Глава 37. Горькие истины.
Нарцисса Малфой лежала под накрахмаленной больничной простыней неподвижная, тихая и бледная, как призрак. Она не двигалась, не открывала глаз, не говорила. Ее тело было повреждено слишком сильно, чтобы можно было вылечить, но вред, нанесенный ее психике, даже невозможно было представить. Темный Лорд со знанием дела накладывал свой любимый Круциатус на разочаровавших его последователей. У Нарциссы не было метки, но ее все равно схватили сразу же после того, как Драко с треском провалил задание убить Дамблдора, и когда юношу не нашли, Темный Лорд выместил весь свой гнев на ней. Остатки ее разума были так глубоко спрятаны в подсознании, что его невозможно было вернуть никаким заклинанием. С тех пор прошло уже два года, а в ее состоянии ничего не изменилось.
Драко тихо сидел рядом с кроватью, пока Гарри накладывал на дверь защитные чары, чтобы персонал не помешал им. Мать Драко совсем не была похожа на ту женщину, которую он видел в детстве. Сейчас в ней не было ни утонченности, ни грации, ни холодного высокомерия. Нарцисса Малфой стала болезненно худой - она ничего не ела, и ее жизнь поддерживали заклинаниями и зельями; ее волосы, заплетенные в косы, поредели и потускнели - персонал клиники мог обеспечить лишь самый элементарный уход за ними. А еще Гарри отметил жуткую бледность, но этого и следовало ожидать, ведь Нарцисса целых два года не двигалась, и не была на свежем воздухе. Изменения в ее облике потрясли Драко.
Поттер молча смотрел, как тот держал в ладонях безвольную руку матери, и ему отчаянно хотелось, чтобы до Драко можно было дотронуться. Он подумал, что Малфой сполна заплатил за свое исправление, и что ему было бы очень больно остаться одному в такую минуту.
Драко явно пытался сохранить самоконтроль, он наклонился к матери и зашептал ей на ухо что-то, чего Гарри не мог разобрать. Он очень хотел стать частью его жизни, но сейчас мог предложить только молчаливую и безоговорочную поддержку.
Когда Малфой встал через минуту, его глаза блестели от навернувшихся слез, и он старательно отворачивался от Поттера, испытывая неловкость от того, что тот видел его в таком состоянии. Он и так часто терял над собой контроль в присутствии Гарри, и ему не хотелось лишний раз представать перед ним в таком виде.
- Пошли домой… пожалуйста. Я хочу уйти отсюда как можно скорее.
- Конечно. Как скажешь. Держись за мою руку.
Драко ухватился за предложенную руку и бросил на Поттера вопросительный взгляд. На больницу было наложено множество охранных заклинаний, в том числе и антиаппарационные, но, тем не менее, они аппарировали и оказались в нескольких шагах от двери в «Нору». Малфой посмотрел на спутника с нескрываемым благоговением.
- Мать твою, Салазарова борода! Гарри! Ты сумел аппарировать через охранные чары? Считается, что это невозможно! Как… каким образом?
Тот пожал плечами.
- Не знаю. Я же говорил, что могу делать то, чего не могут авроры, в том числе и это. Знаешь, это я велел сообщить Тонкс, где прячется Морриган. Она пошла туда и чуть не погибла, потому что они не могут делать то, что могу я. Мне не хотелось, чтобы тебе еще раз пришлось иметь дело с этими канцелярскими крысами и их невыносимой чушью и поэтому мы вернулись домой таким способом. Ты имел полное право прийти туда и если бы кто-нибудь из них открыл рот, я, наверно, разнес бы здание. Я подумал, что безопаснее будет перенести тебя домой так. Но только ты никому не говори, что я могу аппарировать через охранные чары. Я открылся перед тобой, чтобы… показать, что доверяю тебе. Я знаю, что ты не… используешь эту информацию против меня. Может и есть что-то, чего я тебе не рассказываю, но это ради твоей же безопасности… а вовсе не из-за недоверия. Ты понимаешь?
Драко сделал шаг назад и повернулся к Гарри спиной. Он изо всех сил сжал руки в кулаки, не зная, что на это сказать.
ТВОЮ МАТЬ! Твою мать! Мне полагается быть сейчас счастливым! Я бы считал, что мне оказана честь… если бы я не замышлял заговор и не должен был предать его, если он превратится в Темного Лорда! Как я собираюсь спасти его от самого себя, если не могу держаться от него подальше. Как я смогу… быть с ним… близок… а потом предать его? Я не смогу этого сделать! Не смогу! Черт! Надо сказать что-нибудь… или промолчать… думай!
- Боже, Гарри. Спасибо… за доверие. Я… я гордился тобой сегодня… что ты… ну… поставил на место эту суку в регистратуре. То же самое я чувствовал вчера, когда ты не стал связываться с Долишем. Это было просто великолепно. Ты навел авроров на Морригана, а не пошел за ним сам, да? Потому что… это из-за меня, да? Ты обещал мне не вмешиваться в эти дела, а когда ее ранили… получается, что ее ранили из-за меня…
Гарри тут же перебил его, впервые позволяя себе проявить эмоции.
- Прекрати немедленно! Я вовсе так не считаю! Нисколько! Это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к данному мной обещанию. Ты знаешь, что я сдержал его, и в случившемся нет твоей вины. Интересно… понимаешь ли ты, почему я охотился на них? Кроме меня никто этого не может, а я могу проникать сквозь охранные чары, даже самые сильные. Авроров ранят, убивают, а Кингсли так и будет перекладывать бумаги с места на место и говорить речи, пока не уйдет в отставку, и ничего не изменится. Понимаешь? Я могу кое- что изменить… к лучшему… и это будет стоить лишь жизней нескольких убийц, которые в любом случае сгниют в Азкабане. Ты видел Тонкс. А теперь скажи, что мне не надо было уничтожать Пожирателей. Я достаточно доверяю тебе, чтобы говорить об этом. Доверься и ты мне настолько, чтобы высказать свое мнение на этот счет.
Малфой почувствовал, что вот-вот запаникует. Гарри снова был возбужден, но это его состояние было похоже не на злость… а скорее на… напряженность… или одержимость. И оно вселяло в Драко почти такой же ужас, как и злость! Он прислонился к стене, предпочитая смотреть себе под ноги, а не в глаза Поттеру. Гарри мог читать мысли… что если он делал это с ним? Или сделает? Он тогда сильно разозлится? Это не просто убьет дружбу между ними… Поттер тогда может запросто убить и его самого!
Гарри стоял неподвижно, прямо и уверенно, излучая силу и чистоту, подобно мятежному ангелу, требующему от Бога и Вселенной отчет за все преступления и осмелившемуся обвинить само мироздание в его несовершенстве. Рядом с такой сильной уверенностью, от которой, казалось, атмосфера вокруг них сгустилась, ответ Драко прозвучал придушенно и жалко.
- Я не могу! Не могу сказать, что это неправильно. Может быть… может быть, ты и прав. Но ты все равно не должен убивать! Они меня не волнуют! Ничуть! Они могут жить, могут умирать, мне до этого нет никакого дела! Но ты… я беспокоюсь о тебе… о том, что все это делает с тобой! Тебя мучают кошмары… и головные боли… ты злишься! Ты думаешь, этому нет причин? А тебе не кажется, что причина именно в том, что ты делаешь? Убийство… это всегда… всегда зло. Думаю, что где-то в глубине души, я знал это еще со школы. Вот почему я… не смог сделать этого, даже ради спасения моей семьи! Из-за меня мама стала живым трупом! Может, некоторые люди согласятся с твоими доводами… черт с ними! …я тоже признаю их убедительными, но это плохо для тебя. Это неправильно, так не должно быть, и я думаю, что это вредит тебе… заставляет тебя убивать снова и снова. Пожалуйста, не проси меня говорить, что все в порядке. Потому что… потому что я не могу этого сказать. Я волнуюсь только о тебе. Что бы ты ни думал, просто верь в это… пожалуйста! Я волнуюсь только о тебе.
Аура силы вокруг Гарри погасла, и он повесил голову, глядя, как Драко кулаками вытирает глаза, не в состоянии поднять взгляд от стыда, что плачет. Поттеру нечего было сказать в ответ. В его возбужденном сознании было так много всего, что было просто невозможно четко сформулировать.
Он любит меня. Он не смог этого сказать… но я, черт побери, думаю, что он любит меня. Он волнуется только обо мне. Он не защищает их, ему наплевать на оставшихся на свободе Пожирателей Смерти… он хочет защитить меня. После того, что они сделали с ним, после всего это жуткого дерьма, он думает только о том, что сделает со мной… убийство этих ублюдков, которые заставили его страдать. И почему он не попал в Гриффиндор? Я… я никогда не слышал, чтобы кто-то говорил что-то до такой степени правильное… до такой степени чистое. Весь этот мир - дерьмо, и половина людей, населяющих его, - сволочи. И как кто-то может быть таким, как он? Как кто-то может быть таким порядочным? Не удивительно. Нисколько не удивительно, что я хочу его. Я могу полюбить его. Я имею в виду, полюбить по-настоящему. Да, и это будет правильно. Все, что мне нужно сделать - перестать… перестать убивать. Контролировать себя. Я не могу причинить ему боль. Если я сделаю ему больно, это, черт возьми, убьет меня. Я смогу справиться с собой…
