имела преимущества перед тем же Калдроном. Здесь было больше пулеметов, больше ховеров, больше шансов выжить в рейдах. В Вавилоне руководство не питали иллюзий по поводу возвращения домой и старалось сохранить жизни здесь, а не стараться отправить людей в неизвестность.
Именно по этому поводу Хошемени особенно негодовал, восклицая, что вояки забрали у людей самое главное в жизни – надежду. Многим в Вавилоне такие порядки не нравились с самого начала, именно для этого здесь и была построена тюрьма. Заключенные или, как их еще здесь называли проштрафившиеся, в жеребьевке не участвовали, а первым же рейсом отправлялись на арену. В основном ряды проштрафившихся пополняли всевозможные маргинальные личности, совершившие кражу, или избившие человека. Существовали осужденные, попавшие в камеру и за более серьезные преступления. Таковыми являлись: оставление товарищей в опасности, убийства, изнасилования, должностные преступления – всё каралось одним наказанием – ареной. В этом Вавилон был солидарен с Калдроном, там тоже живущие не «по понятиям» отправлялись обратно в Яму.
После того, как барьеры сняли, вызовы на арены прекратились. От охранников, Хошемин слышал, что заключенных отправляют на какие-то точки, где они должны сидеть безвылазно и что-то охранять. Две партии заключенных туда уже доставили, и бродяги с ускоглазым информатором ждали лишь пополнения, которое не замедлило явиться в в виде нашей троицы. Эти же охранники сообщили, что Вавилон объединился с Полисом Свободы и какой-то частью людей из Серой Крепости.
Уже ранним утром, спустя всего лишь несколько часов, после того, как нас доставили, дверь в камеру отворилась, и всем новеньким приказали выйти. В коридоре нас ждало семь охранников, вооруженных, как банда гопников всевозможными дубинами и самодельными кастетами. Такой отряд говорил о невольном уважении к нашим персонам. Ходить по коридорам не пришлось, повернув за угол, мы вошли в еще одну железную дверь. За ней оказалось небольшое помещение. Его дальний конец перегораживал огромный стол, справа добрую треть комнаты занимала клетка, сваренная из полос металла. Перед клеткой поставили несколько пар скамеек грубого вида. Нам естественно досталась клетка, конвоиры сели на скамейки.
Через несколько минут в зал вошли мужчина средних лет и полная довольно симпатичная женщина с небольшой папкой для бумаг. Вообще бумага на Вивусе редкость, хотя ее и можно заказать у неизвестных, но спросом она не пользовалась. Мне мой блокнот пришлось ждать почти две недели. В банде Стоуна к записям относились настороженно, и больше обходились пометками на стенах. Особенно в этом деле преуспел Дик, который покрыл различными надписями и не тривиальными рисунками все стенки санблоков и отхожих мест.
Мужчина обошел здоровенный стол и плюхнулся на сидение, устало потерев красные глаза, и сладко зевнув. Женщина села рядом и раскрыла папку.
Еще раз зевнув, мужчина скучным отстраненным тоном произнес:
- Я судья колонии Вавилон Эдгард Поло. Мое слово равно слову Вавилона, ибо я выбран на этот пост общим собранием колонистов. Я начинаю процесс над… - он запнулся и шепнул что-то на ухо женщины, та вручила ему листок.
Он закусив губу долго читал написанное, потом опять пошептался с секретарем и продолжил:
- Так слушается дело представителей колонии Калдрон. Человека Артема Суворова, человека по прозвищу Стоун, и человека по прозвищу Африка. Обвиняемые вы согласны с вашими именами. - и не дожидаясь ответа он продолжил – Вы обвиняетесь в убийстве двадцати людей, саботаже обороны колонии Вавилон, оставлении сослуживцев в состоянии крайней беспомощности, краже общего оборудования, краже личного имущества, пытках, насильственных действиях сексуального характера, изнасиловании, грабеже, поднятии бунта против законных обще избранных властей.
Выпалив весь список он даже удивился его обширности и покачал головой. Затем протер лоб от выступившей испарины и спросил:
- Согласны ли вы с предъявленными обвинениями?
- Мы еще ели на завтрак младенцев, мочились в общественном месте, и постоянно оголтело матерились! – встрял Стоун, ухмыляясь своей кривой улыбкой.
Судья пристально на него посмотрел и сказал:
- Зря смеетесь, за ваши деяния вас нужно пристрелить. На ваше счастье нам нужны люди. Все предъявленные обвинения считаю доказанными и оглашаю приговор. – я поперхнулся от такой скорости, и полного отсутствия фактов. Он же начал читать новый листок, который ему подсунула девушка.
- Постойте, постойте, а как же защита. Кто нам предъявил такие обвинения, где доказательства, где свидетельские показания? Давайте сюда всех, где вообще суд? – начал я возражать, не веря, что в происходящее.
Судья уставился на меня, и хищно улыбнулся:
- Сынок, это Вивус! Все свидетельские показания зачтены и я им полностью доверяю. Так что там у нас! – и он на мгновение остановился, но вскоре продолжил, - Так! Человек Артем Суворов, человек по прозвищу Стоун и человек по прозвищу Африка приговариваются к пожизненному лишению прав граждан Вавилона, пожизненному заключению под стражу с разрешением использования вышеуказанных субъектов в любом качестве на благо колонии Вавилон.
- Судья, вы одно скажите. Самое интересное! Кто из нас и кому причинял насильственные действия сексуального характера. Меня только это и волнует! В остальном я с вами согласен! - опять вставил пять копеек Стоун, явно получавший удовольствие от происходящего.
Судья на реплику Стоуна не обратил ни малейшего внимания. Он опять вытер испарину на лбу и с облегчением сказал:
- Все! Процесс считать оконченным, приговоров вступает в силу с момента вынесения, обжалованию не подлежит. Осужденные передаются в ведение объединённых военных властей Вавилона.
Сразу же стал один из сопровождающих. На рукавах его плаща, обычного для Вивуса, были нашиты две красные нашивки с желтым кругом и литерой «В» в середине. Над одной из нашивок на груди красовалась желтая полоска.
- Я лейтенант Фурье, законный представитель объединенных военных властей. Решением командования вам и другим осужденным поручается оборона важного объекта за пределами обитаемой территории колонии. Выезд на задание немедленно. Выходи по одному. – и он кивнул здоровяку, который уже стоял у клетки.
- Не рыпайся, все будет нормально! – шепнул мне на ухо Стоун перед выходом.
