Приземлившись, я скорее удивилась, чем испугалась. Еще несколько перебежек и скачков и я возле двери, которая все еще хлопала, качаясь туда-сюда. Вроде бы такой двери в клинике быть не может по определению? Не важно, не сейчас. Я юркнула в удачно открывшуюся дверь и осмотрелась.
Вокруг был сад, белыми призраками стояли деревья. Одно из них вдруг дернулось судорожно. Я бросилась бежать туда, но споткнулась и полетела. Асфальт оказался где-то далеко-далеко, я зажмурилась и закричала.
Проснулась я от собственного крика. Снова ординаторская, портрет доктора, клубника-чайник. Я ущипнула себя, было больно. Умывшись, я обернулась к столу. Кружка с чаем стыла возле чайника. Это был уже серьезный звоночек.
- Да-да, ты не спишь, и никогда не спала, - сказал мне басовитый голос.
Я обернулась на него. Портрет рябил. За спиной доктора изображение колыхало словно ветром. Сам доктор, спустил с руки куницу, которая тут же скрылась в складках фона, шагнул вперед и оказался рядом со своим столом.
Я чувствовала, как медленно начинаю седеть.
Глава 13.
Ван Чех быстро менялся. Волосы его отрастали, седели. Спина горбилась под каким-то невыносимым грузом. Колени сгибались, чтобы уже никогда не разогнуться. Одежда тоже старела, вместе с доктором. Вскоре передо мною оказался тот, кто уже однажды называл себя доктором Вальдемаром Октео ван Чехом. Человек, из-за которого сам доктор ван Чех кричал на главного врача клиники. Незнакомец, который лечил себя от туберкулеза при помощи поз, похожих на йогу.
Я судорожно хваталась за стол, чтобы не упасть от этого зрелища.
- Вот так-то, девочка моя, - усмехнулся старик в бороду.
- Но как…?
- Попой об косяк, - хохотнул он.
Мне все еще не верилось, что мой статный, всегда подтянутый, бодрый, веселый доктор теперь превратился в эдакую ходячую развалину.
- Что ты смотришь на меня аки поп на синагогу? - фыркнул он, - Цветов на мне нет, и грибы не растут.
- Просто все так неожиданно, - пролепетала я.
- Вполне закономерно, - отмахнулся доктор.
- Но, что с вами?
- Ты о том сопляке? Ну, простите, он не я, а я не он, хоть мы и связаны. Если помнишь, я его Ка!
- А, житель параллели, - припомнила я.
- Доказательства показать? - старик хотел приподнять одежду, чтобы показать шрамы.
- Нет, спасибо, - замахала руками я.
- Как хочешь. Нам надо выбираться отсюда.
- Как Пенелопа?
- Ты слышишь меня, дитя неразумное. Я говорю, выбираться нам надо, а не светские беседы разводить, - прикрикнул на меня не-ван Чех.
- А 'отсюда' это откуда?
Старик тяжко вздохнул.
- У тебя слишком неторопливое мышление… Туго соображаешь, поняла?
- Поняла, - обиделась я, - Только вы не на один вопрос не ответили.
- Зато мой параллельный товарищ слишком много болтает, - отрезал параллельный ван Чех.
- Мы в Пограничье? - пыталась понять я.
- Дурная, - констатировал невыносимый старик и, схватив меня за запястье левой рукой, потащил следом за собой.
Для развалины он передвигался даже слишком резво, боюсь, что настоящий доктор сильно позавидовал бы своему параллельному двойнику.
- Попытайтесь, хоть обрисовать ситуацию, - уперлась я.
- Девочка моя, пока тебя не сожрали, ради Бога, ради всего святого, заткнись, - задушевно завел старик.
- То есть в моем спасении я сама участвовать не могу!
Мы шли нереально длинным коридором. Старик то и дело тормозил, он что-то искал, каждая дверь, которую он открывал, вела в палату. Скоро я поняла, что мы фактически стоим на месте. По крайней мере, палата была одна и та же.
- Значит так, неторопливая, - затормозил старик, - отвечаю сразу на все вопросы, и два раза повторять не собираюсь.
Меня послала сюда Ка Пенелопы, чтобы я спас своего двойника, и тебя заодно, смотря по ситуации. Тебе объективно помощь нужна больше. Доктор, конечно в беде…
- Ван Чех? Что с ним?
- Фон Ребентроп! - плюнул старик, - не перебивай! Конечно, ван Чех! Вечно вляпается во что-нибудь! Он по твоей вине, между прочим, влип, и очень крепко, но ты все равно крепче вмазалась, поэтому я здесь с тобой.
Мы в чужом безумии, по уши погрязли в нем, мы в достаточно широкой части пограничья, которая занята безумием одного очень мощного человека. Если я тебя не выведу, то, скорее всего, тебя сожрут. Если бы я знал выход, было бы хорошо.
Вход мне обеспечил портрет, но это дверь только в одну сторону.
Выгляжу я так, потому что ван Чех не должен меня узнать, мы с ним виделись, но то, что возможно в параллели, мире более пластичном, недопустимо в вашем измерении: оно прочное и встречи Ка с оригиналом не потерпит.
Я доступно объяснил?
- А что с доктором?
Старик прикрыл глаза, чтобы скрыть раздражение.
- Как он тебя терпит, неторопливая ты моя. Достаточно того, что он в руках маниака. Но у нас с тобой фрукт покруче будет.
Основная проблема в том, что нам нужно выбраться из затянувшего тебя чужого безумия, до того, как тебя сочтут умершей.
- Умершей? - вскричала я.
- Не ори, - цыкнул параллельный ван Чех, - твое состояние едва отличимое от трупа. Тело-то осталось в твоей реальности. Я говорил, твоя реальность жесткая, такую прочную вещь, как тело не позволит отдать. Если тебя похоронят заживо или не дай богу кремируют, то смысла куда-то тащиться нет. Будешь обитать в пограничье, ясно? Чего бледнеешь, призрак оперы?
- Чье это безумие?
- Если б я знал! - хлопнул себя по негнущимся коленкам старик, - хватит трепаться, пошли.
Он проделывал одно и то же бесполезное действие много раз подряд и значительно злился. Я же размышляла о том, что мне сказали. Если мы в пограничье, то значит, я могу попробовать им править. Даже в параллели мне удавалось управлять подобием своего двойника.
Не-ван Чех коснулся ручки очередной двери, я подумала, что там должна быть кирпичная стена. Дверь открылась. Пространство перед нами немного порябило и возникла кирпичная стена. Не-доктор замер и медленно повернулся ко мне.
- Ты это сделала?
- Кажется, да.
