кромку легионерского щита, расколов его до умбона. Топор, заклинивший в трещине, вновь взлетел вверх, вырвав щит из рук легионера, который ничего не смог противопоставить удару такой силы. Солдат отшатнулся, но сзади напирали, и уклоняться некуда. Нижний край щита ударил легионера в колено, сломав сустав. Солдат упал, на него тут же наступили. Мясник отвлекся на мгновение, срывая с лезвия топора разбитый вражеский щит, но заминка стала роковой. Новый легионер, протолкавшийся в переднюю линию, поднырнул под своим щитом и вонзил меч в незащищенное бедро мясника. Солдат с проворотом выдернул клинок из раны и, шагнув вперед, сбил пергамца с ног. Порядок был восстановлен.
Римляне медленно, шаг за шагом, продвигались вперед в жуткой тесноте улиц. Крепостная стена рухнула перед закатом. Воодушевленные успехом легионеры быстро заняли всю осыпь, перебив защитников, и сейчас бои уже шли в городских кварталах. Стояла глубокая ночь, но сражение не стихало, разгораясь все жарче, вместе с пламенем пожаров, которые охватили всю южную часть города. Светила полная луна, но Фимбрия посчитал это недостаточным и приказал поджечь Пергам. Сейчас он не думал, что штурмует римский город, который нужен Республике не в виде дымящегося пепелища. Легат не думал ни чем, кроме одного: пленить Митридата.
Заняв Южную башню, легионеры убрали подпорки, поддерживавшие наскоро сложенную кирпичную стену, замуровывавшую ворота, и частично разрушили ее, добираясь до засовов. Когда изуродованные створки распахнулись, таран доломал остатки кладки. Пришлось повозиться, но к полуночи путь для прорыва конницы расчистили и Фимбрия ворвался в город. Гай Флавий не походил на многих современных ему полководцев, наблюдающих за битвой с высокого холма. Скорее его следовало поставить в один ряд с древними царями, сражавшимися в первых рядах своих войск. Север держался рядом с ним. Свежим силам, не измотанным осадными работами и штурмами, удалось быстро подняться по центральной улице вверх, до Нижней Агоры. Но там коннице пришлось остановиться: Таксил перегородил все свободное пространство баррикадами из перевернутых телег, бочек и мешков с песком.
— Север! — Фимбрия рычал от досады, — прорывайся здесь, я буду искать обходные пути!
Легат оставил префекту одно из двух 'крыльев' конницы. От трехсот человек изначального состава 'крыла' в строю оставалось чуть больше половины.
— Всадникам спешиться! — скомандовал префект и первым спрыгнул с коня, — вперед!
Прикрываясь щитом от ударов сверху, префект, вложив меч в ножны, в первых рядах расшатывал и растаскивал наспех сооруженную баррикаду. Кавалеристы, не слишком привычные к такому бою, держались молодцом, вторая линия тоже работала копьями, прикрывая первую, однако результата почти не видно.
За спиной послышалась приближающаяся отборная латинская брань, еще более цветистая, чем та, что удваивала сейчас силы кавалеристов. Квинту до смерти хотелось оглянуться, но велик риск угодить под меч.
— Север, держись!
Квинт узнал голос Сервия Аттиона, командира третьей центурии первой когорты. Вот так гораздо лучше.
Главная городская улица позволяла создать поперек себя стену из десяти щитов, и центурия могла построиться в почти правильный квадрат. Легионеры действовали гораздо успешнее людей Севера, вот что значит выучка и опыт. В суматохе боя префект оказался внутри квадрата, а когда с одного из краев баррикада была разрушена, протолкался в первую линию.
Солдаты уронили одну из перевернутых набок телег, и Квинт, взобравшись по колесу, дрался, как простой легионер, прикрывая ноги своим небольшим овальным щитом и разя сверху вниз. Наверху задержался ненадолго, спрыгнул вниз, чувствуя, слева и справа, щиты товарищей, один за другим преодолевающих баррикаду, пошел вперед, тесня защитников.
Противостояли римлянам обычные горожане, плохо вооруженные, совсем не обученные, но яростно защищающие каждую пядь своего дома. Однако это не слишком задерживало продвижение легионеров, опытных в смертоубийстве, жадных до добычи, и отдохнувших во время осады, в ходе которой все работы выполняли не они, а союзники.
Первую баррикаду взяли быстро, затем пришла очередь второй. Север прорвался на рыночную площадь. Все торговые ряды на ней убрали загодя. Оказавшись на площади в первых рядах, префект увидел стену окованных бронзой щитов, ощенившуюся частоколом копейных наконечников, блестевших в лунном свете. Север впервые видел фалангу. Ей было далеко до знаменитой македонской, с ее копьями, достигавшими длины в двенадцать локтей. Да и 'монолит', спартанский эпитет фаланги, трудно применить к этому отряду зажиточных горожан, в недешевом гоплитском снаряжении.
— Развернуть строй! — прозвучала команда Сервия Аттиона.
Легионеры быстро и организованно заняли всю ширину агоры. Сзади подошла первая когорта, состоящая из ветеранов под командой Тита Сергия.
— Передать в первую линию — стоять, ждать сигнала, — распорядился примипил.
Команду быстро передали по цепочке. Север, стоявший сейчас во второй линии, обернулся, высматривая Носача. Примипил протолкался на правый фланг, традиционное место центуриона, быстро оценил обстановку и сунул в рот свисток.
Сигнал! Легионеры коротким приставным шагом двинулись вперед. Пилумов, метательных копий, у них сейчас с собой не было, в условиях уличного боя они вряд ли служили бы хорошим подспорьем. Биться предстояло мечами. Фаланга замерла в ожидании. Копья гоплитов подались вверх и назад, для удара. Римляне подходили все ближе, ближе, на расстояние вытянутой руки. Удар!
— Бар-ра!
Легионер впереди Севера не успел поднять щит и упал, пораженный копьем в лицо. Префект немедленно занял его место и сделал выпад в ноги. Безрезультатно, меч ткнулся в щит гоплита. Не теряя времени, Квинт отбил щитом копье слева, отбросил мечом наконечник справа и шагнул вплотную к гоплиту, толкнул его щитом. Сзади давили свои, спереди чужие. Передние ряды, прижатые друг к другу, не могли пошевелиться, а уж тем более использовать оружие. Вторые ряды старались бить поверх голов первых, а все остальные просто давили массой, кто кого пересилит.
Север сделал еще выпад, но несколько неосторожно и его кисть зажали двумя щитами. Меч выпал из разжавшейся ладони. Префекту удалось вытащить руку вверх, и он немедленно ткнул растопыренными пальцами в глаза пергамцу, орущему что-то нечленораздельное. Тот тоже не мог шевелиться и мотнул головой, уклоняясь. Север почувствовал, что держат его хорошо, и он может устойчиво стоять на одной ноге. Квинт немедленно ударил противника ступней, обутой в калигу, солдатский полусапог с толстенной подошвой, по голени, одновременно подаваясь вперед. Гоплит потерял равновесие, завалился назад и в сторону. Квинт тоже не удержался на ногах и начала образовываться свалка. Префект оказался на земле и шарил в поисках меча, чудом сохраняя пальцы от переломов. По его рукам уже не раз прошлись чьи-то ноги. Рядом рухнуло тело, со всех сторон раздавался жуткий лязг, треск и рев. Наконец, ладонь нащупала что-то, похожее на рукоять. Префект вцепился в нее, как тонущий хватается за соломинку. Притянул к себе, извернулся всем телом и ткнул вверх. Удачно. По клинку, по руке потекло нечто горячее и липкое. Квинт почувствовал, что сзади натиск усилился. Теперь о его избитое, покрытое сотней синяков тело, преимущественно спотыкались свои. Ему, наконец, удалось подняться. Легионеры теснили фалангу. Квинт очутился в задних рядах. Он посмотрел на меч в руке: это оказался не римский гладий, а греческий копис, чуть изогнутый на манер серпа с внутренней заточкой.
Римляне переломили сопротивление фаланги. Префект стоял на месте, ошалело мотая головой. Все тело нещадно ломило. Какой-то декурион участливо поинтересовался:
— Ты в порядке, префект?
— Кажется.
Север огляделся по сторонам. Одна за другой центурии продвигались вперед, тесня пергамцев. Вскоре префект, который не мог сообразить, куда ему дальше бежать и как влезть в стройные ряды наступающих легионеров, остался совсем один. На агоре появилась конница во главе с Фимбрией. Легат увидел префекта.
— Всласть навоевался? Ну и дурак, ладно, что живой. Выглядишь так, словно по тебе потопталась луканская корова[48]. Не лезь больше в пекло.
— Гай Флавий, ты и дальше собираешься беречь меня, как весталка[49]
