А Владимир Высоцкий говорил: «Порекомендовал меня туда Слава Любшин». Любшин, работавший тогда на Таганке, не отрицал:
— Володя, хочешь, я скажу о тебе Любимову?
— Скажи.
И я рассказал Юрию Петровичу. Он говорит «Приведи его...».
Какая, в сущности, разница, кто первый назвал фамилию «Высоцкий» Любимову — Додина, Любшин или Гурьеррес? Никакой. Каждый сказал пару слов, а получился дружный хор. Главное, что все срослось, и Высоцкий обрел свой дом.
В отличие от «Современника» на таганских показах царили вольные нравы. Сидел Юрий Петрович, директор, актеры входили- выходили...
«Его кто-то привел, думаю, что наши дамы, — припоминал Любимов. — Вошел. Кепарь, серенький пиджачишко из букле. Сигаре- точку, конечно, погасил. Прочитал что-то маловразумительное, бравадное, раннего Маяковского, кажется, что-то довольно стандартное. Я говорю: «А гитарка чего так скромно стоит? Кореша, значит, вам уже сообщили, что шеф любит, когда играют на гитаре?» — «Нет, я хотел бы спеть, если вы не возражаете».
И вот он пел мне сорок пять минут. Через двадцать минут я спросил: «А что за тексты, скажите, пожалуйста?» Он так скромно говорит: «Тексты мои»... Я тогда был поражен.
Спрашиваю: «А где же вы выступаете?» — «Больше так, для друзей, в компаниях пою». Я ему сразу сказал: «Приходите работать». Мне тут же: «Зачем берете? Он сильно пьющий. Намучаетесь». А я говорю: «Какая мне разница: одним алкашом больше, одним меньше. Этот хоть проспится, так умный. С ним интересно дело иметь...»
Но директору театра хотелось все-таки оставить последнее слою за собой. Он пытался уточнять: «Любимов жестко высказался: «Парень талантливый, но нам незачем брать еще одного алкаша — у нас своих хватает!» Я возразил: «Юрий Петрович, давайте попробуем, возьмем его на договор на три месяца. Что мы теряем?» Так что изначально, так уж выходит, он обязан своей театральной судьбой Додиной, во вторую очередь мне, и уж затем Любимову...»
Как хочется вслед за Высоцким предложить:
Вечером Владимир пришел домой, тихий и усталый. И в ответ на немой вопрос сказал:
— Да, берут.
В штат театра он был зачислен 10 сентября 1964 года с окладом 85 рублей.
«Я не верила, что это на самом деле состоялось, и он сам боялся, что не состоится», — говорила Людмила Владимировна.
Вскоре на выездной площадке Дворца культуры завода «Серп и молот» прошла ночная репетиция, потребовался срочный ввод Высоцкого на роль 2-го бога — заболел актер Климентьев. Один из трех «богов» Вениамин Смехов фазу заметил: «Репетирует™ уверенно, быстро перехватывает инициативу, и уже через час не всем было ясно, кто кого здесь вводит? Мы с Колокольниковым или он нас?.».
Из любопытства Владимир посмотрел «Микрорайон». Вполне добротная постановка. Дождался сцены, во время которой симпатичный парень — главный герой Князев — непринужденно стал напевать «Но тот, кто раньше с нею был...». Пел парень спокойно, с насмешечкой, слова, правда, перевирал. После спектакля подошел к певцу, познакомились.
— Леша, один вопрос Ты вот песню поешь, она откуда взялась?
— Черт его знает. Фоменко бросил клич: нужна какая-нибудь уличная песенка, и все что-то стали предлагать. Выбрали ту, что Леня Буслаев напел.
— А это кто?
— Наш актер. Хочешь, познакомлю?
На Буслаева Высоцкий сходу насел: что да как, почему слова другие?
— А откуда ты взял, что другие?
— Да потому что эту песню я написал!
— A-а, тогда другое дело. Да я ее слышал в Ногинске, там так пели. А что ты вообще расстраиваешься? Чудак человек. Народ поет, прибавляет-убавляет, подумаешь? Ничего страшного. Значит, считает песню своей. Ik песню для кого писал? Для людей, чтобы они пели?..
— Чтобы слушали...
В театре понимали: на одном-двух спектаклях не продержаться. В лихорадке поиска подходящего литературного материала Юрий Петрович обратился к классике. Тем более близился юбилей Лермонтова. Так почему бы не взять «Героя нашего времени»? В союзники Любимов призвал своего старинного знакомого Николая Робертовича Эрдмана, удивительного драматурга, безупречному вкусу которого он полностью доверял. Инсценировка, по мнению Любимова, получилась просто замечательная, много интересных ходов было придумано. Обратился к артистам: давайте идеи' И он отбирал, отбирал, отбирал, вспоминал Валерий Золотухин, и Володя был очень активен в этом.
Но... Директор театра своими глазами видел, как Анатолий Эфрос, приглашенный на премьеру, в ужасе сбежал из зала прямо во время действия. С самого начала спектакль не задался. Актеры — народ суеверный, и когда в дебюте вдруг дал сбой, закапризничал и зарычал световой занавес — гордость молодого театра! — все решили: дурной знак
Однако роковой оказалась дата премьеры — 15 октября 1964 года.
Заметив за кулисами незнакомого человека, который о чем-то шушукался с Любимовым, Высоцкий спросил у Смехова (Веня знал тут всех и вся):
— Кто такой?
— Юра Карякин, журналист, — скороговоркой ответил Сме- хов. — Не волнуйся, хороший парень...
— А что он там «шефу» все шепчет, не понравилось?
— Да не в том дело. Хрущева сняли. Завтра в «Правде» будет.
— Фьюить! — не удержался Высоцкий. — Вот вам и «герой нашего времени»...
— В точку попал. Но «...в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья...», сам понимаешь...
— Слава богу, хоть не «английский шпион», — подключился к разговору кто-то рядом, из «старичков».
Тайный поклонник символизма Смехов тут же списал все на мистику, голос свыше: «Вот отчего рычал наш занавес, никак не давая двигать историю дальше-.». А Высоцкий неудачу лермонтовского спектакля объяснял проще: «Нам сказали: «Сделайте спектакль к юбилею, а мы вам — ремонт». Мы сделали спектакль к юбилею, нам сделали ремонт. Но крыша продолжала течь. Каков ремонт — таков был и спектакль».
Ему в «Герое...» досталась роль драгунского капитана, подзуживавшего Грушницкого к дуэли: «Не бойся, все вздор на свете!.. Натура — дура, судьба — индейка, а жизнь — копейка!» По общему мнению, даже в куцей сцене Владимиру удалось раскрыться, после чего в «Добром человеке...» он уже был не богом, а Летчиком, которого стал играть по очереди с Николаем Губенко.
«Герой...» быстро сошел с репертуара. Любимов сделал вывод: «Актеры просто были не готовы. И я был не готов как режиссер неопытный... Видимо, с молодой, неоперившейся труппой и с молодым, начинающим режиссером браться за такое произведение было нельзя...» Но все же с осени 1964 года о любимовском театре уже говорили как о состоявшемся коллективе. Счастливое стечение обстоятельств обусловило его появление в нужное время и в нужном месте. И позволило поэту Высоцкому победоносно воскликнуть:
