почти каждый день после занятий мы втроем шли в библиотеку и копались в книгах, повествующих о достижениях более-менее современных магов. Идею об этом я подкинул ищущим лично, пробормотав, что раз 'дело касается Фламеля', значит — он еще жив. У мертвого ведь нет дел? Так что, каждый вечер я наслаждался сам и сбрасывал Драко и Дафне картинку Рона Уизли, роющегося в книгах. Это было непередаваемо. Лень и нелюбовь к чтению заставляли Рона немедленно покинуть столь несимпатичное ему место. Но честолюбие требовало остаться, подсказывая, что с нас станется найти нужную информацию, а ему ничего не сказать. Поскольку для него такое поведение было бы не просто естественным, но единственно возможным — он серьезно считал, что все остальные могут поступать только так. Кстати, хотя сама методика была принципиально порочна, но результат она, в данном случае, дала верный: я-то точно знал, кто такой Фламель, чем он занимается, и что хранится в запретном коридоре. Но радовать Рона этим известием — не собирался. А вот выражение лица Миа серьезно напрягало мою, обычно покладистую и сонную совесть. Так что, однажды, когда ребята уже направились в очередной раз к библиотеке, я перехватил Миа.
— Герми. Нас тут Драко приглашает на прогулку. Пройдемся. С Дафной поболтаешь. Никуда этот Фламель от нас не денется.
— Но Гарри!
— Нет, Рон. Сегодня мы идем гулять. Если хочешь — можешь пойти с нами. — Ага. И со слизеринцами. Ждите.
— Но... нам же надо найти...
— Нам? Мы с тобой прочитаем по паре страниц и выпадаем в осадок, а Герми вспахивает гранит науки как плуг — весеннюю пашню. У нее уже круги под глазами. Нет, если хочешь — можешь идти в библиотеку и искать сам. А Гермиону я все-таки вытащу на прогулку. Ей надо отдохнуть.
— Гермиона?
— Наверное, Гарри прав. Я устала, и могу пропустить что-нибудь важное.
— Хорошо. — Глаза Рона вспыхивают неким, почти мистическим, озарением. Кажется, он уверен, что именно сегодня ему обязана улыбнуться удача. Ню-ню. Если в чем-то уверен я, то это в том, что в книгах из списка, который мы заготовили на сегодня, Фламель не упоминается ни разу. Конечно, Герми порывалась внести в список многотомные 'Деяния алхимиков', но я поинтересовался 'интересны ли нам дела людей, живших лет триста назад?', и первый, единственно важный том — отправился обратно на полку, в компании с еще тремя. Так что пусть Рон наслаждается жизнеописанием 'выдающегося зельевара современности' — профессора Снейпа. Ему полезно.
Я видел, что Миа не терпится поговорить, так что, немного отойдя от замка, я накрыл нас Отсечением и Невниманием.
— Все, можешь говорить спокойно.
— Гарри, а вдруг он найдет?
— И что?
— ... — Девочка аж задохнулась.
— Миа, послушай. Что нам даст, если мы узнаем: кто такой Фламель?
— Мы сможем понять, что спрятано в запретном коридоре.
— Благодаря любезности лорда Люциуса, мы и так знаем, что там спрятан артефакт, способный воскресить Реддла. Насколько нам нужно уточнение конкретного вида этого артефакта?
— А вдруг он и нам пригодится?
— И ты хочешь его украсть? Похоже, наше общество на тебя плохо влияет.
— На меня плохо влияет общество директора. После Полога мне так и хочется сделать ему какую-нибудь гадость.
— Ага. И любопытство мучает. Так?
— Ты и сам отлично знаешь, что прав. Зачем спрашиваешь?
— Хм... если тебе так хочется узнать, кто такой Фламель, и что лежит в запретном коридоре, то почему бы не спросить у того, кто это точно знает?
— Ага. У директора.
— Зачем такие крайние меры. Можно и поближе найти.
— Например?
Я достаю из кармана коробочку с шоколадной лягушкой и протягиваю ее Миа. Благодаря Кай я точно знаю, что именно та коробочка, которая мне нужна, и уже несколько дней таскаю ее с собой.
— Спасибо, Гарри, я не хочу.
— А я говорю — ешь. И слушай. — Девочка, как зачарованная, открывает коробочку и ловит пытающуюся спастись бегством лягушку. — За последние четыре дня я не менее трех раз отводил твои шаловливые, но крайне прелестные, ручки от книг, в которых упоминался Фламель.
Теперь с девочки можно писать аллегорию Удивления. Ротик чуть приоткрыт, застыв в очередном движении, глаза широко распахнуты, и полная неподвижность. Но через несколько секунд шок проходит.
— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?
Беру девочку за руку и любуюсь ее тонкими пальчиками. Руку она не отдергивает, а это уже хороший признак.
— Я сказал, что у тебя прелестные ручки.
— Нет! Перед этим.
— А! Перед этим я сказал, что в книгах, которые мы отбирали для чтения, Фламель не упоминается точно. Я об этом позаботился.
— Но... — Девочку снова заклинивает. Пока она не сказала чего-нибудь, о чем мы потом пожалеем, я забираю у нее из руки забытую коробочку, достаю оттуда вкладыш с портретом Дамблдора, переворачиваю, и протягиваю ей.
— Прочитай внимательно.
— Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, Мастер трансфигурации, директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс... и что?
— Читаем дальше: 'известны его совместные работы с величайшим алхимиком Николя Фламмелем, единственным создателем Философского камня'.
— Гарри!
Повинуясь безмолвному щелчку пальцами, передо мной возникает огненный провал, в которые и отправляется вкладыш с Дамблдором.
— Зачем ты это сделал?
— Волшебный портрет мог слышать наш разговор. А я не хочу проверять, способен ли он его передать оригиналу.
— И где же он теперь?
— Где-то в Хаосе.
— Но, Гарри, откуда ты...
— Я же еще в поезде говорил, что иногда знаю то, о чем знать в принципе не могу. Так что, еще до того, как мы спустились к сейфу 713, я уже знал, что Хагрид собирается забрать оттуда Философский камень.
— Но зачем ты тогда...
— Зато ты очень достоверно изобразила испепеляющее любопытство. Знай ты ответ заранее — сыграть столь же хорошо у тебя бы не получилось.
— Как с Хагридом...
— Да. В точности. Я воюю с Дамблдором его же оружием, и сказать по правде, я не уверен, в чем разница между нами, и есть ли она вообще.
Усаживаюсь на пожелтевшую осеннюю траву и опускаю голову. Даже я сам не могу сказать, сколько в том, что я сейчас делаю, игры, а сколько — настоящего. К счастью, доля искренности оказывается достаточной, так что через несколько секунд девочка садится рядом и обнимает меня. В ответ я обхватываю рукой ее талию, притягиваю к себе, и мы молча сидим. Просто сидим рядом, наслаждаясь молчанием и близостью.
Осенняя прогулка.
Хотя я и пригласил слизеринцев на прогулку, чтобы отпугнуть Рона, сейчас их появление было... несколько неуместно. Однако, и 'не заметить' их было бы крайне невежливо и недостойно. Так что я слегка приподнял полог Невнимания, позволяя Видящей заметить нас. К счастью, ребята поняли ситуацию очень правильно: они устроились рядом с нами и молча обнялись, копируя нас с Миа.
К сожалению, конец ноября не располагал к длительным посиделкам: было уже довольно прохладно. По утрам трава оказывалась покрыта инеем, а низкие серые тучи угрожали разразиться не то холодным осенним дождем, не то ранним снегом. Так что, несмотря на глубокую душевную теплоту и уют, физическому телу скоро стало довольно прохладно.
— Так, ребята. Встаем и перемещаемся вон туда. — Я указал на ажурную беседку неподалеку. Ученики Слизерина поднялись сразу. Миа же потребовалось несколько секунд, чтобы очнуться от наваждения.
— Ой, ребята, а вы давно подошли? — Спросила она, заметив Драко и Дафну.
— Не очень.
— И как это я вас не заметила...
— Ты была так погружена в свои переживания, что мимо могло стадо мамонтов промаршировать под барабанный бой.
— Драко, не преувеличивай. Меня же она сразу услышала.
— Так то — тебя...
Переместившись в беседку, мы сразу почувствовали себя лучше. Судя по всему, на беседку были наложены стационарные согревающие чары. Впрочем, стационарные подслушивающие — тоже присутствовали, так что накладывать Отсечение пришлось по новой. А вот с Невниманием я на этот раз не стал заморачиваться: в конце концов, мы вполне легально заявили свой выход как прогулку, и если бы нас не смогли высмотреть из замка в течение сколько-нибудь долгого времени — вполне реально было дождаться объявления тревоги и всеобщих поисков, как это было, когда мы скрылись, чтобы посовещаться после операции в вечер Хеллоуина. Тогда только вмешательство профессора Снейпа в его неподражаемом стиле спасло всю команду от неприятностей.
— Гарри, и долго ты собираешься 'искать' Фламеля? — Миа уже очнулась достаточно, чтобы задавать вопросы.
— По крайней мере, до Рождественских каникул.
— Почему?
— Пока мы ищем ответ на загадку директора, он вряд ли будет много думать над тем, чтобы подкинуть нам новую.
— Тихо! Крестный идет.
— Уверен, Драко?
— Да. Я его всегда чувствую. Боюсь, что и он меня — тоже.
— Ничего страшного.
На всякий случай я снимаю Отсекающие чары, и мы дружно углубляемся в обсуждение последней проделки Близнецов. Один семикурсник с Рейвенкло позволил себе, в пылу полемики, употребить в отношении Анжелины Джонсон слово 'грязнокровка'. Так что теперь он щеголял редкостным ирокезом, раскрашенным во все цвета радуги. И любые попытки избавиться от такой экстравагантной прически
