предпочитал его не вспоминать. Противный был старикашка, вечно ворчал, чтобы мы не бегали, и давал мне подзатыльники.
— Разумеется, он имел странную привычку в конце каждого предложения добавлять: «От так». А почему ты вспомнил про него? — проницательная Лил смотрела на меня недобрым взглядом голодной кошки. Хоть она и была нарисованной, и не могла причинить мне физического вреда, я чуть отошел от картины, будто собираясь взять что-то со стола.
— Ты ведь помнишь, что у него было родовое кольцо, — к концу фразы мой голос прозвучал как-то уж слишком по-мальчишески высоко.
— К чему ты клонишь, Себастьян? — Лили встала с кресла и оперлась о край рамы с ее стороны картины.
— Теперь родовой перстень у Джаспера…
— Ты что, ограбил склеп? — на вопль Лили в комнату заглянул один из эльфов. Но убедившись, что я с картиной ничего не делаю, удалился.
— Нет, я забрал рубин из хранилища, и сделал новую оправу, — сейчас она обязательно вспомнит обо всех моих прегрешениях в жизни, помянет нашу мать и количество серого вещества в моей голове. Когда Лили перестала ругаться и пытаться меня зачаровать с того конца картины, я немного успокоился. И вот как тут быть общительным, если каждый второй при общении со мной норовит попасть мне чем-нибудь в голову.
— Зачем Джасперу понадобился родовой перстень? Ты хоть представляешь, какое испытание это чертово кольцо может устроить волшебнику, который его наденет? — возмущенно спросила меня сестра. Я представлял смутно, но даже столь смутных представлений мне хватало, чтобы никогда не желать его надеть.
— Кольцо предоставит полную защиту мыслей его владельцу. К тому же Джаспер главный наследник рода…
— Только не говори, что он его уже надел? — отвечать мне и не пришлось. Лили вызвала эльфа и приказала ему выставить меня вон. Ну что же, раз мне сегодня так везет, то надо сходить к родителям Кристины.
* * *
Неожиданно появившийся в моей комнате эльф Джаспера чуть не довел меня до инфаркта. Ни слова не сказав, домовик схватил меня и переместил в кабинет Джаса. О, я непременно выскажу его хозяину много хорошего!
— Флер, прости меня за столь странный и экстравагантный способ позвать в гости, — голос миссис Поттер вывел меня из предвкушающий раздумий. — Ситуация довольно неприятная, и мне нужна твоя помощь.
— Конечно, — что такого Джаспер мог натворить, что портрету понадобилась помощь? Собирался спалить картину? Но насколько я понимала, Джас был без ума от матери, он боготворил ее. Возможность разговаривать с Лили была для него священной.
— В нашей семье есть много странных обычаев, ритуалов, фамильных реликвий. Джаспер как раз одел одну из таких реликвий. Зачем ему это понадобилось, я не знаю, но я точно знаю, что для того, чтобы пройти испытание, ему понадобится помощь.
— Какая именно? — все, что я знала о семье Эванс, помимо того, что они изобрели подчиняющее вейл заклятие, это сплетня о ключе, открывающем мир.
— Ты должна стать его… — Лили пощелкала пальцами, пытаясь подобрать нужное слово. — Маяком.
— Не совсем понимаю, — в сущности, я не понимала ничего.
— Я прошу тебя говорить с ним, ты можешь говорить о чем угодно, хоть стихи читать, но просто будь рядом, чтобы он слышал твой голос, чтобы у него была возможность вернуться к чему-то родному.
Согласившись со всем, что просила меня сделать мать Джаспера, я направилась к нему в спальню. В последний раз, когда я была в этой комнате, то все закончилось довольно странно. То есть все было как надо, но я бы предпочла помнить некоторые события, предшествующие моему пробуждению в его объятиях. Эльфы суетились вокруг хозяина, непрестанно меняя прохладное полотенце на его лбу. На Джаспера было страшно смотреть: бледный, словно вампир или инфернал, он дрожал, и, по всей видимости, теплое одеяло, в которое он был закутан, не помогало. Его правая рука лежала поверх одеяла, от кольца на указательном пальце по венам распространялось что-то черное. Забрав у домовиков полотенце и отправив их за лечебными зельями, я села рядом с Джаспером.
— Ты — идиот! Самый настоящий идиотище! Неужели так сложно сначала подумать, а потом сделать. Не наоборот, Джаспер! И вообще о чем мне с тобой говорить, когда ты не слышишь и не можешь раздражать меня своими ироничными комментариями?! Что вообще значит — стать маяком? Маяки не слишком красивые знаешь ли!
Эльфы принесли зелья и сменили воду в тазике, выполнив все, что могли, они исчезли, оставив меня с хрипло дышавшим Джаспером. Как назло я не могла ни о чем думать, кроме как вслушиваться в его дыхание. Мне ни одно слово не шло на ум, о чем говорить? Что мне делать? Прикоснувшись к его больной руке, я дотронулась до кольца — оно было ледяным, но что-то магическое, что оно гнало по венам Джаспера, было обжигающим. Вылив остужающее зелье в воду, я обмочила несколько полотенец и положила их на руку и голову Джасу.
— Что мне с тобой делать, маленький идиот? Почему знакомство с тобой привнесло в мою спокойную жизнь столько сумбура? Вот сам представь: после нашего знакомства, не сразу же конечно, но после него, меня пытались подчинить. После этого ты втянул меня в путанные и непонятные поиски портрета твоей родственницы. И когда мы ее нашли, ты ничего мне не объяснил. Ты хоть понимаешь, как мне до сих пор интересно, о чем вы тогда говорили?! А те слухи, что ходили по школе после того, как ты меня поцеловал? Да я еще год после этого слышала за своей спиной шепотки девчонок, обсуждавших, чем я тебя приворожила. Я тебя приворожила?! Да ты никогда не реагировал как следует на мою магию! Знаешь как мне обидно! Иногда все же хочется, чтобы мужчина безропотно выполнил какую-нибудь глупую просьбу. Ладно, забудем на минуту про все это, но только на минуту забудем, я писала тебе письма, расписывая несуществующих ухажеров, а ты отвечал мне, как лучше их совратить. Ты — идиот! Я хотела, чтобы ты рвал и метал, посылал им проклятые письма или еще что-нибудь противное, а ты ничего не делал. Ты — идиот! Я бы так и не поняла, что ты ко мне что-то испытываешь, если бы письмо Эммета не дошло. И то среди всех его подколов вычленить крупицу так интересовавшей меня правды было очень сложно. Я составила коварный план, как довести тебя до икоты, и специально ради этого приехала к тебе в гости раньше времени, а ты ухмылялся и не поддавался на провокации… Факт того, что ты — идиот, мы уже установили, так что я постараюсь часто не повторяться. Мне понадобилось тебя напоить, да и самой напиться, чтобы ты перестал вести себя рядом со мной, как старший брат. И что в результате? Мы проснулись целой толпой в твоей спальне! Ну, это просто забавное недоразумение. Хорошо, что хоть после этого ты перестал вести себя, как кретин, и стал уделять мне должное внимание. И угораздило же потом тебя найти факты, которые вернули крестному твоего брата свободу. Нет, это очень благородный и правильный поступок, но ты так замкнулся на этой чертовой войне за внимание Гарри, что снова забыл обо мне. Джаспер, ты хоть вообще в курсе, что о вейлах забывать нельзя? Мы злопамятные, знаешь ли. Упустим этот факт, так нет, потом ты сорвался с катушек из-за глупой статьи, и мне не удалось тебя удержать собственными силами. Мне — чистокровной вейле не удалось тебя удержать! Ты хоть понимаешь, что это значит? Помимо того, что мое самолюбие очень пострадало, это еще значит, что ты очень могущественный идиот. И вот, наконец, мы подходим к той части моей жизни, за которую мне очень хотелось тебя убить. Ты, видишь ли, обиделся, когда узнал правду и тем самым начал всю эту войну. Как тебя вообще угораздило принять помощь в составлении заклятия от Луны? Она великолепная девчушка, в чьей семье были когда-то вейлы. Никогда больше, слышишь меня, никогда, не вздумай сделать что-то подобное! Не пользоваться своим даром для вейлы — это как остаться без рук, без волшебной палочки, и без головы. Это раздражает не только потому, что внешность меняете, но еще и потому что наша красота может не только приворожить, но и отпугнуть, давая нам необходимое спокойствие от сопливых представителей сильной половины человечества. И ты, благодаря Луне, в одночасье приравнял меня к просто беззащитным красивым девушкам. Хочется, конечно, напомнить тебе, что ты — идиот, но думаю, ты уже запомнил, — полотенца до сих пор были холодными, так что, набрав жаропонижающее зелье в шприц, я сделала укол. Вены на его руке уже не казались такими страшными, может быть, скоро все закончится, и Джас очнется.
— И вот скажи мне, что хорошего я для себя получила из нашего знакомства?
* * *
Это была словно азкабанская камера, только сотканная в моей голове: стенами и прутьями ей служили мои мысли. Если мне удавалось справиться с теми или иными воспоминаниями, убедив себя, что следовало поступить именно так, а не иначе, одна из стен рушилась, я оказывался в другой комнате, где стен было еще больше. Бесконечный лабиринт моих воспоминаний, накладывающихся друг на друга, вытекающих друг из друга, уничтожающих друг друга. И как выбраться из него я не знал.
Прокляв Себастьяна со всеми его гениальными идеями, помянув добрым словом всех своих родственников, я сел на пол в своей восьмигранной комнате и стал ждать озарения. Как именно это самое озарение ко мне придет, я еще для себя не придумал, так что просто таращился на стены и пытался предугадать, что за ними скрывается. Самым простым способом выйти из лабиринта, было следовать за хорошими воспоминаниями. Но вот проблема: я прошел уже две стены, но не наткнулся еще, ни на одно хорошее воспоминание.
— Ты — идиот! — добродушно подсказало мне мое подсознание. Не став на этот раз даже пользоваться считалочкой, я прошел сквозь левую для себя стену.
