«Между Индией и Гегелем»: Творчество Бориса Поплавского в компаративной перспективе

237

Я никогда не буду работать (фр.). О том же принципиальном нежелании работать Рембо пишет в письме к Жоржу Изамбару; см.: Lettre à Georges Izambard, 13 mai 1871 // Rimbaud A. Oeuvres. P. 343.

238

Например: «Се monsieur ne sait ce qu'il fait: il est un ange. Cette famille est une nichée de chiens» («Этот господин не ведает, что творит: он ангел. Эта семья — собачий выводок»); фраза цитируется по- французски в статье «Около живописи» и заимствована из текста «Бред II. Алхимия слова».

239

Combe D. «Poésies», «Une saison en enfer», «Illuminations» d'Arthur Rimbaud. Paris: Gallimard, 2004. P. 77–78.

240

«L'automne. Notre barque élevée dans les brumes immobiles tourne vers le port de la misère, la cité énormе au ciel taché de feu et de boue. Ah! les haillons pourris, le pain trempé de pluie, l'ivresse, les mille amours qui m'ont crucifié! Elle ne finira done point cette goule reine de millions d'âmes et de corps morts et qui seront jugés! Je me revois la peau rongée par la boue et la peste, des vers plein les cheveux et les aisselles et encore de plus gros vers dans le coeur, étendu parmi les inconnus sans âge, sans sentiment… J'aurais pu у mourir» (Rimbaud A. Oeuvres. P. 240). Здесь и далее подстрочный перевод мой, за исключением особо оговоренных случаев (Д. Т.).

241

Е. Гальцова отметила, что в романе дождь является непременным атрибутом Парижа; см.: Galtsova Е. Métamorphoses de Paris chez un émigré russe (Boris Poplavski, Apollon Besobrasov (1926– 1932) // Le voyage à Paris / Sous la direction de G. Chamarat et C. Leroy. Paris: Université Paris X, 2007. P. 84–87. На мой взгляд, малообоснованным является предположение О. Латышко о том, что вода как отрицательный элемент, олицетворяемый Безобразовым, противопоставляется в романе дождю как элементу положительному, персонифицируемому Васенькой; см.: Латышко О. В. Модель мира в романе Б. Ю. Поплавского «Аполлон Безобразов». С. 17. О лейтмотивах дождя и воды см. также: Разинькова И. Е. Лейтмотив дождя в романе Б. Ю. Поплавского «Аполлон Безобразов» // Эйхенбаумовские чтения. Воронеж: ВГПУ, 2007. Вып. 6. С. 211–215; Разинькова И. Е. Лейтмотив воды в романе Б. Ю. Поплавского «Аполлон Безобразов» // Современность русской и мировой классики. Воронеж: ИИТОУР, 2007. С. 189–193.

242

Ср.: «Мои внутренности кипят, и не перестают; встретили меня дни печали. Я хожу почернелый, но не от солнца; встаю в собрании, и кричу. Я стал братом шакалам и другом страусам. Моя кожа почернела на мне, и кости мои обгорели от жара» (Иов 30: 27–30).

243

В книге, которую мог читать Поплавский и которая вышла в свет в 1930 году, известный критик Жак Ривьер интерпретирует мысль Рембо: «Ангел превосходит человека не чистотой и не мудростью: он заключает в себе более сильную дозу реальности, большее количество существования. С этой точки зрения Рембо — ангел. Неистовый ангел. Он не был затронут, он сохраняет в неприкосновенности свою схожесть с Богом, он бережет все то, что Бог вложил в него. Из всего его существа эманирует что-то бьющее через край и при этом невидимое. В его появлении есть нечто пылающее и насыщенное, отличающее сверхъестественных существ. Он грозный вестник, сходящий в свете молнии, исполнитель неумолимого слова, меченосец» (Rivière J. Rimbaud. Paris: Emile-Paul fières, 1930. P. 45). Ривьер говорит о «неумолимом слове» (parole inflexible); корабль у Поплавского также носит название «Инфлексибль».

244

«Quelquefois je vois au ciel des plages sans fin couvertes de blanches nations en joie. Un grand vaisseau d'or, au-dessus de moi, agite ses pavilions multicolores sous les brises du matin. J'ai créé toutes les fêtes, tous les triomphes, tous les drames. J'ai essаyé d'inventer de nouvelles fleurs, de nouveaux astres, de nouvelles chairs, de nouvelles langues. J'ai cru acquérir des pouvoirs surnaturels. Eh bien! je dois enterrer mon imagination et mes souvenirs! Une belle gloire d'artiste et de conteur emportée!

Moi! moi qui me suis dit mage ou ange, dispensé de toute morale, je suis rendu au sol, avec un devoir à chercher, et la réalité rugueuse à étreindre!» (Rimbaud A. Oeuvres. P. 240).

245

В докладе «В поисках собственного достоинства. О личном счастье в эмиграции» Поплавский отождествляет Рембо и Люцифера: «Если человек один, [он] должен уйти на самое дно величия, быть совсем один, окружить себя античными образами и героическими [„романтическими“. — в оригинале зачеркнуто] образами, испить до дна горькую и пьянящую, как эфир, чашу стоической разлуки со всеми, так обретет он величие своего падения, вечную тему Рембо-Люцифера, участь которого и больше и глубже человека» (Неизданное, 225).