— Ладно, предположим. А если вернется Лорд? Ты об этом не подумал?
— Пф-ф! Десять лет ни слуху ни духу, а тут вдруг вернется!
— Не знаю. У меня нехорошие предчувствия.
— А у тебя когда-нибудь были другие?.. Руди, перестань отклоняться от темы. Я понимаю, что тебе не хочется торговать своим ребенком. Во всяком случае, я думаю, ты именно так это воспринимаешь. Но!
Люциус сделал многозначительную паузу.
— Я имею в виду интересы прежде всего Гарри…
— Да ну?
— Конечно! — с таким жаром ответил он, что это прозвучало почти убедительно. — Подумай сам! Слава не вечна. Если Гарри не совершит ничего выдающегося, через пять лет никто и не вспомнит Поттера, в черт-знает-каком году победившего Неизвестно-Кого…
— И что? Люди и без всякой славы живут неплохо.
— Не прикидывайся, будто не понимаешь, о чем я!
— Прекрасно понимаю, Люци, — я склонился над столом и примерился к шару. — А еще лучше я понимаю, что вы с Тедом Ноттом — без него ведь не обошлось, правда? — хотите и капитал приобрести, и невинность соблюсти. Воспользоваться именем Гарри сейчас, а если Лорд вернется и будет недоволен — свалить все на нас с Беллой. Все прочие останутся чистенькими и сделают вид, что знать ничего не знали!
Розовый шар влетел в лузу. Люциус недовольно фыркнул.
— Руди, паранойю надо лечить, тебе не кажется?! Иначе так и будешь думать, что все норовят тебя предать.
— Буду.
— Знаешь, — Люциус оперся на кий и снисходительно посмотрел на меня, — я дам тебе совет. Заметь, совершенно бесплатно. Так вот, на случай, если старик когда-нибудь воскреснет, Гарри не помешало бы иметь побольше сторонников. Тем более что с возвращением Лорда половина этих сторонников сразу разбежится. И если вы с Беллой не хотите остаться против него один на один, начинать надо уже сейчас…
— Я подумаю.
— Думай быстрее!
Я бросил взгляд на Беллу, но она выглядела веселой, расслабленной и даже не очень пьяной. Пока вроде все нормально…
Люциус, конечно, был отчасти прав. И кампанию организовать несложно, и возможность выигрыша — вполне реальна, да и жить изгоями надоело. Но что-то меня смущало. Во-первых, я и вправду не желал торговать Гарри, как бы смешно это ни звучало. Во-вторых, Люциус ничего не знал о Райкрофте, а сообщать ему я не собирался.
В-третьих, в последнее время мне тоже казалось, что метка на левой руке подает признаки жизни. Настолько слабые, что я сомневался, не почудилось ли. Красотке я об этом ничего не говорил, потому что не верил, будто метка реагирует на Гарри. А что, если Лорд все-таки жив и возвращается? Сложно предвидеть, как он себя поведет. Чем меньше мы сейчас будем привлекать внимание к Гарри, тем лучше…
***
— Как ты думаешь, — я оглянулся на высокие напольные часы с маятником, показывавшие без четверти десять, — распределение уже закончилось?
— Да, наверное. Но официальное извещение из Хогвартса придет только завтра. Тебя что-то тревожит?
— Нет, но… Гарри обещал сразу написать.
— Раньше утра не жди, — посоветовал Люциус. — После ужина всем лишь бы до спальни добраться. Лично у меня в первый день голова кругом шла от впечатлений.
Не успел он договорить, как качнулся тяжелый бархатный занавес у входа в кабинет. Проскользнувший внутрь эльф с поклоном подал мне письмо — чья-то сова нашла меня в клубе. Я взломал печать, ожидая увидеть почерк Гарри, но письмо оказалось от Ральфа. Пробежав его взглядом, я сначала решил, что меня подвели глаза.
Собственно текст состоял из одного слова, нацарапанного наискосок, словно второпях:
ГРИФФИНДОР
Чуть ниже шел постскриптум:
Не знаю, почему так вышло. Шляпа соображала минут пять. Я спросил Снейпа, может ли он вмешаться, но он говорит, решение Шляпы отменить нельзя. С Гарри я не успел поговорить, но он вроде бы расстроен. Гриффиндорцы, кажется, тоже не обрадовались, ему почти не хлопали. На его факультет распределили еще кого-то из Уизли и мелкого Лонгботтома.
Завтра попробую перехватить Гарри перед уроками и тогда отпишусь.
Ральф
Я трижды перечитал письмо, надеясь, что это розыгрыш. Но с чего бы Ральф стал так шутить?
Люциус подошел ко мне с бокалом в руках.
— От племянника? Ну, как там, все в порядке? О Драко ничего не…
Я молча протянул ему письмо.
— Ч-черт!
