СРАВНИМО С СОВОКУПНЫМ ВЛИЯНИЕМ ЦЕРКВИ, СИСТЕМЫ ОБРАЗОВАНИЯ, ИДЕОЛОГИИ И СОБСТВЕННО КУЛЬТУРЫ.
Стереотипы криминального образа жизни и особенно языка были привиты российскому обществу не самими преступниками, а именно российской журналистикой. Она же англизирует русский язык, а система СМИ в целом вообще вульгаризирует его, стремительно руша литературные нормы, возводя на их место не только просторечие, но и откровенную неграмотность. Электронные СМИ — материальная база внедрения в общественную культуру норм масскульта и поп-культуры. Если бы однажды телевидение перестало показывать программы поп-звезд, 99% их исчезли бы и вернулись в заводскую и школьную художественную самодеятельность, откуда и вышли.
Развлекательная функция,
Развлекательная функция, даже являясь пока дополнительной, трансформирует и жанровую основу журналистики, о чем я расскажу отдельно, но и, кажется, всё содержание современной культуры, а возможно, и национальный менталитет и стиль жизни (то есть культуру в широком смысле слова).
Историографическая функция.
Историографическая функция. Мы много жаловались и жалуемся до сих пор на искажение истории в сталинские времена. Никто не может утверждать, что советская пресса тогда была свободной. Ныне она свободна, во всяком случае многие настаивают на том, что в ельцинские времена пресса была максимально свободной (свободнее, чем позднее, при Путине). Задам несколько вопросов. Состоялся ли в действительности референдум, на котором была принята Конституция 1993 года? Действительно ли Борис Ельцин обогнал Геннадия Зюганова в
107
первом туре президентских выборов 1996 года? У меня большие сомнения, что это так, однако, если судить по публикациям в основных СМИ того периода, и то, и другое состоялось. Правда, почему-то все документы по референдуму 1993 года были уничтожены. Сегодня есть еще живые свидетели тех событий, и (если они захотят рассказать правду) можно многое уточнить. Но на что будет опираться как на источники историк XXII века? На газеты 90-х годов XX века. Не только на них, но и на них тоже. Какие выводы на основе этих изданий может сделать историк (особенно пристрастный)?
Меня, как человека, который слишком хорошо знает, как лгут газеты и телевидение (и не всегда по злому умыслу — из-за лени, небрежности, неграмотности отдельных журналистов тоже), порой приводит в ужас сама мысль о том, что тексты из СМИ могут служить источником исторического знания. Но ведь уже служат. Например, газеты XIX века — для историков нынешних.
«Мысль изреченная есть ложь», — сказал, как выражаются не вполне образованные люди, поэт, а образованные ссылаются конкретно на Федора Тютчева.
Современные СМИ добились прямо противоположного (и в этом тоже их сила): ложь изреченная есть мысль.
Более того, и это, к сожалению, еще одна максима современной журналистики:
ЛОЖЬ, ИЗРЕЧЕННАЯ СМИ, ЕСТЬ ПРАВДА (ХОТЯ БЫ НА ВРЕМЯ).
Журналистика по природе своей куда более безответственна, чем родственные ей политика или даже писательство. Почему? Да потому, что
ЖУРНАЛИСТ, ТВОРЯ ИНДИВИДУАЛЬНО, НА САМОМ ДЕЛЕ ЕСТЬ АНОНИМНЫЙ РАБОТНИК КОНВЕЙЕРА, ВЫПУСКАЮЩЕГО ПОТОКОМ ТЕКСТЫ, ТО ЕСТЬ СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА...
Журналистика, особенно телевизионная, это коллективное творчество. Политик, споровший глупость, не сошлется на ошибку спичрайтера, если даже это правда. Писатель, проморгавший в своем тексте ахинею, никогда не признается, что этот пассаж появился в его романе благодаря редактору. У журналиста такая
108
возможность всегда есть (а рукописи сейчас в редакциях не хранятся).
Политики не скрываются за псевдонимами. Писатели тоже не скрываются — использование ими, кстати, довольно нечастое, псевдонимов имеет совсем иную, нежели анонимность, цель. Журналисты используют псевдонимы и иные способы сокрытия своего авторства массово и постоянно.
Стать политиком или писателем — это значит приобрести имя, выделяющее тебя из других. Стать журналистом — это значит поступить на работу в редакцию газеты или телекомпанию, поставив поверх своего имени тавро данной газеты или компании.
Писатель и политик не будут выступать под разными псевдонимами — у них либо собственное имя, либо один псевдоним (если фамилия неблагозвучна). Типичен опять же пример Владимира Ленина, имевшего как журналист сотни псевдонимов, а как политик — всего один, сросшийся с реальной фамилией Ульянов-Ленин.
И действительно, странно было бы, если бы лидером КПРФ вчера был Зюганов, завтра — Уткин, послезавтра — Соловейко. А президентом России то Путин, то Распутин, то Запутейко.
Но, возразят мне, самые известные журналисты не выступают под разными псевдонимами. Это так. Но, во-первых,
Именно поэтому, когда ссылаются на ту или иную публикацию, чаще всего упоминают СМИ, в котором она вышла, но не конкретного ее автора, особенно если он — штатный сотрудник этого СМИ. Например: «"Вашингтон пост" считает...» или «Как пишет "Нью-Йорк таймс..."».
Во-вторых, журналист прикрыт еще и тройной линией обороны.
Первая линия — его редакция или даже медиахолдинг.
Вторая линия — в целом журналистская корпорация, не всегда, но очень часто защищающая «своего».
Третья, самая серьезная, линия — «священная корова» свободы слова.
109
В целом — это Система, бороться с которой и трудно, и опасно.
«А как же суд?» — станет возражать блюститель журналистской чести, правда, блюдущий ее не там, где она находится в реальности.
Глупый вопрос, но ответить придется. Во-первых, суд как общественный институт подвержен таким же предрассудкам о журналистике, как и любая другая группа граждан, а перед догмой о свободе слова по закону бессилен и суд — нужна лишь известная профессиональная ловкость журналиста, чтобы «изречь ложь» определенным образом. Во-вторых, судебный иск против журналиста множит, как правило, его известность, а следовательно, и неприкасаемость. Существует целая категория журналистов, особенно в бульварной прессе, которая провоцирует «героев» своих текстов, в первую очередь знаменитых, на суды.
Впрочем, о проблеме ответственности журналиста я еще расскажу отдельно, а здесь лишь зафиксирую еще одну максиму, гласящую: журналист неприкасаем, хотя и подсуден.
В этом есть и позитивный смысл (дополнительная гарантия свободы журналистской работы), и негативный (индульгенция безответственности).
Эта максима, правда, имеет одно существенное исключение, поэтому его точная формулировка
такова:
Кстати, печальным следствием общественной неприкасаемости журналистов является то, что проблемы, возникающие с ними, порой решают физическим путем.
Высокая преждевременная смертность журналистов в конфликтогенных обществах (к которым пока относится и Россия) есть в этом смысле всего лишь профессиональный риск, плата за сохранение института свободы слова.
110
Этим не совсем оптимистическим замечанием закончу настоящую лекцию, дабы перейти к следующей,
