размещался в носовой части корпуса, по оси машины. На крыше корпуса над его рабочим местом устанавливалась командирская башенка с тремя смотровыми приборами и входным люком, закрывавшимся броневой крышкой. Справа от командира располагался механик-водитель, слева — радист-пулеметчик. У радиста-пулеметчика устанавливался специальный перископический смотровой прибор с вмонтированным в него прицелом для стрельбы из пулемета.
В центре среднего отделения оборудовался стол для работы с картой, а в крыше над столом — световой люк с броневой крышкой. Справа, слева и сзади стола имелись места для офицеров штаба. На крыше корпуса, над рабочим местом офицера, располагавшегося сзади стола, устанавливалась вращающаяся башенка с отсчетным устройством для начального ориентирования навигационной аппаратуры. За офицерами по бортам размещались рабочие места для двух радистов. Командир соединения мог разворачиваться на своем сиденье для работы с офицерами.
В машине находилась следующая аппаратура: ультракоротковолновая радиостанция Р-123, две ультракоротковолновых радиостанции «бином-М», коротковолновая радиостанция «Выстрел-М», аппаратура ЗАС «Яхта», шифровальная машина М-125М, антенно-фидерные устройства, навигационная аппаратура ТНА-2 «Сетка» и блок электропитания.
Зенитно-ракетная установка «Стрела-1» («Объект 9153У») предназначалась для борьбы с низколетящими воздушными целями. Расчет машины состоял из двух человек — оператора и механика- водителя. В зенитный комплекс входили: пусковая установка с четырьмя направляющими, аппаратура целеуказания, прицельное устройство, аппаратура пуска ракет, механизм блокировок. Боекомплект установки состоял из восьми ракет, из которых четыре ракеты размещались на направляющих и четыре — в контейнерах внутри машины. Масса одной ракеты с контейнером составляла 40 кг.
Пусковая установка размещалась в средней части корпуса на шариковой опоре. На вращающейся части погона шариковой опоры устанавливался броневой колпак оператора.
Многие идеи, заложенные при разработке этого семейства машин для ВДВ, были воплощены в металле во втором послевоенном периоде развития отечественного танкостроения.
МС-1
Михаил Свирин
Фото предоставил М. Коломпец
После окончания Гражданской войны и сокращения Управления Бронесил Красной Армии все имеющиеся танки были подчинены Главному Артиллерийскому Управлению, а вопросами, связанными с созданием танковой и прочей броневой техники, начало ведать только что образованное Главное управление военной промышленности (ГУВП) СССР.
На одном из первых заседаний ГУВП была принята такая программа работ:
«1. Осознать и систематизировать опыт, который имеется у нас сегодня.
2. Отработать имеющиеся материалы и готовить кадры танкистов.
3. Изучить танкостроение…
4. Начать разработку новой экспериментальной модели танка…»
Но какие же боевые машины нужны Красной Армии? На вооружении состояли преимущественно устаревшие трофейные танки и бронеавтомобили, оставшиеся еще со времен Гражданской войны, которые стремительно ветшали и требовали большого ремонта, а запчасти к ним отсутствовали. Требовалась срочная модернизация имеющейся материальной части, а также разработка новых недорогих боевых машин и их вооружения.
В сентябре 1924 г. при ГУВП создали специальную комиссию по танкостроительству, которая подготовила доклад ВСНХ СССР «Об организации работ в области танкостроения», заслушанный 8 октября 1924 г. на совместном заседании руководства ГУВП и представителей ВСНХ (копия доклада была направлена Л. Троцкому).
В Московском танковом бюро ГУВП, образованном в 1923 г. под руководством С. Шукалова, с осени 1924 г. в течение двух лет шло внимательное изучение трофейных танков, оставшихся после Гражданской войны, с целью выбора лучшего для возможного выпуска в СССР. Изучению подверглись три танка «Рено», имевшие некоторые различия в конструкции (литая и клепаная башня, вооружение из пушки или пулемета), и один «Тейлор» (средний Мк А «Уипетт»).
В 1925 г. в распоряжение бюро был доставлен некомплектный танк «Фиат» («Фиат-3000»), купленный в Италии 1*, который произвел на всех благоприятное впечатление, так как имел более удачные, чем у «Рено», двигатель, КПП и ходовую часть. Этот танк по подвижности был подобен английскому танку «Тейлор» (Мк. А) и при этом легче и дешевле последнего.
В этот же период началась разработка проекта штатов танковых частей РККА.
Поскольку танки относились к ведению Артуправления, их организация также виделась подобной артиллерии. И один из первых штатов, предложенных для танковых войск в 1926 г., предусматривал их деление на «полковые» танки поддержки пехоты, «дивизионные» танки развития успеха и «корпусные» танки большой мощности, применение которых виделось при прорыве особо укрепленных полос обороны противника. В начале 1926 г. к ним в усиление предлагалось разработать легкие «батальонные» танки, но поскольку их цену не удавалось значительно снизить (целесообразность создания таких машин оправдывалась только в случае, если их цена не превышала бы трети цены «полкового» танка), с их судьбой еще не все было ясно.
Изучив наследие Гражданской войны, комиссия по танкостроительству сделала вывод, что ориентация на выпуск трех типов танков — типа «Б» («большой», или «корпусной»), «С» («средний», или «дивизионный») и «М» («малый», или «полковой») вполне оправданна, так как их организация и применение в составе артиллерийских частей Красной армии были очевидны. Но поскольку в
