любой книге на эту тему черным по белому написано: владелец не должен наказывать эльфов за плохое поведение, с этим они отлично справляются сами. Боль же, причиненная рукой хозяина, — благо, потому что избавляет эльфов от невыносимого груза вины. Это награда, которую надо еще заслужить. А если бить эльфа за проступки, тот решит, что хозяин его поощряет… Какая несусветная глупость!
Но всего этого я не стал говорить Люциусу. Дураков не исправишь. Хотя Добби, конечно, жаль — неудивительно, что он свихнулся, при таком-то обращении.
— Вообще приличного эльфа сейчас днем с огнем не найти, — тем временем заявил Малфой и взял сэндвич. — Цены астрономические, а предлагают такое барахло, что смотреть страшно…
Я согласился и рассказал о Багни, после чего насладился зрелищем растерянного и обиженного Люциуса. Теперь он наверняка клял себя, что так распространялся о своих несчастьях. Знай он раньше, что я хочу купить эльфа, наверняка подсунул бы своего Добби, еще и содрал втридорога. А теперь поздно…
Наконец Люциус ушел, и явилась Динки, чтобы собрать со стола грязную посуду. Она выглядела очень встревоженной. Я попытался ее убедить, что мистер Малфой просто пошутил, — но безуспешно. Динки, кажется, была убеждена, что зараза эльфийского свободомыслия передается через прикосновения. Поэтому она принесла миску с дезинфицирующим зельем и тщательно протерла кресло, где сидел Люциус, и все, к чему он прикасался. Мне же пришлось дать клятву, что каждый раз после визита в Малфой-мэнор я буду самым тщательным образом мыть руки.
Глава 18
— Будь нашей мамой!
— Да? — сказала Венди и просияла. — Я бы очень хотела. Только не знаю, справлюсь ли я.
— Это неважно! — сказал Питер, как будто он прекрасно разбирался в мамах. — Нам нужно, чтобы ты была как мама. И все.
Мы должны были забрать Гарри из «Норы» восемнадцатого августа, но он выговорил себе лишний день, чтобы вместе с Роном купить учебники. Причем купить на свои деньги, заработанные у Фортескью, чем Гарри очень гордился.
Поход за учебниками намечался утром, поэтому в доме Уизли нас ждали после обеда. Белла-то уже знала, куда аппарировать, а вот я был здесь впервые. Оказалось, что колдография в «Пророке» не врала — дом и вправду напоминал курятник. Уж не знаю, какими заклятиями это строение удерживалось на месте.
За «Норой» виднелся большой огород с аккуратно окученными рядами картошки. Во дворе ковырялись в пыли толстые куры. У порога внавалку лежал всякий хлам: пустые банки, ржавые котлы, сломанная лошадка-качалка. Белла брезгливо подобрала юбку, обходя лужи, оставшиеся после дождя. Ее туфли на шпильках смотрелись здесь неуместно, больше подошли бы сапоги для верховой езды.
На стук дверного молотка сначала никто не ответил. Изнутри доносился шум воды, и кто-то на кого-то пронзительно кричал. Наконец дверь распахнулась, и на пороге появилась раскрасневшаяся Молли в тапочках и домашнем платье. Из кармана фартука выглядывала палочка.
Хотя Молли нас ждала, но все равно, увидев, кто за дверью, так вздрогнула, будто мы явились в белых масках и с палочками наизготовку.
— Д-добрый день, — пробормотала она, нервно поправляя волосы. — Заходите…
Прихожей в «Норе» не было — с улицы здесь входили прямиком в кухню, она же, видимо, столовая. На всех свободных поверхностях горами была наставлена посуда, на плите что-то булькало, на стуле валялось неоконченное вязание.
— Гарри сейчас гуляет с Роном, — сбивчиво проговорила Молли, сдвигая на край стола тарелки. — Они скоро придут, и… Может, выпьем пока чаю?
Пока она ставила чайник, я разглядывал бывшую однокурсницу. Последний раз я видел ее вблизи на выпускном, двадцать с лишним лет назад. В школе Молли Прюэтт была пухлой и довольно шумной девчонкой. Училась она так себе, зато на седьмом курсе прославилась на всю школу, когда ни с того ни с сего потеряла сознание на уроке зельеварения. Слагхорн, охая, суетился вокруг нее, потом Молли отвели в лазарет, а на следующий день в Хогвартс приехали ее родители. О причине обморока к тому времени знал весь курс: Молли Прюэтт была на втором месяце беременности.
От кого, даже гадать не надо было — последнее время они с Артуром Уизли были неразлучны, что твои голубки. Обоих по идее должны были отчислить. Но курс был выпускной, до ТРИТОНов оставалась пара месяцев, а директор Диппет не хотел скандала, поэтому дело предпочли замять.
Многие тогда считали, что Артур удобно устроился. Еще бы, за каких-нибудь пару минут решил все свои проблемы… Уизли были практически нищие, вдобавок сам Артур был то ли шестым, то ли седьмым ребенком в семье и на наследство мог не рассчитывать. А вот Прюэтты были состоятельны и пользовались уважением. Артур мог бы вытрясти из них немаленькое приданое для Молли — заплатили бы, как миленькие, чтобы скрыть позор… Но вышло иначе.
Разговор в кабинете директора, куда Артура вызвали прямо с уроков, был, конечно, совершенно тайным. Именно поэтому он скоро стал известен во всех подробностях. Как выяснилось, Прюэтты наотрез отказались выдавать Молли замуж и потребовали, чтобы она избавилась от ребенка, Артура же пообещали сжить со свету. В их обстоятельствах, конечно, иного и ждать не следовало. Прояви Артур чуть больше дипломатии, Прюэтты бы все равно сдались — а куда им было деваться?
Но дипломатия и Уизли — вещи несовместимые… Когда у Молли началась истерика, Артур вспылил и заявил, что они оба совершеннолетние, так что поженятся в любом случае, и плевать, кто что об этом думает. В общем, нашла коса на камень, и о примирении потом даже речи не было.
Сразу после выпускного Артур с Молли сыграли свадьбу. Естественно, от любящих родственников Молли не получила ни кната. Вдобавок ее дед пообещал пустить в ход все свои связи, чтоб «этот подонок Уизли» в жизни не нашел приличной работы. Судя по тому, что Артур до сих пор сидел на должности мелкого клерка в Министерстве, старому Прюэтту это вполне удалось. А судя по количеству детей в семье, знаний о контрацепции у Молли с Артуром со школьных лет не прибавилось…
Молли тем временем поставила на стол разнокалиберные чашки. Потом сверху что-то грохнуло, и она убежала с криком: «Фред! Сколько раз говорить!». Вернулась красная и запыхавшаяся, схватила заварник, чуть не пролив чай на стол.
— Угощайтесь, — она подвинула к нам блюдо с печеньем. — Я сама пекла.
— Спасибо, — ответила Белла с напряженной улыбкой. — Выглядит отлично, но… э-э… я на диете.
Мерлин великий, откуда она вообще знает такие слова? Наверное, пообщалась недавно с Цисси.
