солнце, и на нем была пурпурная туника, прямо?таки излучавшая гордость и уверенность в себе. Церемониальная галера подошла к «Трасее».
— Приветствую! — обратился Алкивиад к команде приблизившейся «Саламинии».
— Алкивиад, сын Клиния? — ответил кто?то на галере.
— Это кто там не знает, кто я такой? Опять ты, Гераклид? — спросил Алкивиад. Сократ не расслышал слов, сказанных в ответ. Алкивиад же после этих слов засмеялся и сказал: — Отправляйтесь назад в гавань и скажите этим оставшимся дома глупцам, что боги вынесли свой приговор. Мы покорили Сиракузы, и там теперь у власти правительство, лояльное Афинам. А по дороге домой мы сожгли Спарту и надавали спартанцам по шее.
Если судить по поднявшему шуму на «Саламинии», эти новости до Афин пока что не дошли. Тем не менее оратор на церемониальной галере, будь то Гераклид или кто другой, продолжил:
— Алкивиад, сын Клиния, для афинского народа будет благом, — такова была древняя формула постановления, вынесенного Собранием, — если твои люди не войдут в город вооруженными, но сложат свое оружие, сходя с кораблей в Пирее. И также для афинского народа будет благом, если ты войдешь в город один еще до своих людей, дабы обьяснить афинскому народу, почему ты пренебрег его предыдущими повелениями.
Команды близлежащих кораблей, расслышавшие слова оратора, вспыхнули гневом.
— Слышите, ребята? — закричал Алкивиад громовым голосом. — Я выиграл для них войну, а они хотят напоить меня цикутой. Вы выиграли для них войну, а они хотят забрать у вас копья и панцири. И мы им это позволим?
— Не–е-ет! — раздался дружный рев всего флота — по крайней мере, на тех кораблях, до которых дошел голос Алкивиада. К реву присоединились и большинство гребцов с командирами на транспорте Сократа. И даже многие гоплиты в трюме.
— Слышите? — обратился Алкивиад к команде «Саламинии», когда волна негодования дошла до крайних кораблей. — Вот вам ответ. Можете сообщить его демагогам, которые лгут, именуя себя афинским народом. Но вы лучше поторопитесь, потому что мы сообщим его сами.
Будучи государственной триерой полиса, «Саламиния», естественно, обладала отменной командой. Ее гребцы с правой стороны налегли на весла, как обычно, в то время как гребцы с левой стороны принялись грести в противоположную сторону. Галера ловко развернулась. Следует также заметить, что ее корпус был сухим, ибо она проводила большую часть времени на земле. Таким образом, она была легче и быстрее, нежели корабли возглавляемого Алкивиадом флота, изрядно поплававшие на своем веку. «Саламиния» помчалась назад в Пирей.
За ней последовали триеры флота. За ними последовали транспорты, пусть и чуть медленней. Обнаженный моряк толкнул Сократа локтем в бок:
— Что думаешь, старик? Будем прорываться с боем?
— У меня есть мнения об очень многих вещах, — ответил Сократ. — Надеюсь, некоторые из них соответствуют истине. Однако в данном случае я не выскажу никакого мнения. Развитие событий даст ответ само по себе.
— И ты тоже не знаешь, да? — пожал плечами моряк. — Ну что ж, скоро узнаем, во что мы вляпались.
— По–моему, я именно это и сказал, — недовольно заметил Сократ. Но моряк его больше не слушал.
* * *
Ни одна из триер не вышла из Пирея, дабы противостоять флоту. Более того, афинская гавань казалось заброшенной — большинство моряков, грузчиков и прибрежных зевак куда?то подевались. На берегу, однако, находился глашатай, который залез на причал и закричал громовым голосом:
— Пусть знает каждый, кто пройдет через этот порт с оружием, что его сочтут предателем против афинского города и народа!
— Мы и есть афинский город и народ! — закричал в ответ Алкивиад, и весь флот зашумел в его поддержку. — Мы совершили великие деяния! Мы совершим и больше того! — И снова воины с моряками поддержали его криками.
И снова давешний моряк заговорил с Сократом.
— Разве ты не вооружишься? — спросил он. — Ведь таков был приказ.
— Я сделаю то, что покажется мне правильным, — ответил Сократ, в ответ на что его собеседник лишь почесал в затылке.
Сократ спустился в трюм. Там гоплиты, кряхтя, влезали в снаряжение, задевая товарищей локтями и коленями, а также ругаясь, когда товарищи задевали их. Он протолкнулся через вооружавщихся пехотинцев к своему кожаному мешку.
— Давай–давай! — сказал ему кто?то, чей голос дрожал от возбуждения. — Быстрей! Давно пора разогнать этот притон мерзких геминидов!
— Действительно пора? — сказал Сократ. — Они и впрямь такие мерзкие? Откуда ты знаешь?
Гоплит уставился на него так, как если бы Сократ произнес эти слова по–персидски. Вслед за этим воин поправил на поясе ножны и проверил правой рукой, успеет ли он обнажить меч, если в этом будет нужда.
Наверху на палубе веслокомандующий скомандовал: «Уоп!», и гребцы перестали двигать веслами. Кто?то сказал:
— Никто не пришел помочь нам пришвартоваться. Ну и пусть их раздерут Эриннии! Сами справимся.
Один из моряков выскочил на берег. Другие моряки бросили ему канаты, которые упали на причал. Он привязал транспорт покрепче.
В следующее мгновение был спущен трап. На палубе закричал командир:
— Всем гоплитам выгружаться! Сойти с причала и построиться на суше!
Воины, почти все как один готовые к сражению, с радостным криком повиновались, толпой двинувшись по направлению к корме, чтобы достичь трапа. С мешком через плечо вернулся на афинскую землю и Сократ.
Этот транспорт был не первым, достигшим берега. Командиры в красных плащах уже орали на берегу:
— Построиться в фалангу! У нас еще полно работы, и мы ее сделаем как надо, клянусь Зевсом!
Боевой порядок только начал формироваться, но Сократ уже двинулся на север, по направлению к Афинам. Один.
— Эй, ты! — закричал командир. — Куда это ты собрался?
Сократ на мгновение остановился.
— Домой, — ответил он спокойно.
— Что–о? О чем это ты говоришь? Нам еще предстоит драться, — сказал командир.
Сократ покачал головой:
— Нет. Когда афинянин дерется с афинянином, кто может сказать, чье дело правое, а чье неправое? Не желая творить неправду или же пострадать от оной, я пойду домой. Прощай. — Отвесив вежливый поклон, он зашагал снова.
Судя по стуку приближавшихся сандалий, командир пошел за ним вслед. Догнав Сократа, он схватил его за руку:
— Так делать нельзя!
— О нет, можно. И я сделаю именно так. — Сократ стряхнул руку командира со своей. Командир схватил его снова — после чего неожиданно заметил, что сидит в пыли. Сократ же продолжал шагать.
— Ты об этом пожалеешь! — закричал командир ему вслед, медленно поднимаясь на ноги. — Вот погоди, узнает об этом Алкивиад!
— Никто не заставит меня пожалеть о правильном поступке, — сказал Сократ. Шагая с удобной для себя скоростью, повинуясь своей собственной воле, он продолжал движение к городу.
Он шел между Длинных Стен, по–прежнему в одиночку, когда сзади послышался шум копыт и ритмический грохот тысяч маршировавших ног. Он сошел с дороги, но продолжал идти. Мимо проехал на
