- Туда откуда пришел. Отсюда выход есть, я знаю. Я много чего про это место знаю и про ТО место тоже.
Я вылетела из палаты и прислонилась к стене коридора. Нехорошо стало покалывать в груди слева. Час от часу не легче. Хотя это бред, это нормально… ну, для больного. Впечатлился доктором и решил, что он это он… Ничего голова не соображает.
Кое-как доработав остаток дня, я буквально прилетела домой. Меня встретил сиявший, как янтарь на солнце, Виктор.
- Меня приняли, им понравилось. Мы прямо там уже пару песен накидали, осталось только отшлифовать, - он подхватил меня на руки и потащил в комнаты.
- Послушай, пожалуйста! - меня аккуратно посадили на диванчик перед синтезатором.
Виктор наиграл что-то лирическое и несерьезное, текст был откровенно хулиганский.
- Как тебе? - Виктор смотрел на меня почти детскими глазами, как-то умоляюще и радостно.
- Хорошо. Но вот эти твои обороты некоторые.
- Ну, что есть, то есть. В конце концов, это водевиль, там не должно быть уж очень серьезной музыки, - покраснев, сказал он.
- Ты такой забавный, - тревога меня отпускала, было смешно смотреть, как он смущается, - взрослый мужчина, можно сказать, любимец женщин. Пишешь такие шальные тексты и сам же их стесняешься, - я обвила шею любимого и слегка укусила его за мочку уха.
- А вот эту послушай. Это просто мелодия. Мы точно не знаем, куда ее вставить. Но еще когда я прочел сценарий, она у меня зазвучала.
Виктор играл что-то очень тревожное, с каждым тактом, становившееся все мрачнее и мрачнее, но вдруг когда, казалось, что басы возобладали над всей мелодией, поглотили ее, сквозь толстое их звучание прорезались светлые высокие нотки. Легкомысленные они скатывались вниз и рассеивали тьму басов. Все закончилось переливистым звоном этих маленьких светлых шариков.
- Вот тебе и водевиль с несерьезной музыкой, - резюмировала я.
- Ну, начало бы действительно надо подработать, потому что и там мне сказали, что слишком мрачно, - задумчиво ответил Виктор, - Может она вообще не войдет в фильм. Мелодия хорошая, я запишу ее, продам, не продам уже не важно, таких пьесок у меня целая папка. В конце концов, пригодится, когда еще куда- нибудь будут брать.
- Тебе виднее, ты у нас творец, - пожала плечами я, выпуская любимого из рук, - А скажи мне, ты бы хотел, чтобы я продолжала работать в клинике?
Виктор ошеломленно на меня уставился.
- Что значит, хотел бы я?!
- То и значит. Тебя устраивает, что твоя супруга (почти супруга), работает в психиатрической клинике?
- Знаешь, если бы ты там не работала, мы бы никогда и не встретились, - в тон мне, язвительно сказал Виктор, - А где ты еще сможешь работать? Особенно после того, что мы все пережили? Конечно, страшновато, когда ты уходишь. Потому что сегодня-завтра ничего, а послезавтра опять какая-нибудь напасть. Но мы переживем и справимся, милая.
Виктор явно был очень озадачен.
- А ты хочешь уйти с работы?
- Подумываю, - уклончиво ответила я.
- И куда?
- Не знаю пока. Сказала же: 'Подумываю'.
- Не получится, - отрезал Виктор.
- Это еще почему?
- Во-первых, ты сама не сможешь без своей работы, во-вторых, ван Чех привяжет тебя к стулу и поселит в ординаторской, чтобы ты никуда от него не делась, в-третьих, это глупо. Работать пока учишься и, получив диплом, бросать профессию.
Я глубоко задумалась.
- Ничего, Брижит, сомнения будут и дальше тебя тревожить, так бывает. Хотя я не могу сказать, что я несчастлив с тех пор, как занялся музыкой и ушел из профессии.
- А кто ты по профессии? - я поняла, что эта существенная часть личности Виктора мне неизвестна до сих пор.
- Ты будешь смеяться, - Виктор засмущался.
- Не буду.
- Все смеются.
- А я не буду.
- Я - патологоанатом, - скромно признался он.
- Кто?!
- Ты глухая? Я - патологоанатом.
Мне достало выдержки не свалиться со стула.
- Дежурства в моргах это очень скучно, я стал творить, а потом и вовсе из профессии ушел.
- Ничего себе! - у меня все еще не укладывалось в голове, - Как тебе только в голову пришло выбрать такую специальность?!
- Ну, пришло же, - буркнул Виктор.
Итак, из всей реакции Виктора сделать однозначного вывода было нельзя. То ли он хорошо совладал с собой, зная, к чему я это все веду, либо действительно так думает. В любом случае многое, еще очень многое зависит от реакции доктора на мою провокацию.
На следующий день, я снова старалась вести себя как можно более скрытно. Пришла, когда доктор уже был в клинике, и не показывалась ему на глаза вплоть до самого обеда. К обеду у меня уже было все готово.
Ван Чех сам отловил меня в коридоре:
- Что-то я смотрю мне скучно! А это Брижит непойми, где гуляет. Пойдем, хоть чаю попьешь со мной, уважишь старого доктора.
Я согласилась на чай, и вроде бы ничего не предвещало грядущей беды, но сложенная вчетверо бумага уже грелась в моем кармане. Ван Чех был беззаботен и радостен.
- Как у вас дома, доктор? - спросила я.
- Бри и малыш чувствуют себя лучше, но их пока не выпускают. Ая просто простудилась, Хельга взяла на себя функции матери. При всем своем желании я не смогу стать малышам родной матерью - только отцом. Видела бы ты, как трогательно Девон ухаживает за сестренкой, - доктор совершенно размечтался, и ковырял ложечкой домашний обед.
- А Британия вам обедов не готовила, - заметила я.
Доктор растерянно поморгал на еду:
- Зато, в общем, готовила она на порядок лучше!
- Я что хотела вам показать, доктор, - пришло время решительных действий, а поджилки начали предательски трястись.
- Я весь во внимании, - доктор уставился на мои руки, извлекавшие листок из кармана. Я развернула его и передала доктору.
Ван Чех начал читать с улыбкой, но быстро нахмурился, отложил листок и мрачно посмотрел на меня:
- Это что?
- Ну, там как бы все написано.
- Ах, как бы, написано?! - язвительно сказал доктор, - Я, кажется, должен подписать, что 'ознакомлен', да? - нарочито деловым тоном сказал он, - Хорошо.
Один взмах ручки, в тех каракулях я никогда бы не разобрала слова 'Ознакомлен'.
- Ты свободна. Я больше не видеть, не знать тебя не хочу. Предательница, - жестко сказал доктор, у самого в глазах стояли слезы.
