буханку. Последнее лакомство она уже ела не столь рьяно и затратила на него несравненно больше времени.
– Ну, сэр, – совершенно справедливо заметил Пенрод. – Сдается мне, мы ее, наконец, накормили. Готов поспорить, предложи мы ей сейчас блюдечко мороженого, она бы и то отказалась.
– Мне кажется, она стала лучше выглядеть, – сказал Сэм, критически осмотрев Уайти. – Она вроде даже немного потолстела. Она должна к нам очень хорошо относиться, ведь мы столько для нее сделали.
– Нам надо продолжать в том же духе, – важно ответил Пенрод, – пока эта лошадь у меня, она ни в чем не будет знать нужды.
– А как мы дальше поступим, а, Пенрод?
– Да как-нибудь уж поступим, – ответил Пенрод. – Дай только подумать.
Пенрод глубоко задумался, а Сэм выдвинул несколько проектов, но Пенрод решительным жестом руки отверг их все разом.
– А, знаю! – воскликнул Сэм. – Нам надо вымыть ее, чтобы она стала совсем белой. Мы можем протянуть шланг прямо в кормушку.
– Не сейчас, – сказал Пенрод. – Неужели ты не знаешь, что после еды нельзя мыться? Теперь надо устроить ей постель. Вдруг ей захочется полежать или еще что-нибудь…
– Что устроить? – спросил ошеломленный Сэм. – Из чего же ты собираешься делать ей постель?
– Из опилок, – объяснил Пенрод. – Мы так всегда устраивали нашу лошадь. Постель мы сделаем в соседнем стойле, и она сможет пойти и прилечь, когда захочет.
– А как мы это сделаем?
– Вон, взгляни на ящик для опилок. Видишь дырку внизу? Засунь в нее лопату, набери опилок, а потом посыпь ими пустое стойло. Вот и все, что ты должен сделать.
– Все, что я должен сделать! – возмутился Сэм. – Ну, а ты что будешь делать?
– А я послежу за лошадью, – невозмутимо ответил Пенрод. – Тогда она не станет лягаться, и ты спокойно можешь пройти в соседнее стойло.
– Откуда ты знаешь, что она не станет лягаться, если ты будешь следить за ней?
– Знаю, не станет. А если и станет, ты можешь огреть ее лопатой. А потом я буду рядом. Так ведь?
– А какая мне разница, где ты будешь? – рассудительно ответил Сэм. – Если она меня лягнет, ты мне уже не…
– Да ведь ты же сам пошел прямо в стойло, когда ее увидел. Схватил грабли, да еще начал орать на нее. А теперь…
– Мало ли, что я тогда делал, – возразил Сэм. – Тогда я не знал, что она может лягнуть. Я так разошелся…
– Ну, а сейчас, кто тебе мешает разойтись? – уговаривал Пенрод. – Никто тебе не мешает…
– Смотри, смотри! – закричал Сэм и показал на Уайти. И действительно снова осмелев, добавил: – Она ложится!
– Что ж, – ответил Пенрод, – если она хочет лечь раньше, чем мы устроили ей постель, это ее дело. Значит, и так сойдет.
Но Сэм не согласился. Наоборот, он решил, что, наконец, настал удобный момент, и надо воспользоваться им для устройства лошадиной постели.
– Пойду, пока она лежит, – сказал он, – а ты, Пенрод, полезай на кормушку и, если она начнет вставать, крикни мне. Я успею отпрыгнуть.
Пенрод занял удобную позицию и начал наблюдать за Уайти. Она дышала часто, но ровно, и, как отметил Сэм, теперь даже во сне выглядела лучше прежнего. Может быть, Уайти и страдала от некоторой перегрузки желудка, но выглядела она вполне умиротворенно. После бедствий под открытым небом она, наконец, обрела приют, а после двух дней голода и жажды, ее, наконец, славно накормили и напоили. И она заснула.
Полуденные звонки застали Сэма за работой. Зато, когда он кончил, у Уайти была такая постель, что даже самая придирчивая лошадь, несомненно, осталась бы довольна.
Друзья попрощались и разошлись на ленч, пообещав друг другу как можно скорее вернуться назад. Однако дома Пенрода ожидали непредвиденные затруднения.
Глава IX
НАГРАДА ЗА МИЛОСЕРДИЕ
– Пенрод, – сказала миссис Скофилд, – Делла пожаловалась, что ты унес хлеб из кухни. Зачем он тебе понадобился.
– Какой хлеб, мама?
– Пожалуй, я больше не пущу тебя сегодня гулять. Ты прекрасно знаешь, если тебе хочется есть…
– Но мне не хотелось есть. Я…
– Это ты мне потом объяснишь, – прервала его миссис Скофилд. – У нас с тобой сегодня целый день впереди.
– У Пенрода похолодело внутри.
– Но я не могу оставаться дома, – сказал он. – Я пригласил Сэма Уильямса, и он придет ко мне.
– Ничего, я позвоню миссис Уильямс.
– Мама! – воскликнул Пенрод исполненным отчаяния голосом. – Мне пришлось отдать этот хлеб! Я дал его несчастному старику. Он был совершенно голодный, и его жена и дети тоже были голодные. Они бы умерли с голоду, если бы не я. Их надо было сразу спасать, и у меня даже времени не было спросить у тебя, мама, можно ли взять этот хлеб. Мне обязательно надо выйти погулять. Сэм придет и…
Миссис Скофилд смягчилась.
Через полчаса Пенрод уже сидел в конюшне и рассказывал Сэму, что произошло во время ленча.
– Хороши бы мы были, – сказал он в заключение, – если бы я не смог целый день выйти из дома!
– Ну, я бы как-нибудь справился с ней, – сказал Сэм. – Я сейчас смотрел на нее. Она опять встала. Наверное, снова есть хочет.
– Этим мы потом займемся, – сказал Пенрод. – Я имел в виду другое. Если бы я остался дома, мы не смогли бы сделать самое главное.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты что, не можешь потерпеть, пока я договорю? – обиженно спросил Пенрод.
– Тогда почему же не договоришь? – спросил, в свою очередь, Сэм столь же обиженным тоном.
Обстановка явно накалялась, и в любой момент мог разгореться один из тех необъяснимых конфликтов, которые были неотъемлемой частью дружбы Пенрода и Сэма.
– Как же я могу договорить, – ответил Пенрод, – когда ты меня все время перебиваешь?
– Вот сейчас я не перебиваю, – возразил Сэм. – Что же ты не скажешь? Я же не пере…
– Нет, перебиваешь! – закричал Пенрод. – Все время перебиваешь! Ты…
На этот раз его перебил не Сэм, а Уайти. Лошадь начала снова как-то странно кашлять. Мальчики моментально переключились на нее и забыли о своих распрях.
– Она, наверное, говорит, что опять хочет есть, – сказал Сэм.
– Если и хочет, придется ей подождать, – сказал Пенрод. – Сперва нам надо заняться более важным делом.
– Каким, Пенрод?
– Вознаграждение, – тихо произнес Пенрод. – Это я и пытался тебе втолковать, если бы ты дал мне…
– Я дал тебе… Я все время тебя просил…
– Нет, не дал… Ты все время…
