дурацкая шутка. Помнишь, мне записочки присылали? Оказалось, Лянка шуткует.
- Но потом нас нашли в подвале, - заметил Виктор.
Мы с доктором мгновенно испепелили его взглядами, он остался безразличен к этому.
- Но не она же нас туда затащила, - ответила я.
- Да-да, - Британия пыталась успокоиться.
- Нет, уж лучше давай плачь, не надо мне тут эмоции подавлять, - ласково сказал доктор.
- Вообще все желание плакать отбил, - начинала веселиться Британия.
Доктор улыбнулся, общее напряжение спало.
- Я предлагаю забыть об этом, - через десять минут сказал доктор, пряча бумажки в карман белого пальто.
- Можно я не буду? - спросил Виктор, - Мне очень понравились стихи. Когда я только прочел свою бумажку, то понял: это часть, оно неполноценно, без трех остальных частей. И с кусочком Брижит оно не вязалось, чего-то не хватало.
- На колу висит мочало, - проворчал доктор.
- Чего? - не понял Виктор.
- Начинаем все сначала, - хором пояснили доктор и Британия.
- А если посмотреть на это с другой стороны? - сказала я.
- Брижит, молчи, - фыркнул доктор.
- Не-а. Может это не мрачные предсказания, и не шутка, а предостережение. В доле любой угрозы есть и предостережение.
- Мало того, что ты еще маленькая и суровая, ты еще и непослушная, -высказался Ван Чех.
Серая туча, пригнанная с моря ветром, начала поливать нас дождиком.
Не сговариваясь, мы повернули к домику. Хотя мы и отошли от него не так далеко, пришли мы уже насквозь мокрые.
Британия ушла переодеваться. Виктор утащил нас с доктором в бар и стал что-то соображать.
- Я вам сейчас дам попробовать очень вкусную и полезную вещь. Я любил это в свое время. Сейчас-то нельзя, - болтал он.
- Сочувствую, - хищно улыбнулся доктор.
- Я не сказал бы, что мне так уж и плохо, - весело пожал плечами Виктор, - Я сделаю на вас двоих.
Вопроса, почему мы должны сидеть и смотреть, у меня не возникало. Я не знала Виктора до болезни, когда его еще звали по-другому. Во время болезни, доктор часто становился свидетелем его творческих порывов, а потом и я имела честь не только смотреть, но иногда и участвовать в них, в качестве мишени, в которую кидали черновики. В меткости я Виктору отказать не могла.
Со временем Виктор так привык к присутствию кого-то рядом в тот момент, когда он творит, что это стало неотъемлемой частью его творческого процесса.
Спустя двадцать минут всевозможных и различных манипуляций, мой возлюбленный подал нам глинтвейн. Отменный, самый вкусный из всех - глинтвейн.
- А ты знаешь толк, - довольно улыбнулся доктор, попробовав.
Виктор лишь скромно улыбнулся из-за моего плеча.
- Спасибо, очень вкусно.
- Пей, радость моя, - Виктор тайком поцеловал меня.
Спустилась Британия, они с Виктором в пику нам пили чай. Когда все согрелись, а мы с доктором еще и сомлели, Британия вспомнила, что до отъезда осталось всего три дня. В честь этого доктором была извлечена, какая-то настольная игра, в которую мы играли почти всю ночь.
Глава 3.
Заточение наше на море окончилось. Все мы погрузились в житейскую кутерьму. Теперь доктор отдыхал на работе. В первый же день после отпуска он навестил всех своих больных, каждому уделил внимание, с каждым побеседовал. Это было скорее потому, что доктор соскучился, а не из служебных надобностей. Что умеет доктор, так это сочетать приятное с полезным.
У меня все было тяжелее. Из-за перипетий с людоедами, пропажи Виктора и прочих неприятностей мне было откровенно не до учебы. Какой диплом, у меня дай бог была бы написана первая глава!
Еще когда доктор понял, что по мне плачут горючими слезами антидепрессанты, то лично занимался моим академическим отпуском. Хорошо, что его приятельские отношения с деканом, распространялись на работу последнего. Меня согласились оставить на очном отделении.
В запасе у меня было два месяца и целое лето. Однако, я настолько разучилась учиться, что браться за учебу снова не хотелось.
Доктор слишком был занят детьми и больными, что не присматривался ко мне. А я выполняла ту же работу, что и до того, не привлекая к себе внимания.
- Дитя мое! - ван Чех в один из злополучных обедов вдруг вспомнил о моем существовании, - Ты там теорией занимаешься?
Я смотрела на гигантскую клубнику, служившую нам чайником, ища выражение помягче.
- Не смори на нее. Она - чайник… А чайник - плохой помощник. Смотри на меня, - в голосе доктора появились мягкие гипнотические интонации.
Я опасливо перевела взгляд на доктора, мне стало как-то жутко стыдно. На меня смотрели две пары докторовых глаз: одна пара с портрета, другая настоящая. И кто додумался переставить стол с чайником поближе к двери!
Первая, портретная, пара глаз смотрела на меня иронично и добро, как обычно доктор смотрел на своих больных. Вторая, хоть и имела примерно тоже выражение, но отличалась тем, что на дне скакали чертики уже готовых реплик. Доктор знал, что я скажу и готов был парировать. Ван Чех в тот момент напоминал очень усердного ученика младшей школы, препарирующего лягушку.
- Перестаньте, наконец, так смотреть! - захихикала я, краснея.
- Тебе никакого осциллографа не надо, - улыбнулся рассеяно доктор, - Правда сама так и прет. Не занимаешься?
- Нет.
- Плохо. Даже я книжки читаю, за всяческими новинками слежу. Кто, как и к какому месту приложит старую теорию, чтобы получить новый результат. А уж тебе-то?!.
- Я устала…
- Много всего было, - назидательно сказал доктор, - Но я тебя не для того брал и воспитывал, чтобы растить бездарность! Ты хотела стать доктором? Будь любезна - пиши диплом!
- Вы даже на детские психопатии согласны? - Я попробовала изогнуть бровь, как доктор.
- Ну, издевайся-издевайся, - почмокал доктор, - только будь уверена, что по детским психопатиям я тебя спрошу по полной программе. Так что возьми лучше делирии.
Я покривилась.
- Нет, я ее плохому учу, а она еще и не довольна! - бурно возмутился доктор, - Я же не люблю алкоголиков, так? Вот и диплом твой читать не стану. Но, правда, тут есть одна заминка. Декан-то все равно прочтет… Вот он по делириям спец. Хотя и разочаровался порядком в жизни, но в теории тебе врать не даст.
- Застращали - сил никаких нет, - рассмеялась я.
- А ты только поняла, с кем имеешь дело? - довольный собой, доктор откинулся на спинку стула.
- А чего вы себе новое кресло не принесете? - решила перевести разговор я.
- Ты мне тут на посторонние темы зубы не заговаривай, - доктор лениво, что-то черкал левой рукой в картах, - И учти, Брижит, я абсолютно серьезен! По поводу диплома, я имею в виду.
Мне стоило больших усилий не покатиться со смеху. Потому что сама по себе фраза: 'Я абсолютно
