кривых зеркал».
В начале XX века Леопольд Бартрес, шурин президента Мексики Порфирия Диаса, был назначен «инспектором и покровителем археологических памятников Мексики». Бартрес и начал первые масштабные раскопки, совмещая их с розничной и оптовой торговлей найденными индейскими древностями. Чем поразительнее были «найденные и отреставрированные» артефакты, тем лучше они продавались.
В свете предстоявшего празднования столетия войны за независимость Мексики властям понадобился амбициозный проект, и Бартрес получил финансирование изыскательских работ, в частности, в городище Теотиуакан. Сочетание личного коммерческого интереса Бартреса и колоссальных размеров осваиваемого бюджета дало плоды: в итоге оказались изменены даже параметры пирамиды Солнца, в частности, размеры и количество ступеней. Некоторые пирамиды, зарисованные в XIX веке, теперь, после Бартреса выглядят радикально иначе.
Помня о Шлимане, внезапно появившейся Великой китайской стене, глиняной библиотеке «древних шумер» и британском происхождении Тутанхамона, я не склонен принимать удивительные артефакты Мексики как подлинные до тех пор, пока не имею доступа ко ВСЕМ касающимся этих артефактов документам.
Изобретение традиции
Понятно, что Мексика в своем желании выглядеть позначительней, была не одинока. В 1989 году вышел сборник «The Invention of Tradition» («Изобретение традиции») под редакцией Eric Hobsbawm, включающий статью «The Invention of Tradition: The Highland Tradition of Scotland», автор Hugh Trevor Roper. В этой статье детально рассказывается, как создавался шотландский килт – в XVIII–XIX веках.
Как выясняется, Шотландия довольно долго являлась культурной провинцией Ирландии, и традиционная одежда шотландцев ничуть не отличалась от ирландской: длинные рубахи и короткие штаны из «шотландки». Попытки дистанцироваться от ирландцев и доказать культурную независимость начались в Шотландии только в XVIII веке, а о том, что шотландские горцы с древности носили килт, первым заявил Вальтер Скотт – уже в XIX веке.
На деле шотландские солдаты использовали клетчатый плед, который обматывали вокруг пояса, а остаток ткани забрасывали через плечо – удобно и практично. А собственно килт придумал Томас Роулинсон, сталелитейщик из Ланкашира, разместивший производство в Шотландии. Около 1727 года он из-за жары и ожогов ввел в цехах ношение юбки, и эта практичная форма рабочей одежды быстро прижилась.
Но настоящая жизнь килта началась в 1778 году, когда в Лондоне с целью сохранения и поощрения древних шотландских традиций было образовано Общество хайлендов. Среди членов общества значился, к примеру, Джеймс Макферсон, «обнаруживший» в рамках восстановления [44] народного шотландского фольклора «древние» баллады Оссиана на гэльском языке.
А в 1822 году Вальтер Скотт, на тот момент глава комитета по организации торжеств в честь визита короля Георга IV в Шотландию, провел это торжество настолько роскошно, что килт как нечто праздничное и на редкость самобытное получил общее признание. Причем еще в 1819 году, во время обсуждения предстоящего визита монарха, было решено, что «каждому клану нужно будет себя выделить» собственным узором на килте. Идея оказалась очень кстати, и компания «Вильсон и сын» из Баннокберна выслала в Лондон каталог своих тканей, а в обществе шотландских хайлендов распределили узоры по кланам. Клан Макферсонов, наследников Джеймса Макферсона, стоявшего у истоков шотландской автохтонности, – вот ирония – получил узор, прежде использовавшийся в тканях для пошива одежды вест-индским рабам.
Отдельные голоса в пользу версии о том, что ношение килта все-таки было шотландской особенностью издревле, раздаются, но фактов в подтверждение этой версии нет. Впрочем, не все подлоги имеют столь явный местечковый характер. Давайте рассмотрим что-либо чуть более масштабное, касающееся и нас.
Подложный обелиск Феодосия
(непрофессиональное исследование)
Считается, что стоящий в самом центре Стамбула обелиск Феодосия был изготовлен и впервые установлен в Фивах в 1460 году до Рождества Христова. Спустя 1850 лет, при императоре Феодосии, обелиск из Египта был вывезен и в 390 году новой эры установлен в Константинополе. Это знаковый исторический объект.
Следует сказать, что из Египта был привезен только сам гранитный обелиск, а постамент белого мрамора, изображающий процесс установки, был изготовлен уже на месте. Это подтверждается высеченными на постаменте двумя надписями одного содержания на латинском и греческом языках. Однако изучение обелиска выявляет массу «нестыковок», неизбежно приводящих к выводу о сомнительности основных деталей этой истории.
Первое: при косом освещении постамента (рано утром) на сторонах с надписями ясно видны следы правок текста. Как видите, имя «Проклос» в обоих случаях находится в углублении, появившемся после стесывания прежнего имени.
Второе: беглый осмотр показывает, что и весь «первоначальный» текст появился после стесывания предыдущего изображения. Вот угол нижней части постамента. Сторона с рисунком (справа) шире стороны с греческой надписью (слева) на 8–12 сантиметров. На это, в частности, указывает разное расстояние от монтажных отверстий до краев карниза.
Ровно та же ситуация и на стороне с латинской надписью. Поэтому, в отличие от квадратной в сечении верхней части постамента, нижняя в сечении параллелограмм.
На стесывание сторон перед нанесением надписей указывает и разная глубина резных арок под верхней частью постамента. Справа арки находятся вровень с верхней частью постамента, а слева (там, где ниже идет надпись) углублены на те же 8–12 см.
Более того, арки сопредельных сторон художественно отличаются. Слева от вас оригинальное изображение – вровень с верхней частью постамента, с ясным выпуклым орнаментом над арками. Справа от вас «углубленное» – примитивное, без выпуклых элементов и, похоже, насекавшееся в спешке.
Столь же различна и стилистика сопредельных сторон нижней части постамента. Бортики исполнены в разной манере: с канавками и без. Да и сам дизайн сторон радикально иной. Оригинальная сторона вычурна и хвастлива, а стесанная суха и экономна. Оригинальная вся из выпуклых деталей, на стесанной – только углубления. Сохранность сторон разная. Стесанная определенно моложе.
Столь же противоречивы и параметры самого обелиска. После приведения изображений к одинаковой ширине верхней части постамента выясняется, что высота обелиска на античных барельефах и на современной фотографии разные. Плюс, хорошо видно, что линия грани обелиска на барельефе продолжает линию грани постамента. Основание ныне существующего обелиска значительно уже постамента.
Здесь самое время вспомнить историю о том, что прежде обелиск был почти вдвое выше – 37,77 метра против нынешних 19,59 метра. Считается, что обелиск лопнул в дороге, и на Константинопольском ипподроме установили только его верхнюю часть. Вот визуальное сопоставление, на котором ясно видно, что, будь постамент прежней высоты, его пятка совпадала бы с постаментом идеально (в верхней части – прорисовка барельефа).
Однако такое допущение порождает еще худшие противоречия:
– если ширина пятки обелиска была равна ширине постамента (как на барельефах), то Феодосий I водружал не верхнюю часть лопнувшего обелиска, а нижнюю. Тем не менее на постаменте стоит именно верхняя часть;
– приведение параметров изображений к одинаковой ширине пяточной части обелиска показывает, что обелиск на барельефе был не выше 16,2 метра, а, судя по летописям, обломки, на которые он раскололся, были высотой 18,18 и 19,59 метра.
На то, что обелиски на барельефе и на фотографии – разные, указывает и разное число помещающихся на одной грани иероглифов. На тщательной прорисовке барельефа их десять, а на существующем обелиске – порядка двадцати. Более того, на барельефе иероглифы занимают порядка 80?% ширины обелиска, а на
