— Как ломовая лошадь, которой хочется победить на скачках, — проворчал Тэд.
— Да, он стремится к славе, — продолжал Барни. — Всю свою сознательную жизнь он посвятил Бюро погоды и сделал немало полезного, но ни разу ему не удалось прикоснуться к славе.
— И он никогда к ней не прикоснется, если не будет обгонять собственные планы!.. К тому времени, когда он будет готов управлять погодой, эта проблема будет решена так давно и основательно, что о ней появится статья в Британской энциклопедии.
— Но он не может двигаться быстрее, пока не отработает свой вариант наших долгосрочных прогнозов, — сказал Тули. А пока он этого не сделает, двигаться вперед он не сможет.
Тэд взглянул на друга.
— Ты прав, Тули, — сказал он. — Он не сможет обойтись…
Он внезапно замолчал и нахмурился, глубоко задумавшись. Прошло больше минуты, прежде чем он сказал:
— А что, если мне отправиться к Россмену и предложить ему объединить силы?
— Что?!
— Погодите, я понимаю, что звучит это нелепо, но выслушайте меня. Ему нужна слава, но он не может ее добиться без долгосрочных прогнозов. Нам же нужно довести свое дело до конца, а для этого мы нуждаемся в его разрешении работать. Значит, есть возможность компромисса.
— Он рассмеется тебе в лицо, — сказал я.
— Рассмеется? И откажется от шанса прославиться? И откажется от того, чтобы иметь рядом кого-то, на кого можно все свалить, если эксперимент провалится?
— Чушь какая-то, — сказал я.
— Если бы на твоем месте был кто-нибудь другой, — сказал Тули, — из твоего плана могло бы что-нибудь выйти. Но с тобой он сотрудничать не станет.
— Ты понимаешь, что говоришь, Тэд? — спросила Барни, изумленно глядя на ученого.
— Я-то понимаю.
— Доктор Россмен никогда не позволит человеку, не связанному с Отделом климатологии, принимать участие в его проекте. Даже если бы он и захотел с тобой сотрудничать, то лишь под собственным контролем и на его условиях.
Тэд пожал плечами.
— Тогда я попрошусь обратно в Отдел.
— Ты попросишься?! — возопил я. — И бросишь лабораторию? Ты не можешь этого сделать. Лаборатория была создана для тебя, у тебя просто не хватит совести встать и уйти. Это предательство! Это чистой водой предательство!
— Ты извлекаешь из лаборатории выгоду, — ответил Тэд. Без меня у тебя останутся долгосрочные прогнозы и отличный штат сотрудников.
— Но ты не можешь так просто взять и уйти!
— Я не твой раб, приятель.
— Но неужели у тебя нет никакого чувства ответственности? Или хотя бы благодарности? Или… хоть каких-нибудь чувств?
Тэд выпятил челюсть:
— Послушай, у меня никогда не было нескольких миллионов долларов, чтобы я мог играть с ними в бирюльки, никогда не было родительской виллы или нескольких заводиков. Все, что у меня есть, — это идея управления погодой. Мы основали эту лабораторию именно для этой цели. Если для того, чтобы осуществить свою мечту, мне придется покинуть лабораторию, я это сделаю. Если мне потребуется пройти по этому карнизу, чтобы добиться воздействия на погоду, я сделаю и это. И не болтай здесь о долге и благодарности, дружок. Я сделал из этой лаборатории прибыльное дело. Я спас драги твоего папаши, и мы квиты. Иди, считай свои денежки, а мне оставь мою работу, работу, которую я должен сделать.
Он повернулся и, не глядя на нас, бросился по лестнице вниз. Я буквально дрожал от гнева и бессилия.
В ту неделю я больше Тэда не видел. А увидел только во время краткого видеофонного разговора, когда он позвонил мне вечером в мой номер.
— Россмен согласен, — сказал он без всяких предисловий. Я начинаю работать в Климатологическом с завтрашнего утра. Я заглянул в лабораторию, чтобы собрать кое-какое барахло… Если захочешь со мной поговорить, заезжай сюда через час.
Я нажал на кнопку «выкл.» с такой силой, что ее заклинило.
Для стороннего наблюдателя в «Эоле» почти ничего не изменилось. Правда, вместе с Тэдом ушел и Тули. Он чувствовал себя неловко и извинился передо мной в свойственной ему церемонной манере. Что не помешало ему уйти. Ушло еще несколько специалистов.
Я сидел в кабинете и предавался мрачным мыслям, а работа продолжалась. Долгосрочные прогнозы удавались. В отчетах заказчикам по-прежнему фигурировали планы борьбы с засухой. Мы закрыли только одну тему — подготовку к управлению погодой.
Я оставался в «Эоле» еще месяц. Раз или два заглянула Барни, но ненадолго. Она была очень занята: они вовсю работали над мерами воздействия на погоду.
Недели через две после ухода Тэда грянула гроза и одарила двумя дюймами дождя пересохшие хранилища воды. А еще через несколько дней начал моросить дождь и не прекращался тридцать шесть часов подряд. Казалось бы, ничего особенного, но все без исключения были благодарны дождю. И наконец, в одно прекрасное утро в конце сентября все небо затянуло тучами и хлынул настоящий ливень, на весь день. Ребятишки бежали из школы по лужам, и вода стекала по их желтым пластиковым плащам. Люди стояли у окон контор и, улыбаясь, глядели на них. Взрослые вытаскивали старые зонтики и резиновые сапоги и шли гулять под дождем, под первым настоящим дождем за весь год.
Этого я не мог выдержать. Я выскочил из конторы, промчался пустыми улицами до отеля и принялся упаковывать вещи. Хватит с меня Тэда, Барни и всей этой кутерьмы с погодой. Я возвращаюсь на Гавайи.
12. ПЕРЕМЕНЧИВЫЕ ВЕТРЫ
Я с остервенением бросал вещи в чемодан, а дождь струился по оконному стеклу. Одежда, туфли, бритва… Скорее, скорее!
Кто-то позвонил в дверь.
— Открыто! — крикнул я.
Вошла Барни.
— Джерри! — воскликнула она с порога. — Как замечательно! Настоящий дождь…
И осеклась, увидев, чем я занимаюсь. С ее плаща на пол капала вода. Она убрала со лба мокрую прядь волос.
— Уезжаешь?
— Да, — ответил я, продолжая собирать чемодан.
— Из-за Тэда.
— Твоя правда.
Я прошел в ванную, чтобы взять оттуда аптечку. Кажется, теперь все.
— Когда ты уезжаешь?
— Первым же самолетом, который летит на Гавайи.
Барни сбросила плащ на стул у двери.
— Тебя можно понять, — сказала она.
— Премного благодарен.
— Джерри, не старайся быть саркастичным.
— А почему бы и нет? Я полагал, тебе нравятся саркастические молодые люди, этакие крепкие парни, которые не скрывают своих бурных чувств.
— Мне не нравятся те, кто бежит от трудностей.
Я захлопнул чемодан.
— А чего ты от меня ждала? Чтобы я сидел за столом и считал деньги, пока вы с Тэдом взбираетесь к новым научным вершинам? Что мне здесь остается? Да ровным счетом ничего. Тэд получил, чего добивался, ты получила, чего добивалась. Так что мне ничего не остается, как отправиться домой и выкинуть всю эту историю из головы.
— Что ты хочешь сказать? Что ты подразумеваешь под словами «ты получила, чего добивалась»?
— Ты заполучила обратно своего Тэда. Теперь вы с ним каждый день вместе, рука об руку, на благо науки. Вы, только вы вдвоем, с вашим преданным помощником. А маленький богатый мальчик с тропического острова может убираться восвояси.
— Вот как тебе все это кажется…
— Я спас его, когда он уже был готов поднять лапки кверху. А потом оказалось, что я ему больше не нужен. И до тех пор, пока он с тобой, я тебе тоже не нужен. Так для чего мне околачиваться здесь? Любоваться, как льет его дождик?
— Если бы это было правда, Джерри, — негромко сказала Барни, — зачем бы я сюда пришла?
На этот вопрос у меня не было готового ответа.
— Если бы ты мог немного успокоиться, — сказала она, — я попыталась бы объяснить тебе, насколько ты заблуждаешься.
— Я заблуждаюсь?
— Тэд не заслуживает прощения, — сказала она. — Об этом не приходится спорить. Он обошелся с тобой по-свински, просто позорно. Но если ты уделишь мне еще минуту, я объясню, почему он именно такой, какой есть.
— У меня нет ни времени, ни желания выслушивать дилетантский психоанализ юного гения, — отрезал я.
— Конечно, ты предпочитаешь сбежать домой и спрятаться за широкой спиной папочки.
