материал за подписью бывшего командира Богунского полка К. Квятека, который сообщал, что «30 августа на рассвете… прибыл начдив тов. Щорс, его заместитель тов. Дубовой и уполномоченный реввоенсовета 12-й армии тов. Танхиль-Танхилевич. Через некоторое время тов. Щорс и сопровождавшие его подъехали к нам на передовую… Мы залегли. Тов. Щорс поднял голову, взял бинокль, чтобы посмотреть. В этот момент в него попала вражеская пуля». Но в этой версии нет ни слова о «лихом» пулеметчике. А в книге бывшего бойца щорсовской дивизии Дмитрия Петровского «Повесть о полках Богунском и Таращанском», изданной в 1947 году, автор утверждал, что пуля сразила Щорса, когда… пулемет уже заглох. Эту же версию подтвердил и бывший командир отдельной кавбригады 44-й дивизии, впоследствии генерал-майор С. Петриковский (Петренко) в своих воспоминаниях, написанных в 1962 году, но частично опубликованных только более чем через четверть века. Он же показал, что политинспектор был вооружен браунингом, и рассказал, что провел свое расследование по свежим следам. Оказывается, возле Щорса с одной стороны залег Дубовой, а с другой — Танхиль-Танхилевич. Генерал приводит слова Дубового, что во время перестрелки политинспектор вопреки здравому смыслу стрелял в находящегося далеко противника из браунинга. И вот тут-то генерал делает совершенно неожиданный вывод о причине гибели Щорса. «Я все-таки думаю, что стрелял политинспектор, а не Дубовой. Но без содействия Дубового убийства не могло быть… Только опираясь на содействие власти в лице заместителя Щорса — Дубового, на поддержку PB С 12-й армии, уголовник совершил этот террористический акт… Я знал Дубового не только по Гражданской войне. Он мне казался человеком честным. Но он мне казался и слабовольным, без особых талантов. Его выдвигали, и он хотел выдвигаемым быть. Вот почему я думаю, что его сделали соучастником. А у него не хватило мужества не допустить убийства». А сам С. Аралов в рукописи своих мемуаров о Гражданской войне «На Украине 40 лет назад (1919)» вроде бы невзначай обмолвился весьма примечательной фразой: «К сожалению, упорство в личном поведении привело его [Щорса] к преждевременной гибели».
Наконец остается добавить, что 23 октября 1919 года, почти через два месяца после гибели Щорса и проведенного на скорую руку расследования, именно И. Дубовой возглавил командование 44-й дивизией, а внезапно исчезнувший из Украины Танхиль-Танхилевич объявился в реввоенсовете 10-й армии Южного фронта. И убийца, и пособник, и заказчик весьма преуспели в своем грязном деле и считали, что надежно спрятали все улики. Их не волновало, что, оставшись без настоящего командира, дивизия потеряла большую часть своей боеспособности. Щорс мешал им, и этого было достаточно. Как сказал бывший член реввоенсовета Украинского фронта и герой Гражданской войны Е. Щаденко: «Оторвать Щорса от дивизии, в сознание которой он врос корнями, могли только враги. И они его оторвали».
Голодомор — черная страница украинской истории
Два страшных года — 1932-й и 1933-й — вписаны в книгу истории Советского Союза кровью миллионов умерших. Массовый голод охватил тогда районы Северного Кавказа, Поволжья, Южного Урала, Западной Сибири, Казахстана. Но самые катастрофические последствия голодомор имел на Украине. По разным данным, за неполных два года от голода умерло от четырех до десяти миллионов человек. Во имя будущего процветания государства у них были конфискованы все запасы продовольствия…
Жертвы голода в 1930-е годы
В мировой истории было немало случаев, когда люди умирали голодной смертью — из-за сильной засухи или морозов, уничтоживших посевы. «Глады и моры» упоминаются еще в Библии. В 1968–1973 годах во всем мире собирали средства для помощи голодающим народам Африки. Только в Нигерии от голода умерло больше ста тысяч человек. Страшная цифра… Но за 17 месяцев голодомора Украина понесла гораздо большие потери. И это в мирное время.
Сейчас уже почти не осталось свидетелей тех страшных событий. Но сохранились документы: архивы ГПУ, записанные родственниками жертв голодомора воспоминания, официальные отчеты о ходе хлебозаготовок, данные переписи населения. Они позволяют пролить свет на масштабы голодомора 1932– 1933 годов и выявить его основные причины.
За время существования СССР было три периода голода. Первый период (1921–1923) пришелся на окончание семилетней полосы войн, третий (1946–1947) последовал за Второй мировой войной, подорвавшей силы страны. Но у второго периода — совершенно другие причины. Истоки голодомора 1932– 1933 годов кроются в политике партии, направленной на искоренение лучшей части крестьянства. Сталин поставил задачу четко и недвусмысленно: «Национальная проблема, в самой своей сути, это крестьянская проблема». В 1920-х годах эту проблему начали решать за счет коллективизации и раскулачивания «куркулей» — лучших хозяев-земледельцев. Но несмотря на то, что подавляющее большинство крестьян было принудительно согнано в колхозы и совхозы, дух людей еще не был сломлен.
Руководитель Компартии Украины Косиор говорил на партийном собрании летом 1930 года: «Крестьянин принимает новую тактику. Он отказывается собирать урожай. Он хочет сгноить зерно, чтобы удушить советское правительство костлявой рукой голода. Но враг просчитался. Мы покажем ему, что такое голод. Ваша задача покончить с кулаческим саботажем урожая. Вы должны собрать его до последнего зерна и сразу отправить на заготовительный пункт. Крестьяне не работают. Они рассчитывают на предварительно собранное зерно, которое они запрятали в ямах. Мы должны принудить их открыть свои ямы». В 1932 году этот план начал воплощаться в жизнь.
Нельзя сказать, что годы голодомора были катастрофически неурожайными, хотя урожай зерновых все же был значительно меньшим, чем в прошлые годы. Об этом свидетельствуют постановления Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б). Первоначальный план хлебозаготовок был установлен на уровне 356 миллионов пудов, но по мере уточнения видов на урожай он трижды сокращался, и на 1 ноября 1932 года уменьшился до 282 миллионов пудов. К началу октября стало понятно, что даже этот план выполнить не удастся: в закрома поступило всего 156 миллионов пудов хлеба. Крестьян обвинили в саботаже, в нежелании работать, в утаивании части урожая. Хлебозаготовки были продолжены до 1 февраля. Когда было собрано все до последнего зерна (заготовители реквизировали даже семенной фонд, оставленный для будущего посева), оказалось, что план все равно не выполнен: было собрано 261 миллион пудов (впоследствии почти 92 миллиона пудов пошло на экспорт). Полетели головы начальников на местах, в селах начались массовые «чистки». За срыв заготовок было репрессировано 1830 должностных лиц — председателей колхозов, членов правления. Села, не выполнившие план по хлебозаготовкам, заносились на «черную доску». Это означало, что в эти села прекращался подвоз товаров, замораживалась колхозная торговля, немногим уцелевшим единоличникам запрещалось торговать. Более того, с «саботажников» в срочном порядке взыскивали старые кредиты и отказывали в выдаче новых. Одновременно с этим на колхозы и села налагались штрафные санкции в виде дополнительных обязательств по сдаче мяса и яиц. По воспоминаниям очевидцев, с одного хозяйства и без налоговых санкций нужно было сдать 45 кг мяса, 350–360 литров молока и 300 яиц. Если нормы не выполнялись, правление колхоза могло забрать в счет долга единственную корову.
Ситуация осложнялась тем, что наступила зима. Если летом жители сел могли рассчитывать на небольшое улучшение рациона за счет дикорастущих съедобных растений, с наступлением холодов они оказались лишены и этого. Люди были доведены до отчаяния. Резко выросло количество беспризорных детей (к первому декабря их количество превысило семь тысяч). Крестьяне не могли даже уехать: специальная директория правительства предусматривала запрет на массовый выезд сельских жителей. Тем не менее, многие, рискуя жизнью, добирались до Белоруссии. Сохранилось письмо от белорусских рабочих, которые предлагали помочь Украине организованным путем и описывали бедственное положение людей, хлынувших в соседнюю республику в надежде выжить.
Только в феврале 1933 года правительство СССР удосужилось обратить внимание на то, что украинское село оказалось на грани вымирания. Но о всенародной трагедии никто не говорил: признавались лишь отдельные случаи «нехватки продовольствия». В апреле информационная группа обобщила данные обкомов партии о голоде и смертности. В отчете говорилось о том, что только в
