Люси долго колебалась. Что это означало? Была ли это ловушка или действительное уведомление? Откуда оно, от кого? Застава Звезды (де л'Этуаль) – местность пустынная, не опасно ли ей идти туда ночью? Отчего Шарль не пришел сам? Все это было таинственно, но походило на правду из-за отсутствия Шарля. Значит, знали о том, что она ждет. Может быть, кто-нибудь из друзей Шарля хотел предупредить ее об опасности, или о болезни, или о несчастном случае? А вдруг Шарль не мог предупредить ее потому, что болен, ранен, может быть, мертв?
Это соображение испугало Люси, но затем ей пришло в голову другое: не исходило ли это приглашение от какого-нибудь доброжелателя, желавшего показать ей Шарля с другой женщиной? Что если Шарль обманывает ее? Пылкая ирландка вспыхнула при этой мысли и сказала себе, что пойдет непременно и сейчас же.
Поручив Мэри своего сына Андрэ, она отправилась по темным улицам к заставе Звезды. Подходя к этому пустынному в то время месту, она увидела стоявшую там карету и направилась к ней с сильно бьющимся сердцем. Что если она застанет там Шарля с другой?
Когда она подошла к карете, оттуда вышел человек лет сорока, одетый в английский сюртук; он сухо поклонился ей и сказал:
– Идите со мной не теряя ни минуты, если вы хотите видеть своего друга Шарля Лефевра.
– Боже мой! Что случилось с ним? – вскрикнула Люси.
Незнакомец рассказал ей в кратких словах, что Шарль, уличенный в заговоре бонапартистов, вынужден скрываться, соблюдая большую осторожность, чтобы не подвести спрятавших его друзей, и при первой возможности попросил найти в Пасси ту, которую он называет своей женой. Сообщив, что он – друг Шарля по имени маркиз д'Орво, он прибавил, что взял на себя исполнение его просьбы.
– Ведите меня скорее к моему Шарлю! – воскликнула взволнованная Люси.
Маркиз д'Орво пригласил ее сесть в карету, и та сейчас же отправилась в путь.
Через полчаса езды экипаж остановился на темной улице перед запертой дверью, похожей на вход в отель.
– Где мы? – спросила Люси.
– В предместье Сен-Жермен, – ответил ей д'Орво, спрыгивая на землю и громко стуча молотком в дверь.
Последняя приоткрылась, и д'Орво сделал Люси знак войти. Они прошли в сопровождении слуги через большой двор, поднялись на три ступеньки крыльца, и д'Орво ввел Люси в обширный зал с закрытыми ставнями и мебелью, покрытой чехлами. Две свечи слабо освещали огромную комнату.
– Где Шарль? Ведите меня скорее к нему! – сказала Люси.
Маркиз д'Орво сел в кресло, указал другое Люси и, видя ее колебание сесть, шутливо сказал ей:
– Нам надо поговорить. Незачем утомлять себя. Присядьте!
– Но где же Шарль? Где он? – спросила дрожащим голосом Люси, начавшая пугаться этого странного уединения со своим таинственным спутником.
– Вы увидите своего Шарля, когда придет время и если вы будете благоразумны, мое дитя, – ответил ей маркиз д'Орво, небрежно скрестив ноги.
– Вы скрываете от меня правду! С ним случилось что-нибудь важное. Когда пришли арестовать его, он сопротивлялся, защищался, может быть?! Боже мой! Он ранен, может быть, убит?
– Шарль Лефевр совершенно здоров. Успокойтесь, пожалуйста! Вы можете скоро увидеть его… по крайней мере это зависит от вас.
– От меня? Что это значит? Что я могу сделать? Объясните мне!
Люси все еще стояла перед сидевшим д'Орво; вся странная обстановка этого неожиданного разговора крайне взволновала ее; она начала догадываться, что попала в западню, и хотя еще не знала, какая опасность угрожает ей, но приготовилась энергично бороться с нею, скрывая страх.
– Вы не узнаете меня? – иронически спросил д'Орво.
– Нет, я никогда не видала вас.
– Зато я видел вас и скажу вам сейчас, кто я. Восемь или девять лет тому назад вы встретили в Лондоне эмигранта, который нашел вас прелестной и сказал вам это. Помните, это было на вечере у лорда Басерта? Мы еще были одни в маленьком уединенном салоне?
– Да, это я помню. Кажется, этого французского эмигранта звали граф или маркиз Мобрейль?
– Да, граф Мобрейль, маркиз д'Орво. Это был я.
– Чего же вы хотите от меня? Тот короткий, прерванный мной разговор не дает вам никакого права на меня. Зачем вы завлекли меня сюда?
– Я действовал только в ваших интересах и вы сейчас убедитесь в этом.
– Все, что вы говорили мне про Шарля, конечно, неправда. Зачем вы это сделали? Для чего? Что вам надо от меня? Отвечайте, или я уеду.
Люси сделала шаг к двери. Однако Мобрейль спокойно посмотрел ей вслед и произнес:
– Бесполезно уходить! Все двери заперты. Вы должны выслушать меня до конца.
– Значит, вы обманули меня и держите пленницей? Но я англичанка, сестра капитана Элфинстона, храбрейшего из английских офицеров; в нашей семье не знают страха, и, пока я жива, я не дамся вам в руки.
– Успокойтесь, – весело ответил Мобрейль. – Иногда мне приходилось заставлять исчезнуть людей, но не таких прелестных женщин, как вы. Когда вы видели меня у лорда Басерта, я был занят важным проектом освобождения Европы и английского правительства, в частности, от императора Наполеона. Мне не удалось это, но все является вовремя тому, кто умеет ждать. Англия подождала, и теперь ее враг томится на острове Святой Елены. Однако сейчас речь не о нем, а о вас.
Люси содрогнулась от цинизма этого человека, собиравшегося когда-то убить Наполеона; очевидно, он мог быть способен на самые ужасные вещи, и она задрожала при мысли о том, что, может быть, жизнь Шарля в опасности и ее завлекли сюда, чтобы присутствовать при агонии любимого человека.
А тем временем Мобрейль спокойно продолжал:
– Теперь дело не в убийстве, даже не в вашем обольщении, дитя мое. В тот вечер, увидя вашу красоту, я хотел воспользоваться ею, чтобы подействовать на сердце или хоть бы на чувственность Наполеона, желая представить вас ему. Для этого мне нужно было иметь влияние на вас и я начал с любезностей и тех милых предложений, от которых вы так энергично отказались тогда. Вы уже любили Шарля Лефевра?
– Я люблю его до сих пор и только смерть может разлучить меня с ним!
– Дело идет не о смерти, но мне надо предупредить вас, что предполагается разлука ваша с Шарлем Лефевром. Мне кажется, он обвенчался с вами тайно?
– Да, нас соединяет брак, действительный в Англии. Если мы не освятили этот союз здесь формальностями французского закона, то это произошло из боязни
