Мама мне тоже говорит, что, мол, зима на дворе. А там никакой зимы нет.
- А что там? - поинтересовался я.
- Ничего. Там пустота.
- Как тебя зовут?
- Меня никак не зовут, меня давно, кроме мамы уже никто не зовет.
- А мама тебя как зовет.
- Эра.
И тут мне стало очень плохо. Это же единственный на всем белом свете человек, который со мной дружил. Я вдруг понял, что нужно делать. Я набрал 03 и долго пытался добиться успеха, бригаду почему-то высылать не хотели, дескать мороз и машины не заводятся.
- Короче, - перебил дер Гловиц, зевая.
- Эру увезли в больницу, а я поехал сопровождающим. Я почти ничего не понимал, кроме того, что Эра тогда вряд ли болела астмой.
- Может, ты поспишь? - спросил я
- Ага, только ты не уходи никуда, - доктор надолго замолчал. Профессор терпеливо ждал.
- Она начала плакать, вроде бы. Слезинка скатилась. Я поднес палец к ее носу. Чтобы ее смахнуть, но мне показалось, что Эра не дышит. В общем, спасти ее не удалось, она умерла.
- Ты очень болтлив, это раз, - жестко начал дер Гловиц, - Тебе бы романы фантастические писать, это два. Я так и не понял, почему ты пошел в психиатрию, это три. И, наконец, признайся, что ты все это придумал.
Гнев бурным потоком хлынул в душу доктора, прорвав плотину, которая уже очень долго его сдерживала.
- Боюсь, что мне придется прервать обучение у вас, профессор, - сдержанно сказал доктор, - Я уеду завтра.
Дер Гловиц довольно улыбнулся, прожег ван Чеха взглядом и несколько раз хлопнул в ладоши.
- Браво! Трус! Бежишь, при первой же опасности. Слабак. Беги, куда тебе со мной тягаться! Наконец, ты отстанешь от моей дочери, - холодно проговорил профессор.
Доктор как-то сразу успокоился и с улыбочкой продолжил:
- Хорошо, я останусь, но надеяться, что буду уважать и ценить человека, который не уважает и не ценит двух замечательных женщин рядом с собой, не стоит. Вы отвратительно ведете себя с Лянкой. Девочка из кожи вон лезет, чтобы заслужить ваше поощрение. Она искренне любит меня, как друга, привязана ко мне, потому что получает поощрение, подобное отцовскому, от меня. А вы разобрались бы с этим комплексом ревности. Я не мечу в ее женихи, я не мечу на ваше место. Я просто искренне люблю вашу дочь, как собственную младшую сестру, она единственная с кем можно по-человечески общаться в этом холодном доме! - доктор сказал все тихо, спокойно, как всегда отвечал на экзамене, развернуто, по пунктам.
Дер Гловица трясло. Со всего размаху он ударил доктора по лицу. Рука у старика была тяжелой, сильной и опытной. Доктор сидел в кресле и только поэтому не упал, а сильно ударился затылком о подголовник.
- Не смей оскорблять мой дом и меня, щенок, - прошипел профессор, - поди прочь, ублюдок.
Доктор встал, подавляя желание побить старика, и вышел.
В коридорчике было свежее, чем в комнате. Ван Чех снова стоял в нерешительности. Теперь он уже ни у кого не спрашивал разрешения, он просто набрал междугородний номер.
- Привет, Пенелопа, - глухо сказал он.
- Вальдемар? - голос начальницы звучал тревожно, - Что с тобой? Такое ощущение, что ты помирать собрался.
- Нет. Просто получил по морде от профессора.
- Тьфу ты, - с облегчением сказала Пенелопа, - Он меня за волосы таскал в свое время по шкафам лицом, только что ногами не бил.
- Паскуда.
- Остынь, - отмахнулась Пенелопа, - Я сама виновата была. Он не любит шутников и болтунов.
- Он просто черствый сухарь, - отрезал доктор.
Пенелопа вздохнула.
- Вальдемар, - она помолчала, - понимаешь, в чем дело, мой хороший, - у доктора внутри все сжалось, он резко выдохнул и улыбнулся, - любовь и дер Гловиц вещи параллельные, они не пересекаются между собой. Прими это к сведению, но не принимай близко к сердцу, - голос Пенелопы звучал ласково, успокаивающе.
Ван Чех слушал его с закрытыми глазами.
- Уезжай по-раньше, если хочешь, - продолжала Пенелопа бодро, - подольше побудешь с родителями.
- Да, я только могилы навестить хотел, это день-два не больше, плюс дорога, - ван Чех потер лицо рукой, отгоняя наваждение.
- О, прости.
- Ничего, ты же не знала, - доктор вздохнул.
- Ну, а других родственников у тебя нет?
- Есть. Там кузина живет.
- Побудешь с ней.
- Она опять потащит меня в постель. А мне сейчас не до этого, - вздохнул доктор.
- Опять? - хихикнула Пенелопа.
- Ну, было дело. Но я тогда не знал, что она моя дальняя родственница. Она уже потом сказала.
- То есть, она знала?
- Знала, - грустно сказал ван Чех.
Пенелопа от души расхохоталась.
- Три к носу, дорогой друг, - сказала она, - Я пойду, если ты не против.
- Даже если против, это ничего не изменит, - доктор пожал плечами.
- Не изменит, - Пенелопа улыбнулась.
- Проблема в том, что гипнолог я по-прежнему хреновый.
- Ты помнишь, что я сказала тебе? Больше, чем азы, тебе не надо. Ты больше и не потянешь. Все, не сомневайся ни в себе, ни в людях. Просто продолжай стараться дальше. Больше не могу говорить, извини, - Пенелопа торопливо положила трубку.
Доктор согнулся крючком, сидя под вешалкой и спрятал лицо в руки. На душе стало спокойнее, но печаль все равно скреблась тихо.
- Ты плачешь?
Доктор отнял руки от лица, на губах сияла улыбка.
- Нет, Лянка, ты чего?
- Сидишь тут один, чего-то, грустишь.
- Ничего я не грущу, не правда. Я просто задумался, - доктор начал приходить в себя, - Пойдем помогать Анне?
Глава 8.
Ван Чех уехал в установленный срок, едва постигнув азы гипноза. Чувствовал он себя последней бездарностью. Провожали его дер Гловиц и Лянка. После безобразной сцены в кабинете, доктор и профессор общались только в рамках обучения.
Дер Гловиц на ван Чеха не срывался, а Вальдемару было перед профессором немного стыдно за