культурной. К примеру, большинству детей животные известны не столько как реальные звери, сколько как их образы массовой культуры.
Очевидно, что СМИ сами по себе СТРЕМЯТСЯ БЫТЬ КАК МОЖНО «ГОРЯЧЕЕ», ЗАХВАТЫВАТЬ ЧЕЛОВЕКА и использовать его в своих целях, направлять его по тому пути, который выгоден тем, кто управляет СМИ. Человек, ищущий развлечений, будет стремиться к «горячим» СМИ, точнее — «горячим» средствам массовой коммуникации (СМК). Тот, кто ценит «игры разума», кому свобода духа важнее всякого развлечения, заинтересован в «холодных» СМК. Думаю, что человечество будет использовать и «горячие» и «холодные» СМК, а между ними, точнее их приверженцами, будет вестись борьба. Эта борьба, уже начавшись, ведется, таким образом, между двумя человеческими ориентациями: на развлечение и на свободу.
16
Вы скажете: а где же ориентация на потребление, на еду, одежду и так далее? Мой ответ: современный человек полностью удовлетворяет свои биологические потребности; еда, одежда, кров как таковые его уже больше не заботят. Конечно, где-нибудь в Африке, Азии наличествует чудовищная потребность в удовлетворении физических потребностей. Но эти люди не живут в современности, в информационном обществе, о котором мы говорим, а остаются на индустриальной или даже доиндустриальной стадии развития. В современном информационном обществе потребление — это удовлетворение не столько собственно физических потребностей, сколько социальных. Если нужна одежда — можно сходить в second hand и затовариться там всем необходимым почти бесплатно. Но, приобретая одежду, бренды, стиль, люди покупают сегодня атрибуты статуса. В цене потребительских товаров бренд, стиль, статус занимают значительную долю. Таким образом, даже покупка товаров повседневного спроса — это наполнение своего бытия символическими знаками, своеобразное позиционирование человека в культурном, символическом пространстве. Следует помнить, что главные события в современном мире рождаются в информационно- культурной, а не в физической сфере. Именно поэтому социологи называют современное общество еще и постматериальным, а некоторые даже — постэкономическим.
Кстати, «холодным» или «горячим» следует считать Интернет? С одной стороны, «всемирная паутина» властно опутывает человека, обрывая все иные его связи. Широко распространенной стала интернет- зависимость как форма психического недуга. Но, с другой стороны, Интернет дал человеку возможность выбора — в соответствии с предпочтениями, основанными на индивидуальных склонностях. В океане Интернета каждый волен выбирать себе партнеров по общению — и таким образом строить свою жизнь. Я склоняюсь к тому, что Интернет нужно считать «холодным» СМК, создающим пространство свободы, а максимально «горячим» СМИ сегодня является ТВ. Кстати, сам Маклюэн считал ТВ «холодным», но в его время ТВ еще не было так развито, поэтому Маклюэн называл его «застенчивым гигантом». Сейчас же вряд ли у кого-то повернется язык назвать ТВ застенчивым.
17
По отношению к информационному обществу эксперты делятся на оптимистов и пессимистов. Оптимисты отмечают огромные новые возможности, которые предоставляет информационное общество и его технологии. Пессимисты акцентируют внимание на том, что новое информационное общество подрывает основы сложившегося в мире порядка и не только не способствует равенству, защите прав человека и демократии, но и прямо подрывает их. Они говорят о чудовищной концентрации информационных ресурсов в руках горстки корпораций и наций — родины этих самых корпораций. Появился даже термин «цифровое неравенство» — то есть различие в возможностях доступа разных людей, народов и классов к информационным ресурсам. Хороший показатель такого цифрового неравенства — уровень оснащения компьютерами и подключения к Интернету. Для разных стран и социальных групп он различается в тысячи раз — и это мерило их участия в современной жизни. В этой связи выдвигается требование нового информационного порядка. Эти проблемы активно обсуждаются и в университетах, и
в СМИ, и в парламентах, и в ООН.
Один из самых интересных исследователей медиакратии — французский социолог Пьер Бурдье. Он утверждает, что СМИ и люди, использующие СМИ как инструментарий в работе, обладают специфической — символической властью, то есть возможностью создавать и навязывать другим свои:
• представления (что якобы существует в этом мире на самом деле);
• идеалы (что считать хорошим, что — приемлемым, а что — недопустимым);
• оценки-отношения и оценочные наименования (как и в древнем обществе, сегодня оценка и соответственно судьба многих явлений во многом зависит от того, как их именуют, а этим-то и занимается медиакратия; от того, с кем воюют российские войска в Чечне: с боевиками, террористами, повстанцами, партизанами, — во многом зависит политическая позиция влиятельных сил в мире, а значит, и исход этой войны);
• классификации (кто сторонник прогресса, кто — консерватор, кто — центрист).
18
Капитал в СМИ складывается не только из известных ресурсов: политического, экономического, культурного, но и включает в себя ИЗВЕСТНОСТЬ и ПРИЗНАНИЕ МЕДИААВТОРА КАК АВТОРА ЧЕСТНОГО и ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО.
С точки зрения Бурдье, сегодня главные противоречия СМИ в том, что, с одной стороны, они становятся всё более влиятельными, а с другой — сами всё больше подпадают под контроль. Каждой сфере деятельности присуща своя собственная логика существования. Бурдье называет это законами поля: поля СМИ, поля политики, поля культуры, поля гуманитарных наук, поля бизнеса. Так вот, по мнению Бурдье, сегодня СМИ вторгаются в поля культуры и гуманитарных наук, разрушая их, а сами всё больше подчиняются логике поля бизнеса.
Здесь надо отметить, что сам Бурдье не нейтрален, а занимает определенную идеологическую позицию по отношению к СМИ. Таких позиций, по существу, две: либеральная и социальная.
Либеральная позиция рассматривает СМИ как рынок, а их продукт - как товар, который подчинен законам купли-продажи. Поэтому главное — обеспечить свободу СМИ. И пусть победит сильнейший, которого выберет рынок.
Для приверженцев социальной позиции СМИ - это общественный институт, прежде всего - инструмент власти, а их продукт -общественное благо, доступ к коему должен регулироваться в интересах всего общества. А потому должна быть исключена ситуация, когда некто сильнейший, захвативший СМИ, оказавшись на поверку плохим человеком, может нанести обществу в целом серьезный ущерб.
То есть если СМИ — рынок, то его должны регулировать рыночные законы, а если СМИ — власть, то власть нельзя доверять сильным, она должна быть подконтрольной обществу, а на деле — государству. Отсюда, кстати, две основные системы работы СМИ - в США и Европе. В США налицо свободная конкуренция основных телеканалов и газет. В Европе же ведущие телеканалы находятся, по сути, под государственным контролем, но не напрямую правительственным, а опосредованно — под контролем общественных советов, где государство обеспечивает плюрализм мнений и отсутствие монополизма. Классической считается модель британской корпорации «Би-би-си» (ВВС): каждый гражда-
19
нин платит небольшой налог, государство финансирует на эти деньги ВВС, и оно же назначает общественный совет из влиятельных общественных фигур, которые определяют политику этой корпорации.
С точки зрения Бурдье, ввиду экспансии либеральной идеологии логика рынка подчиняет себе СМИ. В результате побеждает не умный, а тот, кто вложил больше денег. Главный инструмент рынка в СМИ - рейтинг. Ему молятся руководители СМИ, поскольку от этого показателя предпочтений медиааудитории зависят расценки рекламы, а реклама — основа финансового благополучия. От рейтинга зависит и политическое влияние. С точки зрения Бурдье, победа логики рынка создает ситуацию, когда СМИ всё меньше становятся благом для общества и всё больше — простым инструментом в войне групп влияния на власть.
Но, подчиняясь логике рынка, СМИ, в свою очередь, навязывают свою логику другим: культуре и науке. Именно СМИ сегодня определяют, каковы главные проблемы и противоречия в науке и культуре, что обществу важно и что не важно. Кто правит СМИ, тот и оказывается главным народным/закулисным героем.
