торжествующим. Мария оскалилась в улыбке, смешивающей радость и злобу, и рассмеялась:
- Давай, ищи, его здесь нет! Ищи, ищи, трать время впустую! Тебе его никогда не найти, слышишь? Никогда! Ты можешь залезть в мою память, можешь пытать меня - делай что хочешь, но я сама не знаю, где он теперь!
- Что? Ты лжешь! - в ярости вскричал Александр и бросился вглубь дома, сопровождаемый громким, почти сумасшедшим, смехом женщины. Офицер обыскал одну комнату, другую, третью... Вот он заметил стоящую в углу детскую люльку, и душа его наполнилась зловещей радостью. Он подбежал, сдёрнул маленькое одеяльце... и взревел от гнева - вместо ожидаемого ребёнка в люльке лежали лишь скомканные тряпки... Александр кинулся назад и схватил всё ещё смеющуюся Марию за плечи.
- Говори, где он! - закричал он, и ударил женщину об стену избы с такой силой, что с находившейся рядом полки свалилась и вдребезги разбилась вся посуда.
- Посмотри сам, что ты медлишь? - смеялась Мария. - Залезь ко мне в голову так же, как залез к Всеволоду! Я знаю, что он и не думал на тебя нападать, ты убил его без всякой на то причины - убил только за то, что он поцеловал меня! Но своего сына ты не убьёшь!
- Он мне не сын! - проорал Александр и уставился женщине прямо в глаза. Казалось, та сама помогала ему проникнуть в свой разум, желая показать воспоминания.
Офицер увидел, как Мария, завёрнутая в ту же шубу, что и ранее, отдавала кричащий свёрток какой-то старой женщине посреди заснеженной улицы. Из её глаз текли слёзы, руки дрожали, но она старалась держать себя в руках...
- Позаботься о нём, - умоляющим голосом говорила Мария. - Увези его далеко отсюда, спрячь так надёжно, как только сможешь! Не говори мне, куда направляешься, ибо я знаю, что Александр рано или поздно найдёт меня.
- Мария, почему ты не можешь поехать со мною, это же твой сын? - спросила старуха.
- Я должна навести мужа на ложный след... Надеюсь, это сработает, и, когда он кинется за тобой в погоню, будет уже поздно... А теперь уезжай, умоляю, я не вынесу ещё одно взгляда на моего мальчика... И да хранит вас обоих Господь!
Она перекрестила своё дитя, и, отвернувшись, поспешила в надвигающуюся метель, баюкая в руках напоминающий ребёнка, но на самом деле набитый тряпками, свёрток.
- Ты... ты знаешь, где он, ты должна знать! - проревел Александр, покинув сознание Марии. - Я тебя знаю, ты не могла просто так отдать его! Говори! Говори сейчас же!
- Ты всё видел, - засмеялась та в ответ. - Мне было тяжело... очень тяжело... Так, что ты, бессердечная тварь, даже не можешь себе представить! Но я знала, что это единственный выход, и я решилась! У меня не было выбора, и я отдала его, и теперь сама не знаю, где он!
- Нет... нет... - прорычал офицер, отступая пару шагов назад. - Я не мог...
- Ты ошибся! Я провела тебя! - женщина зло уставилась на мужа. - Я! Провела! Тебя!
Внутри Александра смешались ненависть, горечь, злоба и... внезапно возникшее откуда-то чувство любви... Он вдруг почувствовал себя очень плохо, его будто выжигало изнутри... И, пытаясь погасить эту боль, он умоляющим голосом прошептал:
- Ладно, ты победила... ты спасла его... давай вернёмся и забудем обо всём...
- Что? Ты совсем рехнулся, Александр? - лицо Марии скривилось в страшной гримасе, будто она видела перед собой крайне омерзительное зрелище. - После всего, что произошло, ты предлагаешь мне вернуться? Вернуться и быть с тобой? Ты... заставил меня пойти на такое... и теперь... Нет, гадина, ты до скончания веков будешь мучаться один-одинёшенек! Ты уйдёшь в забвение, рано или поздно ты сгинешь навсегда, и твой сын никогда не узнает, каким чудовищем был его отец! Впрочем, ты был прав - он не твой сын, а только мой. Прощай, Александр. Я знаю, что ты сейчас сделаешь, так что... прощай и мучайся. Без меня.
-
Глава 4. Первый день на Валориане
Сперва Александр почувствовал сильную головную боль. Потом - что задыхается и что ему очень жарко. Офицер сделал несколько глубоких вдохов. Дыхание восстановилось, головная боль ослабла, и даже мучавшая юношу жара немного спала. Тут он осознал, что всё ещё не открыл глаза. С трудом подняв веки и несколько раз моргнув, Александр понял, что лежит на земле, всё ещё находясь в шлеме и прочей спецодежде. В голове всё плыло, и, чтобы восстановить в памяти хотя бы события последних часов, ему пришлось снова зажмуриться и крепко задуматься. Наконец, юноша кое-как пришёл в себя, встал и осмотрелся.
Хорошей новостью было то, что он выжил. Александр сам не знал, как ему удалось спастись из падающего корабля, но находящаяся недалеко груда покореженного железа прямо говорила, что штатной посадкой тут и не пахло. Первым делом офицер снял шлем, и только тут заметил, что сжимает в правой руке кристалл. Тот выглядел вполне обычно и ни капельки не думал светиться, но юноша готов был поклясться - минуту назад камень наверняка излучал свет, вызывая в разуме очередной кошмар. И, пожалуй, самым разумным объяснением его чудесного спасения была именно помощь загадочного подарка. Александр помнил, что он тянулся к кристаллу в последние сознательные моменты полёта. Стало быть, тот сам каким- то образом оказался у него в руке, и помог оказаться на поверхности планеты до того, как «Звезда» превратилась в кучу металлолома. Но если юноша здесь, то где же...
- Гарольд! - вырвался из уст офицера крик, на который не последовало ответа.
Александр кинулся к обломкам корабля и оббежал их по кругу. Результат беглого осмотра оказался не утешительным - если англичанин не покинул борт судна вместе с юношей, то сомнительно было обнаружить даже хоть какие-то его останки. Но если сам офицер жив... В голове Александра мигом пролетели сотни самых фантастических способов, которыми иностранец мог уцелеть. Он ещё несколько раз прокричал имя Гарольда, но тщетно. И, в конце концов, офицер вынужден был признать страшную правду - он единственный выжил в катастрофе, и наверняка сделал это благодаря кристаллу.
Александр расстегнул костюм, и к его вспотевшему телу наконец-то рванул воздух, хоть и бывший достаточно тёплым, но всё равно освежающий юношу. Он ещё раз окинул взором место катастрофы - не уцелело ли что-нибудь из вещей. К сожалению, надеться на это было столь же глупо, как и на выживание иностранца - всё содержимое чемоданов наверняка было сейчас намертво вмуровано в груду покореженного и местами даже расплавленного железа. Впрочем, единственное, что сейчас действительно требовалось Александру - компас. Он понимал, что по направлению падения «Звезды» ориентироваться будет крайне ненадёжно, так как вошедший в штопор корабль мог повернуться как угодно. Значит, придётся искать направление на север и, соответственно, к Крель-Шамбу без всяких приборов. В этом офицеру помогло то, что он помнил положение местного солнца, замеченное им ещё на орбите планеты. Представив так же карту Валориана, он в уме просчитал широту своего текущего местоположения и смог примерно определить стороны горизонта.
Впрочем, пока Александр не спешил воспользоваться полученной информацией. Он понимал, что катастрофу вполне могли заметить какие-то магорианские службы - если, конечно, корабль по каким-то причинам не был атакован самими инопланетянами. Офицер прекрасно осознавал, что всё произошедшее вряд ли являлось случайностью, а атаковавший корабль странный объект, очевидно, был рукотворным и обладал, как минимум, собственным искусственным интеллектом, а то и вообще управлялся разумным существом. Стало быть, исключать вероятность вины в нападении на «Звезду» правительства Валориана было нельзя - как, впрочем, и полную его непричастность к случившемуся. Поэтому он решил подождать на месте крушения до вечера и, в случае отсутствия экспедиции, призванной расследовать причины катастрофы, попытаться добраться до представительства Объединенной Земли самостоятельно.
А пока Александр сел на землю и, стараясь не смотреть на обломки корабля, начал выдумывать историю своего чудесного спасения. Конечно же, про кристалл говорить кому-то крайне опасно, это вызовет ненужные вопросы и подозрения. Отвечать, что он не знает, каким образом спасся, просто-напросто глупо. В голову юноши ничего путного не лезло, и он в замешательстве уставился на окружающую его природу...
Великий Лес Валориана был заполнен в основном напоминающими пальмы деревьями всех размеров -
