С запада донеслись раскаты грома. Муссон запаздывал этой весной; искусственные озера, снабжавшие водой оросительную систему острова, были почти пусты. В том числе самое большое, которое подданные Калидасы осмеливались по-прежнему называть по имени его отца — «море Параваны». Оно было закончено всего 30 лет назад. Принц Калидаса гордо стоял рядом с отцом, когда впервые открылись огромные ворота шлюза и животворная влага хлынула на томимые жаждой поля. Во всем царстве не было зрелища прекраснее, чем зеркало огромного рукотворного озера, в котором отражались купола и шпили Ранапуры — старой столицы, покинутой Калидасой ради своей мечты.
Сверкая оранжевым одеянием на фоне белой стены храма, Маханаяке Тхеро — восемьдесят пятый по счету — медленно подошел к парапету. Далеко внизу лежала шахматная доска рисовых полей, протянувшихся от горизонта до горизонта, темные нити оросительных каналов, голубое мерцание «моря Параваны» и на той стороне священные купола Ранапуры, призрачными пузырями плывущие по небу. Цвета и очертания этой мозаики менялись не только от сезона к сезону, но и с каждым облаком.
Лишь серая глыба Утеса Демона мешала изысканности ландшафта. Утес казался самозванцем, вторгшимся в чужие владения. Действительно, легенда гласит, что Яккагала — обломок одной из гималайских вершин, оброненный обезьяньим богом Ханумадом…
С такого расстояния, естественно, нельзя было как следует рассмотреть дворцовые строения, смутно различалась лишь линия крепостного вала вокруг Райских Садов. Однако воображение Верховного Жреца отчетливо рисовало ему огромные львиные когти, выступающие из гранитного откоса, а наверху — зубчатые стены, по которым, казалось, все еще бродит преданный проклятью царь.
Сверху раздался грохот; он нарастал с каждой секундой, достигнув наконец такой мощи, что казалось, задрожала гора. Сотрясая воздух непрерывными, незатухающими толчками, гром стремительно пронесся по небу к востоку и замер вдали. Это не предвестник муссонов: их не будет еще три недели. Служба Муссонов не ошибается. Это другое. Придется, как всегда, послать, протест на мыс Кеннеди или русским. И как всегда, безрезультатно. Вот Калидаса нашел бы управу на диспетчеров космических линий, которых волнует лишь стоимость веса, поднятого на орбиту… Приказал бы посадить на кол, бросить под подкованные ноги слонов, опустить в кипящее масло…
Да, двести веков назад жизнь была проще.
2. ИНЖЕНЕР
Друзья, число которых сокращалось с каждым годом, звали его Иохан. Остальному миру он был известен как Раджа. Полное имя отражало пятьсот лет истории: Иохан Оливер де Альвис Шри Раджасинха. Его деятельность принесла ему благодарность всего человечества. Никто не верил, что он надолго удалится от дел.
— Не пройдет и полугода, как вы вернетесь, — сказал ему Президент Мира. — К власти, вы знаете, привыкаешь.
Тогда, 20 лет назад, Раджасинха числился Особым Посланником по Политическим Делам, подчиняющимся только Президенту и Совету, и весь его штат никогда не превышал десяти человек — одиннадцати, если считать АРИСТОТЕЛЯ (к Ари у него до сих пор было прямое подключение, так что они по-прежнему беседовали несколько раз в год). Но вмешательство Раджасинхи всякий раз кончалось одинаково — Совет принимал его рекомендации.
Он, Посредник, появлялся во всех взрывоопасных точках планеты, сглаживая острые углы, не давая вспыхивать кризисам, манипулируя правдой с поразительным мастерством. Ложь была бы гибельна. Без непогрешимой памяти Ари ему бы ни за что не удалось держать под контролем ту сложнейшую паутину, которую подчас приходилось плести, чтобы человечество жило в мире. Когда же он начал получать удовольствие от этой игры, пришло время из нее выйти.
За прошедшие 20 лет Раджасинха ни разу не пожалел о своем решении. Он вернулся к полям и лесам своей юности и жил теперь в километре от огромного мрачного утеса, который господствовал над его детством. Его вилла находилась внутри широкого рва, окружающего Райские Сады, и фонтаны, построенные Калидасой, били теперь в саду Иохана после того, как промолчали две тысячи лет. Вода по-прежнему текла по старым каменным акведукам; ничего не изменилось, разве что цистерны на вершине утеса наполнялись теперь электрическими насосами. То, что ему удалось поселиться на этом пропитанном ароматом истории участке земли, доставило Иохану удовольствие, которого он не испытывал на протяжении всей своей жизни, — сбылась мечта, в осуществление которой он никогда по-настоящему не верил…
На небе уже полыхал неистовый, как всегда на Тапробани, закат, когда между деревьев показался небольшой трехколесный электромобиль и, бесшумно подкатив, остановился у гранитных колонн портика.
По долгому и печальному опыту Раджасинха научился не доверять первым впечатлениям, но и не пренебрегать ими. Он ожидал, что Ванневар Морган под стать своим достижениям, крупный, внушительный мужчина. Инженер, напротив, оказался значительно ниже среднего роста и выглядел даже хрупким. Однако его сухощавое тело состояло из одних мышц, а по лицу, обрамленному иссиня-черными волосами, ему никак нельзя было дать его пятидесяти двух лет.
Даже в те дни, когда Раджасинха находился на государственной службе, ему не приходилось иметь дело с Всемирной Строительной Корпорацией — деятельность ее трех огромных отделов — «Суша», «Океан», «Космос» — освещалась меньше, чем работа любого другого органа Всемирной Федерации. Лишь в случае какой-нибудь технической катастрофы и при конфликтах с Историческим Обществом или Обществом Защиты Окружающей Среды ВСК возникала из тени. Последнее столкновение такого рода было связано с Антарктическим Трубопроводом — этим венцом инженерного искусства XXI века, предназначенным для перекачки разжиженного угля из гигантских полярных месторождений на электростанции всего мира. В состоянии экологической эйфории ВСК предложила уничтожить последнюю, еще оставшуюся секцию трубопровода и вернуть эти земли их исконным владельцам — пингвинам. Немедленно раздались крики протеста со стороны индустриальных археологов, возмущенных таким вандализмом, и биологов, которые указывали, что пингвины прямо-таки обожают заброшенный трубопровод. Он предоставил им жилищные условия, какие им раньше и не снились, вызвав демографический взрыв, с которым еле справлялись касатки. Так что ВСК отступила без боя.
Раджасинха не знал, принимал ли Морган участие в этом мелком конфликте. Да это и не имело значения — имя Главного Инженера отдела «Суша» было связано с величайшим триумфом Корпорации…
Его творение окрестили Сверхмост, и с полным на то основанием. Вместе со всей планетой Раджасинха наблюдал, как «Граф Цеппелин» — сам по себе одно из чудес века — бережно поднял последнюю его секцию в небо. Все роскошное оснащение дирижабля было снято, чтобы избавить его от лишнего веса, из знаменитого плавательного бассейна спустили воду, а реакторы подавали избыточное тепло в газовые секторы оболочки, чтобы увеличить его подъемную силу. Впервые в истории тысячетонный груз был поднят на три километра, и все сошло без сучка, без задоринки.
Теперь каждый корабль, проплывающий мимо Геркулесовых Столбов, салютует самому грандиозному мосту, построенному руками человека. Одинаковые пятикилометровые башни у слияния Средиземного моря и Атлантического океана сами по себе являются высочайшими сооружениями в мире. Их разделяют пятнадцать километров пустого пространства, перекрытого неправдоподобно легкой аркой Гибралтарского Моста. Да, встретиться с его создателем — большая честь, даже если тот опоздал на час.
— Приношу мои извинения. Посредник, — проговорил Морган, выходя из мобиля. — Надеюсь, задержка не причинила вам неудобств.
— Отнюдь, я хозяин своего времени. Но нам придется отложить разговор. Через полчаса я с друзьями иду на Утес. Там дают светозвуковое представление. Буду рад, если вы к нам присоединитесь. Он видел, что Морган колеблется. — Я представлю вас в качестве доктора Смита из Тасманского университета. Уверен, мои друзья вас не узнают.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Морган, и от Раджасинхи не ускользнуло мгновенное раздражение, мелькнувшее на лице гостя. Доктор Смит. Прекрасно. С вашего разрешения, я воспользуюсь пультом связи.
«Интересная реакция, — подумал Раджасинха, провожая гостя внутрь виллы. — Рабочая гипотеза: Морган недоволен своей жизнью, даже разочарован в ней. Но он ведущий специалист в своей области. Чего ему не хватает?»
Ответ мог быть только один: Раджасинха внезапно вспомнил, что колоссальную радугу, соединяющую Европу и Африку, почти всегда называют просто Мост… иногда — Гибралтарский Мост… и никогда Мост Моргана.
«Ну, доктор Морган, — подумал Раджасинха, — если вы ищете славы, здесь вы ее не найдете. Так зачем же, скажите на милость, вы приехали на наш маленький Тапробани?»
3. ФОНТАНЫ
День за днем слоны и рабы, выбиваясь из сил, тащили под жгучим солнцем бесконечные ведра с водой вверх по склону Утеса. И вот наконец царский двор собрался в Райских Садах под шатрами из яркой ткани.
Все глаза были прикованы к Утесу Демона и крошечным фигуркам, движущимся по его вершине. Взвился флаг, далеко внизу пропел рожок. У подножия Утеса рабы, как безумные, работали рычагами, тянули канаты. Однако время шло, и ничего не происходило.
Царь нахмурился, и придворные затрепетали. Даже опахала приостановились на миг, но тут же задвигались еще быстрее. От подножия Яккагалы донесся крик. Радостный и торжествующий, он становился все громче и громче, по мере того как его подхватывали на обрамленных цветами дорожках. А вместе с ним раздался и еще один звук, не такой громкий, однако у всех, кто его слышал, возникло ощущение, что какие-то затаенные силы неудержимо рвутся к своей цели.
Один за другим, словно по волшебству возникнув из-под земли, взметнулись к безоблачному небу тонкие водяные стебли. На высоте, в четыре раза превышающей рост человека, на них распустились цветы из брызг. Солнечный свет окрашивал водную пыль всеми цветами радуги, делая зрелище еще более прекрасным и необычным. Никогда за всю историю Тапробани его жители не были свидетелями такого чуда.
Почти так же незаметно, как заходило солнце, фонтаны теряли высоту. Вот они вровень с человеком; наполненные с таким трудом резервуары почти опустели. Но царь был доволен; он поднял руку, струи фонтанов снизились и вновь поднялись, словно отдали последний поклон трону, затем беззвучно опали. Пруды снова стали зеркальными, заключив в свои берега отражение бессмертного Утеса.
— Рабы хорошо потрудились, — сказал Калидаса. — Отпустить их на волю.
