негодяй Дэйд разозлился и погнался за Верманом, и пытался пнуть его ногой, она еще больше покраснела, потому что это было в парке, там было много людей, и многие очень громко смеялись, а некоторые даже кричали, когда Верман уворачивался. Да, вот тут она, по-моему, очень разозлилась. Она стала такая красная и шла домой странно быстро. Хорошо еще, что она не заметила Пенрода и не догадалась, что он имеет к этому отношение.
– Да, это верно, – согласился Роберт. – Но Пенрод все-таки большой молодец. Сэм, ты не забудь, пожалуйста, отдать ему полдоллара.
– Не забуду, Боб. Я прямо сейчас ему отдам.
– Вы, наверное, и дальше будете играть… Нет, я хотел сказать…
– Ты имеешь в виду этого негодяя Дэйда?
– Да, – ответил Роберт, – я имел в виду это опасное дело, о котором ты мне вчера говорил. Вы и сегодня будете продолжать?
– Ну, конечно!
– Тогда не буду тебя больше задерживать, – очень предупредительно сказал Роберт. – Тут ведь каждая минута, наверное, дорога!
Однако, когда Сэм уже пошел, Роберт остановил его и вручил Сэму еще две монетки по десять центов – одну для Германа, другую – для Вермана.
Когда Сэм, а вместе с ним и щедрые подношения Роберта, прибыли в контору Джорджа Б. Джашбера, руководитель и его подчиненные Билл я Джим, иными словами, «сто третий», «сто четвертый» и «сто пятый» или, еще по-другому, Джордж Б. и его люди», сразу поняли, что их дела явно пошли в гору. Это их воодушевило, и они немедленно отправились в аптеку на углу улицы, где каждый подкрепился содовой с сиропом, а также доброй порцией мороженого. Затем, запасясь солеными орехами, лимонными драже, лакричными палочками, пакетиком раскисших шариков из кокосовой муки и сахара, а также приобретенным в бакалейной лавке длинным батоном «отличной копченой колбасы», они вернулись в контору Джорджа Б. Джашбера и исполнили ритуал под названием «Ежедневный отчет». Надо сказать, что в этот день записи, которые Джордж Б. Джашбер заносил в журнал происшествий, отличались несравненно большим лаконизмом, чем обычно, Это объяснялось тем, что от непрерывного жевания дикция Билла и Тейбера сильно пострадала, и сообщения их сейчас были столь же непонятны, как и доклады Джима. Однако записи эти лишь фиксировали результаты вчерашней слежки и, так как в ней участвовали все работники сыскной конторы Джорджа Б. Джашбера, фрагментарность записей в журнале не наносила ущерба делу.
Ни шефа, ни его подчиненных совсем не обескуражил тот факт, что вчерашний день не выявил в поведении мистера Дэида ничего более предосудительного, чем прогулка с сестрой Пенрода и вспыльчивость, которую он проявил по отношению к Верману. Впрочем, остальные отчеты тоже не содержали сколько-нибудь существенных доказательств преступной деятельности мистера Дэйда, однако ведь это тоже не обескуражило наших сыщиков. Путь отпетого негодяя Дэйда порой лежал из Общества молодых христиан в контору недвижимости братьев иногда он из того же общества направлялся в парикмахерскую, или в закусочную, или в какой-нибудь ресторан, или на почту. Куда бы он ни шел, сыщики, в тех случаях, когда располагали достаточным количеством времени для работы, могли убедиться, что он неизменно возвращается в Общество молодых христиан. Несколько раз они засекали негодяя в тот момент, когда он входил в кондитерскую, и еще – он дважды посетил цветочный магазин. Однако ни разу в журнале Джорджа Б. Джашбера не указывалось, что Дэйд посетил питейное заведение. Возможно, ознакомившись с результатами слежки, иной взрослый человек почел бы мистера Дэйда безобиднейшим существом, а, возможно, даже решил, что тот ведет безукоризненный образ жизни. Если бы сам мистер Дэйд узнал о подобных записях, он смог бы представить их, в случае надобности, на суде, и они бы явились превосходным доказательством его здоровых привычек и высокой нравственности. Но горе было бы тому, кто в беседе с Джорджем Б. Джашбером, усомнился бы в наличии компрометирующих факторов. Такое заявление, несомненно, вызвало бы глубокое недоумение как со стороны самого Джорджа Б. Джашбера, так и его блестящих работников – Билла, Джима и честного Тейбера. Они начали с безусловной уверенности в том, что Дэйд – преступник, и все его поступки поневоле расценивали как предосудительные.
Его преступления они представляли себе не очень-то четко. В иные дни они расценивали его как конокрада, в другие – как негодяя, который задался целью завладеть домом чьего-нибудь отца, после того, как заставит этого отца подписать «разные гнусные документы». Однако ни у кого из них не возникло и тени сомнения по поводу преступного поприща Дэйда. Нет, присвоив ему звание преступника, наши юные сыщики с каждым днем все больше и больше утверждали его в этом качестве. Можно даже сказать, что они определяли Дэйда на звание официального преступника своего сыскного агентства. В один прекрасный день Пенрод и Сэм проследили Дэйда до молитвенного собрания, которое устроили деловые люди их города. Неутомимые сыщики проникли внутрь. Однако и то, что они там увидели, ничуть не поколебало их уверенности, что Дэйд – матерый преступник, и Пенрод по-прежнему был убежден, что, начав следить за Дэйдом, принял единственно верное решение.
Собственно, в этом проявилась черта, свойственная не только мальчикам, но и взрослым мужчинам. Как часто мы, сочтя кого-то дурным человеком, с досадой воспринимаем все, что свидетельствует об обратном. Даже когда такой человек совершает хорошие поступки, мы, не желая расставаться со своим мнением, пытаемся убедить и себя и окружающих, что поступки эти – не больше, чем притворство. Что же касается Джорджа Б. Джашбера, Билла, Джима и Тейбера, то они, будучи мальчиками, не нуждались ни в каком толковании. Они попросту оставались при своем мнении. Вот почему на следующий день после того, как «этот негодяй Дэйд» посетил молитвенное собрание, в журнале сыскного агентства появилась скромная запись:
«Отчет № 103. Джордж Б. Джашбер и № 106 Тэйбер проследили до места в котором чему-то молятся и еще все такое. Преступник распевал Гимны».
Глава XVIII
ДВОЕ ПОДАЮТ В ОТСТАВКУ
В результате слаженных действий доблестного отряда Джорджа Б. Джашбера мистер Герберт Гамильтон Дэйд дошел до состояния близкого к помешательству. То, что в первые дни показалось ему лишь досадным стечением обстоятельств, теперь повторялось так регулярно, что ни о какой случайности не могло быть и речи. Раньше мистеру Дэйду показалось бы дикой сама мысль о том, что в окружающем его мире водится нечистая сила. Однако теперь он подверг сильному сомнению свои прежние взгляды на этот предмет. Его воображение так распалилось, что он вздрагивал даже среди бела дня, если ему вдруг попадался на улице чернокожий мальчик. В библиотеке Общества молодых христиан мистер Дэйд отыскал солидное и глубокое исследование об африканских колдунах. Однако чтение этой глубокой книги не прибавило ему бодрости. Одолев несколько страниц, он начал испуганно озираться по сторонам и вскоре вообще пришел к выводу, что чтение подобной литературы на него вредно влияет. Он резко захлопнул книгу, поставил ее на полку и спустился в вестибюль. Тут он ненадолго задержался. При этом он выглядел словно ученый, который из каких-то своих соображений ставит эксперимент, хотя почти уверен, что он не удастся. Затем он слегка толкнул входную дверь, и рука его при этом дрожала. Дверь поддалась, но с трудом, словно кто-то прислонился к ней и никак не хотел отходить.
– Хе хо хут! – тут же услышал мистер Дэйд знакомый голос. – Хе хот не хеш!
Герман, стоявший на углу здания, тут же перевел слова брата:
– Он сказал, Дэйд выходит! Он сказал, Дэйд выпихнул его прямо под дождь. Мне кажется, Верман недоволен. Нам вообще надоело следить и все остальное – тоже. Когда-нибудь мы прекратим это? Неужели тебе самому не надоело?
– Что вам с Верманом надо? – спросил Пенрод. – Хотел бы я знать, чего Верман добивается?
– Он хочет домой. Хватит с нас этой слежки! Я еще никогда в жизни так долго не ходил под дождем!
