способного менять климат, то было бы лишено всяческого смысла. Однако, Эллен…
— Однако что?
— Если эта программа была разработана с целью предупредить планетарную катастрофу, то климатолог становится важнейшим элементом этой структуры и усилия привлечь его на свою сторону любой ценой представляются вполне оправданными.
— В таком случае, при всем моем уважении, я не понимаю, как такой человек, как Мартин Фабер, мог покинуть столь привлекательный для него проект.
Дженкинс собрался было ответить, когда жесткий удар возвестил об их приземлении.
— Согласно информации АНБ, — продолжил он, когда стих шум двигателей, — Фабер оставил свою должность вскоре после командировки в Армению в конце тысяча девятьсот девяносто девятого года.
— А известно почему?
— Существует весьма туманное прошение об отставке, в котором он утверждает, что якобы обрел в этой стране истинную веру. Сначала я не придал этому значения. Большинство отставок в секретных службах мотивируются личными проблемами или же сменой религиозного мировоззрения. И в том и в другом случае угрызения совести не позволяют бывшему агенту жить нормально, и он потихоньку деградирует. Но сейчас я вновь просмотрел досье Мартина Фабера и вижу, что его случай нетипичный. Я не обнаружил у него никаких моральных терзаний. Скорее наоборот: он заявил, что сторонники этой самой древней на земле религии дали ответы на все его вопросы. И поэтому он оставил АНБ.
— Самая древняя… религия?
— В Агентстве до сих пор вспоминают это послание. Оно в высшей степени оригинально. Для начала, представь, оно датировано шесть тысяч семьсот сорок восьмым годом по летосчислению его новой религии. По его словам, это именно тот срок, который отделяет нас от последнего Всемирного потопа.
— Как? — Женщина не мигая уставилась на него. Непроизвольно она поднесла руку к звезде Давида, висящей на ее шее. — Их календарь более древний, чем еврейский?
— Именно так. Эллен, тебе когда-нибудь доводилось слышать о йезидах?
57
В это время на экране ноутбука Даджяна ярко светилась карта мира. В правой части монитора с огромной скоростью мелькали разноцветные столбцы цифр, а в верхнем и нижнем углах перемещался курсор, отмечая географические координаты и непонятные аббревиатуры.
— Эта программа координирует всю сеть спутников на низкой околоземной орбите и способна оценивать изменения магнитного поля Земли, — заговорил армянин, не отрывая глаз от экрана. — Если происходит скачок интенсивностью более чем в ноль целых семь десятых гаусса, включается сигнал тревоги и зона на этой карте окрашивается в красный цвет.
Я подошла к компьютеру, но, честно говоря, не смогла разобраться.
— Если увеличить район Пиренейского полуострова, — сказал он, быстро вводя несколько команд, — вы увидите, что дельта реки Нойя стала красной. Вот, смотрите.
— И это сделал камень?
— Не совсем так. Это
— А уже удалось обнаружить камень Мартина?
— В эту минуту программа обрабатывает данные, госпожа Фабер. Сходный сигнал зафиксирован в нескольких километрах от границы между Турцией и Ираном, вблизи горы Арарат.
— Выходит, там находится мой муж? — Я сглотнула.
— Вполне возможно.
— А эта информация, — я на мгновение заколебалась, стоит ли задавать этот вопрос, — еще кому- нибудь доступна? Например, полковнику Аллену?
— Сеньора, весьма вероятно, что полковник Аллен мертв.
— Мертв?
— Когда мы спасали вас в Сантьяго, нам пришлось выпустить разряд геоплазмы мощностью в один тесла, то есть почти в десять тысяч гаусс; именно из-за него вы потеряли сознание. А он получает такой удар уже не в первый раз. Поверьте, мало какой живой организм способен перенести подобные нагрузки и не погибнуть.
58
Пациент палаты номер 616 по-прежнему не реагировал на внешние раздражители, хотя показатели его жизнедеятельности — температура тела, пульс, частота дыхания и артериальное давление — ясно указывали, что опасность миновала. Инъекции адреналина пока не смогли вывести его из беспамятства. Зрачки свидетельствовали о том, что Николас Аллен все еще погружен в REM-фазу необычно долгого сна.[30] Поэтому, быть может, врачи больницы Нуэстра-Сеньора-де-ла- Эсперанса не выказывали особой уверенности относительно дальнейшего хода событий.
— Возможно, он скоро проснется… — заявил заведующий отделением интенсивной терапии на первом медицинском совещании часов в шесть утра, — но не исключено и то, что кома необратимо разрушила его нервную систему и он не выкарабкается.
— Мы можем что-то сделать? — спросил кто-то.
— Не слишком много. По моему мнению, нам не следует применять никаких мер, пока мы точно не узнаем, что произошло.
— Но он уже много часов без сознания, доктор, — высказалась одна из медсестер.
— Я твердо придерживаюсь своего решения. Пока пациент стабилен, мы не станем вмешиваться. Лучше дождаться его пробуждения и выяснить, что именно с ним случилось.
Никто из этих дипломированных врачей не мог и отдаленно представить себе, что в эти минуты мозг спящего гиганта трудился над решением проблемы. Нейронные цепи воспроизводили тот случай, когда сверхъестественная сила, подобная той, что вывела Аллена из строя сейчас, впервые обрушилась на его тело.
В памяти Аллена это событие прекрасно запечатлелось на клеточном уровне.
Это произошло в ближайшие часы после неудавшегося ограбления собора в Святом Эчмиадзине.
С раной на лбу, разоруженный и связанный гориллами Армена Даджяна, Ник Аллен был вывезен из города в рефрижераторе и тайком переправлен на турецкую территорию. Рядом с ним в кузове валялся этот недотепа Мартин Фабер. Аллен не мог избавиться от мысли, что если бы его напарника не заметили на наблюдательном посту за пределами храма, то дело могло бы обернуться совсем иначе. Но кому и когда еще помогали жалобы и сетования? Ясно было лишь то, что лежащий рядом с ним юный бюрократ находился в куда более бодром состоянии, чем сам Ник. Аллен не заметил у него ни гематом, ни сколь-нибудь серьезных ранений, и, хотя того связали лишь скотчем, Мартин казался испуганным и неспособным к решительным действиям. Его же собственное положение, увы, представлялось совсем иным. Ник потерял много крови, слабость мешала ему предпринять попытку к бегству. Мышцы рук и ног одеревенели от веревок, и агент прекрасно понимал, что его жизнь зависит от того, удастся ли ему сберечь силы до того, как его привезут в больницу. Если они планировали именно это.
За все семь нескончаемых часов, проведенных без воды и свежего воздуха, никто из них не выказал желания пообщаться.
Поездка длилась дольше, чем можно было ожидать. Если тот святоша из Эчмиадзина имел в виду
