мужчины.
Наконец, со звуком, достойным пушечного выстрела, рыба слетела с головы мужчины, на пол полетели все. Рыба не закрывала рот, из ее пасти сочилось что-то красное и серое, глаза постепенно стекленели и только жабры судорожно раскрывались. Немного подергавшись, ужасная рыба прекратила свое существование.
Увидеть лицо рыбьей жертвы целиком мне так и не суждено было. Мужчина упал уже мертвым. Половина его головы осталась во рту рыбы. Вокруг пострадавшего медленно расползалось пятно ярко-алого цвета.
Старик чесал в затылке одной рукой, другой все еще держал серо-голубой хвост мертвой рыбы.
- Не всем удается пережить снятие вахни, - пожал плечами он и вдруг прямо посмотрел на меня, в глазах его блеснула отдаленно знакомая лукавинка, он запрокинул голову и рассмеялся раскатистым басом. Хохот его прервался так же внезапно, как и начался. Теперь его глаза глядели из-под копны курчавых, непонятного цвета волос настороженно и даже испуганно. Старик мрачно сказал:
- А третий день настал!
С этими словами он бросил рыбий хвост и погрузил пальцы обеих рук в свою грудную клетку. Крича от боли, он стал раздвигать кожу, мясо и кости, чтобы продемонстрировать мне свои легкие. Смотреть на это было невозможно, я отвернулась.
- Смотри! Смотри! У меня нет туберкулеза! - громыхало над моим ухом. Инстинктивно я повиновалась, а когда открыла глаза, то увидела его розовые, почти младенческие легкие перед самым своим носом. С воплем я отскочила от него и уперлась спиной в стену.
Только тогда я поняла, что мы существуем в некоем пространстве, где ничего нет, только белое полотно, способное принимать различные очертания. Но это место не было пограничьем.
Старик моего крика испугался, запахнул грудную клетку, как халат, и воровато оглядываясь, побежал прочь, оставив меня на попечение трупа и дохлой рыбы.
Я сделала шаг вперед и не успела оглянуться, как вдруг очутилась в какой-то комнате. Она была мне смутно знакома. На одной стене зеркала, напротив окна. Был даже занавес своеобразный. Пол паркетный, блестящий. В комнате были шкафы и пианино. Вдоль окна выстроились детские стульчики.
У одного из шкафов, сгорбившись, стоял некто. Я медленно двигалась по направлению к нему. Мыслей в голове не было, я шла по собственной воле, я хотела идти к этому человеку.
Откуда-то в моей руке оказался алмазный резец, маленький круглый прозрачный диск настолько острый, что я боялась порезаться сама. Мне очень хотелось, чтобы тот человек, который сейчас рылся на нижней полке шкафа лег спокойно на пол и больше никогда не шевелился, никогда не мешал мне. Это было тогда вполне естественно.
Мне удавалось настучать обувью по полу. В какой-то момент, я остановилась и тихо сняла жесткие больничные тапки, пошла дальше босиком. Широкая светло-серая пижама, которая была мне велика раза в три, мягко шелестела, но жертва моя этого не слышала.
Я оказалась совсем рядом с ним и занесла руку, чтобы опустить ее под самое его ухо.
Человек вдруг развернулся и сильно схватил меня за запястье. Я не знала этого мужчину, но определенно где-то видела. Из-за маленького блестящего пенсне на меня смотрели небесно-голубые глаза. Высокий лоб прикрывали черные кудри, которые чуть-чуть топорщились на висках.
- И зачем тебе это? - гулким басом спросил меня мужчина и улыбнулся. Его курчавая бородка под нижней губой встопорщилась.
Говорить я почему-то не могла. Мужчина широкой ладонью сжал мне руку, я поранилась алмазным резцом и выронила его.
- Я перевяжу, - сказал он и вынул из шкафа вазон с мороженым, поставил его под мою руку. Кровь капала на белое, я заворожено смотрела на это.
- Ты хотела меня съесть, а теперь я съем тебя, - назидательно и повелительно сказал он. Кровь сама собой остановилась, и мужчина обнял меня, приподнял над полом и повернулся.
Грянул вальс, не обычный, а раза в полтора быстрее. Мы оказались на старомодной танцплощадке, вокруг цвели белым сады, а мужчина учил меня танцевать. На мне почему-то было белое в красный горошек платье с таким же красным атласным поясом.
- Не стоит больше так делать! - назидательно сказал он мне на ухо, - Больше не будешь так делать?
Я помотала головой.
- Вот и умница! - он отпустил меня, повернув пару раз вокруг своей оси. Вальс оглушил меня, белые лепестки под порывом какого-то ветра полетели бешеной метелью. Я остановилась и посмотрела на танцплощадку. Она была очень далеко, и мужчина на ней казался совсем крошечным. Из-за лепестков почти не было его видно.
Глаза мои раскрылись. Первое что я увидела - портрет доктора. Значит, я спала. Со мной бывает: прикорнула на дежурстве, все так делают. Я выпрямилась и похрустела суставами. На часах было двадцать минут четвертого. За окном темно, ночь. Ночное дежурство? А я и забыла, что сегодня должна выходить в ночное.
Значит, все, что было, мне приснилось? Все было так логично, а мне все приснилось. Последние сны, конечно, из ряда вон, но это и доказывает, что все предыдущее тоже было сном.
Не было никакого заявления, никаких стихов. Меня правильно не покидало ощущение дурного сна. Невероятно, чтобы все, что случилось, было правдой.
С другой стороны, а когда я заснула? Я в халате, передо мной портрет. Обернувшись, я увидела на столе красную клубнику, чайник подаренный доктору на работу Британией. Значит, Кукбара, пограничье, параллель, Британия не были сном. Слава Богу, Виктор тоже. И доктор был вполне реален.
А вся та история с людоедами и маленьким Кристофом была сном? Она очень похожа на бредовый сон. Как раз с того времени я не была в ночном. Оказывается, это просто сны. Жаль, что моря не было, и рассказы доктора о молодости я не записывала. Может быть, вспомню что-то и напишу еще раз?
Я умылась и налила себе зеленый чай. Прогулялась по кабинету. Стало скучно. Как всегда становилось скучно в ночные дежурства без доктора, без Виктора.
Я нажала на кнопку связи с сестринским постом этажа.
- Все в порядке? - спросила я.
Мне никто не ответил.
- Кто у вас там на посту? - Я посмотрела на график, - Лора, ты на посту? Лора!
Медсестра могла заснуть, как и я. Что же мы не люди? Надо пойти проверить, не сбежала ли она домой.
Я вышла в коридор, где горел приглушенный дежурный свет. На сестринском посту никого. Создавалось ощущение, что там никого не было с самого утра. Журнал для записей был девственно чист. Даже на обложке никаких пометок. Я хотела сделать пометку, что такого-то числа при врачебном обходе обнаружилось отсутствие медсестры. А какое собственно сегодня число? Календарь на посту отсутствовал.
Я пошла по коридору обратно. У нас с доктором точно всегда был календарь. Вдруг в дальней стороне коридора мелькнула тень.
- Кто здесь? - громко спросила я.
Тень замерла.
- Стойте. Ходить по коридору ночью нельзя.
Тень дернулась и побежала влево, где была лестница.
- Стой, куда? - крикнула я и побежала за тенью.
Свернув за ней, спустилась по лестнице. Я отчетливо слышала топот ног, но не видела никого.
- Стойте, да постойте же! Боже мой! - пыталась остановить я.
Внизу хлопнула дверь. Я поняла, что если не предприму что-то сейчас, то просто-напросто упущу кого- то из больницы. Опершись двумя руками в поручень, я подпрыгнула и перелетела через перила.
