтобы все понять… или забыть.
— Но ведь ты точно делал тест, чтобы узнать, чей я? — последний шанс на то, чтобы обелить образ моего отца.
— Делал, — нехотя ответил Джеймс, плюнув себе под ноги. — Но это ничего для меня не изменило. Я ненавидел тебя с первой секунды как узнал, что ты существуешь. Ты для меня никто — чужой! Тебя не должно быть! Ты — тень, ничтожество, грязь. Ты не Поттер. Поттеры никогда не склоняют голову, никогда не поддаются, они бьются до конца, — его слова гремели в моей голове. Должно быть, в том маленьком куске моей души, что попал на землю, была и его ненависть, которая жаждала моей смерти.
— Так я твой сын?! — отшвырнув пустой бокал в сторону, проорал я, вскочив с кресла.
— Мой, но ты все равно умрешь. Теперь ты никто без денег и фамилии! — единственный шанс, что у меня был, чтобы обелить отца треснул и разлетелся на куски. Не знай я всего, что знал, не являйся я Эвансом, я бы обязательно умер — и его план бы сработал. Но не судьба.
— Я рад, что тебя нет в живых, отец. Только спешу тебя разочаровать — я не сдохну, как ты мечтаешь. У Лили действительно был один грех — она не призналась тебе, что она чистокровная, что она наследница рода Эвансов. Теперь, по твоей воле — я наследник рода. Теперь, по твоей воле — я воскрешу его из пепла. Пусть все узнают, что я чистокровный, что богаче и знаменитее младшего брата. Знаешь, Джеймс, тебе сейчас больше всего нужно бояться, чтобы Гарри не пошел по моим стопам и не стал бы таким, как я!
— Ты не посмеешь, чертов ублюдок. Гарри будет гриффиндорцем, Гарри будет истинным Поттером! — Джеймс кричал с портрета и разносил обстановку своей нарисованной комнаты, но мне было уже не важно, что он делает и говорит. Выйдя из кабинета, я торопливо уходил из дома. Не было больше смысла в его излияниях, не было больше смысла в желании его понять. Я должен с этим, наконец, смириться — я больше не Гарри Поттер. И мне незачем стараться быть похожим на отца, больше ненужно никого спасать. Бесполезно оплакивать убитых друзей. Я должен начать жить заново, должен осознать, что теперь я — Джаспер Эванс. Теперь я совсем другой, свободный человек. Но выпить все равно надо!
Невидимым можно стать и без мантии-невидимки я выяснил это давно, но опробовать на практике решил только сегодня. Дурсли не подвели меня ни в чем — они сделали все, как в старые добрые времена моего прошлого. После первого сожженного письма пришло второе, за ним третье, а там и добрая дюжина. Дамблдор тоже меня не разочаровал, поэтому, когда в жалкую лачугу, где ночевали Дурсли, пришел Хагрид, чтобы отдать Гарри письмо и сделать вместе с ним покупки, я был готов. Мой брат не знал, что я уже целых два дня следую за ним попятам, и не было ничего удивительного в том, что как только он прочел письмо, я услышал его восторженные мысли в своей голове. Неужели, и я был таким счастливым, когда получил письмо? Наверное, нет — я не верил во все это, а Гарри знает о существовании магии, он ждал это письмо с нетерпением.
— Джаспер, я получил его! Я получил письмо из Хогвартса! Представляешь, мне принес его лесничий Хагрид, — мысли Гарри были настолько громкими, что мне казалось, что он их сам обязательно услышит, я же находился буквально в нескольких метрах от него.
— Это прекрасно, Гарри. Только, пожалуйста, веди себя сдержанно и изумленно. Ты же, по идее, совершенно не знаешь о существовании магического мира — будь шокированным, — брат серьезно воспринял мои слова и стал настороженно расспрашивать Хагрида. Да, во мне умирает актер!
Поход за покупками был для меня не интересен до поры до времени. Когда Хагрид с Гарри зашли в банк, я сделал себя видимым и пошел к одному из гоблинов, чтобы узнать, о чем говорил отец.
— Мастер Эванс желает снять деньги со своего счета? — Керстек, управляющий моими счетами, появился сразу же, как я назвал свое имя подручному гоблину.
— Я хотел бы поговорить с Гилбертом Экриксом о завещании моего отца, Керстек, — гоблин кивнул, и мы пошли в кабинет. Расположившись на удобном стуле, я стал ожидать, когда гоблины вернутся ко мне.
— Мне кажется, я всегда буду изумленно ахать, когда буду видеть, сколько денег у меня в банке, — раздался восторженный голосок Гарри.
— Может быть, брат, может быть, — усмехнулся я. — Постарайся сегодня не наделать глупостей и не отшивать дружбу людей, которых не знаешь. Хорошо, Гарри? — гоблины
