Властелины погоды (сборник)

Барни придвинулась ко мне и прошептала:

— Они сверяют пятичасовые отчеты о погоде со станций, расположенных по стране, с предсказаниями Тэда, которые он сделал неделю назад. Пока почти все совпадает в пределах одного—двух процентов.

— Здорово!

Было далеко за полночь, когда Тэд перевернул последнюю перфоленту и победно провозгласил:

— Итак, последняя! Мы достигли своего, дети мои!

— Думаешь, Россмен тебе поверит? — крикнула Барни из кухни, где она кипятила воду для кофе.

— Ему не останется ничего другого! — заявил Тэд. — Вот цифры, и все они совпадают. Придется нашему доктору проглотить это!

— А мог бы ты сделать такой же прогноз для определенного района в Тихом океане? — спросил я.

Он повернулся ко мне.

— Для драг «Торнтона»? Конечно, почему бы и нет? Возможно, не с такой точностью, потому что там нет такого количества станций наблюдения… Но мы можем сделать так, что сумеем предупреждать твоего предка, когда понадобится прикрывать прииски из-за грядущих штормов…

— За сколько дней вперед?

Тэд пожал плечами.

— За неделю или дней десять. А то и за две недели.

— Отлично!

— Правда, придется здорово поработать, — сказал он, — а на контрабанде далеко не уедешь.

— Фирма оплатит эти работы.

— Но прежде всего, — вмешался Тули, — нужно сопоставить наши оставшиеся прогнозы с официальными на конец недели.

— И сунуть их под длинный нос Россмена, и посмотреть при этом, как он позеленеет от удивления! — воскликнул Тэд. Пятница должна стать великим днем: я все покажу Россмену!

— А на уик-энд все еще предполагается дождь?

Он кивнул.

— Нам придется отказаться от прогулки на яхте.

— Не теряй надежды — все может измениться.

Я не понял, о чем это он, но спросил:

— Вы все равно поедете?

— Попробуй нас остановить!

Прошел четверг. Я угробил на чтение массу времени, и все без толку. В большинстве книг было слишком много уравнений, которых я не мог осилить. Остальные же писались для простачков. А главное — в них не было и намека на увлеченность, с которой к проблеме погоды подходил Тэд, — в его устах она жила, дышала. В пятницу я оставил это бесполезное занятие и весь день проторчал у телевизора.

Можете не сомневаться — стоило мне сесть в машину, чтобы ехать в Климатологический отдел, как пошел мелкий, унылый дождь. Никогда я не видел нашу троицу такой огорченной, как в те минуты, когда она направлялась под дождем к моей машине.

— Да не печальтесь вы так, — принялся я утешать их, — если даже прогулку на яхте придется отложить, мы все равно получим массу удовольствия.

— Дело не в этом, — сказала Барни. Она села рядом со мной на переднее сиденье.

— Что-нибудь случилось? — Я заметил, что она вот-вот расплачется.

На заднем сиденье, согнувшись в три погибели и всем своим видом выражая отчаяние, сидел Тэд. Даже Тули утратил свою обычную невозмутимость.

— Сегодня Тэд показал свои прогнозы Россмену, — сказала Барни.

— Ну?

— Он считает их очень интересными, спасибо, — прорычал Тэд. — Но шума подымать тут не из чего, скорее всего, это просто счастливое совпадение.

— Совпадение?..

— Именно так он сказал.

— Но что это может значить?

— Ничего — вот что это значит! Мы показываем ему, как делать точные прогнозы погоды за неделю вперед, а он кладет идею в ящик и делает вид, что ничего не было.

5. ИЗМЕНЕНИЕ ПОГОДЫ

— Это не совсем так, — возразил Тули, пока я выводил машину со стоянки. — Доктор Россмен сказал, что намерен изучить новую технологию, прежде чем выйдет на Бюро погоды с предложением принять ее в качестве нового метода прогнозирования.

— «Изучить», — проворчал Тэд. — Это значит по меньшей мере еще два года ожиданий.

— Россмен — человек осторожный, — сказал Тули.

— Ага, особенно, если это не его идея. Он мог бы проверить систему экспериментально, чтобы убедиться в ее эффективности. Через три месяца у него было бы достаточно данных, чтобы удовлетворить Конгресс, Верховный суд и Коллегию Кардиналов. Но не его самого. Он собирается высиживать эту идею, играть на ней потихоньку до тех пор, пока всем не станет ясно, что это его идея.

— Ты хочешь сказать, что больше не сможешь заниматься долгосрочным прогнозированием? — спросил я.

— Теперь — нет. Теперь идея принадлежит Климатологическому отделу. Россмен рассматривает ее как свою собственность. Он приказал мне заниматься той работой, за которую мне платят, и не лезть в руководители Отдела.

При этих словах вид у меня стал такой же унылый, как небо над нашими головами.

— Что же будет с идеей управления погодой?

— Видел бы ты его лицо, едва я заикнулся о том, что долгосрочные прогнозы позволят разработать методику управления погодой. Он чуть в обморок не упал! Запретил мне даже поминать где бы то ни было о воздействии на погоду.

Подавленные, не перекинувшись больше ни словом, выехали мы на северное побережье. На перешейке, соединяющем мыс Марблхэд с материком, нас встретил проливной дождь.

— Тютелька в тютельку, — угрюмо пробормотал Тэд, глядя в окно. — Вечером дождь, завтра и в воскресенье — целый день. Так они считают.

— Что ты хочешь этим сказать? — насторожилась Барни.

Он только буркнул:

— Увидишь.

Торнтон почти не изменился с тех пор, как я видел его несколько лет назад в свой последний приезд. Большой белый дом в колониальном стиле, но без претензий, с черными жалюзи и красной дверью. Небольшая поляна перед фасадом, цветущий кустарник вокруг входного портика, гараж, помещение для лодок и пристань — вот и все.

Я остановил машину перед главным подъездом под навесом.

Первым из машины вышел Тэд.

— Кто строил — Майлс Стэндиш?

— Нет, — сказал я, открывая дверцу. — Собственно, дом был построен после Революции, а потом, лет сто назад, его отстроили заново, так как старое здание было разрушено ураганом.

Тэд посмотрел на меня с недоверием — будто я его обманываю.

— Прекрасное место! — воскликнула Барни, выходя из машины.

Дверь отворилась, и тетя Луиза с распростертыми руками кинулась ко мне. За нею следовало трое слуг.

— Джереми, как мило с твоей стороны!

Она обхватила меня за шею. Мне ничего другого не оставалось, как стоять и принимать ее горячие объятия. После недолгих, но бурных излияний восторгов я осторожно высвободился и представил тетушке Барни, Тэда и Тули.

— Добро пожаловать в Торнтон, — сказала она. — Слуги возьмут ваши вещи и проводят вас в комнаты. Ужин через час.

Когда мои друзья проследовали за слугами наверх, тетя Луиза буквально потащила меня в библиотеку.

— Теперь признайся мне откровенно, — заявила она, когда массивные двери сами закрылись за нами, — как твой отец?

— Превосходно. Честное слово. В полнейшем здравии, по-прежнему сварлив, энергичен. Он меня с братьями совсем загонял.

Она грустно улыбнулась.

— Знаешь, он же не был здесь со дня похорон дедушки.

— Никто из вас не был на Гавайях с тех пор, как умерла мама. Такое впечатление, что вся семья собирается вместе только по печальным поводам, — сказал я.

Я прошелся вдоль книжных стеллажей, достигавших потолка, и вернулся к резному деревянному столу, за которым обычно проводил дождливые дни дедушка Торн во время моих приездов в Новую Англию. Он любил повторять мне, как уговорил своего отца вложить деньги в коммерческие авиалинии, хотя многие поколения Торнов до того успешно занимались кораблестроением.

Тетя Луиза ходила по комнате рядом со мной.

— Джереми, твой отец всегда был бунтовщиком. Он ведь мог продолжать дело твоего деда и жить здесь, в Торнтоне. Мог бы стать главой семьи: ведь он