согласилась бы на тур вальса вот с этим незнакомцем.
Тот, поклонившись, предложил ей руку. Во время танца она сказала, что приехала в Россию недавно. Офицер поинтересовался, когда именно. Спрашивал, с кем она тут знакома, видела ли государя или кого- нибудь из императорской семьи. Фанни отвечала, что за три недели многого не узнаешь. Но, часто находясь среди военных и находя их форму самой красивой в мире, она, к собственному удивлению, стала отлично разбираться в мундирах, чинах, орденах.
– Например, про вас я могу сказать, что вы, судя по аксельбантам, флигель-адъютант.
– Да, точно так оно и есть, – подхватил красавец. – Наш государь в награду за большие деньги, которые пожертвовал в Крымскую кампанию мой отец, московский купец, произвел меня в свои адъютанты. Но сам я – увы! – бедняк. Где мои деньги? Я прокутил их с красивыми женщинами.
Фанни, смеясь, выразила ему сочувствие: ну есть ли совесть у дам, разоривших такого милого молодого человека?
Наконец ей захотелось отдохнуть, но кавалер повел ее не туда, где сосредоточилось большинство публики, а куда-то наверх по узкой железной лестнице. Они оказались за кулисами. Пока шли по узкому коридору, Фанни заметила, как все, кто встречался им по пути, прижимаясь к стене, почтительно раскланивались.
Наконец спутник Фанни нажал на золоченую ручку двери, которая отличалась от других и была выкрашена в цвет слоновой кости. Они оказались в ложе, обитой бархатом того же цвета, что и мягкая мебель, находившаяся здесь. Но главное, ей бросились в глаза изображения двуглавых орлов, вытесненных на спинках кресел и диванчиков по бокам ложи. Фанни уже не сомневалась, что ее спутник совсем не тот, за кого себя выдает. Безо всякой робости она сказала:
– Я вижу, вы обманули меня. Это бессовестно. Думаете, что имеете дело с какой-нибудь глупышкой? Я догадываюсь, кто вы. Правда, мне никогда не приходилось видеть великих князей, но...
Офицер, улыбаясь, перебил ее:
– Не приходилось видеть? Так смотрите – он перед вами. На мне нет маски, а вот на вас есть. Так кто же из нас истинный обманщик? Впрочем, маскарад – это и есть обман. Жаль, я не вправе требовать, чтобы вы показали мне свое лицо. А мне так хотелось бы знать – красивы вы или дурны.
Фанни медленно сняла маску. Тихо сказала:
– Судите сами, Ваше Высочество...
Он молча смотрел на нее. Но и Фанни, не смущаясь, разглядывала собеседника так же пристально, как и он ее. Она всегда держалась того мнения, что черты и выражение лица рассказывают о человеке многое. Надо только уметь читать.
Овальное, с высокими скулами лицо. Мягкие, шелковистые волосы, остриженные под гребенку и зачесанные назад, открывали ослепительной белизны широкий лоб. Черты лица великого князя были крупны и четки, казались высеченными уверенным, безошибочным резцом. Быть может, лишь рот слишком крупный с пухлыми губами мешал сходству этого лица с античной маской. Но такая неправильность шла на пользу – ведь от красоты классической, безукоризненной всегда веет холодом.
Фанни особо обратила внимание на глаза великого князя. Небольшие, углубленные в орбитах, странного зеленовато-желтого цвета, сейчас они светились проницательностью и умом. Фанни чувствовала себя под испытующим взглядом этого совсем еще молодого человека неуютно. Ей не хотелось бы, чтобы кто-то знал о ней больше, чем ей того хотелось. И она резко сказала:
– Ну что же, довольно ли вы насмотрелись на меня?
– Нет. На вас нельзя насмотреться досыта.
Это прозвучало просто, почти буднично, безо всякой аффектации. И потому произвело впечатление. Привыкшая к комплиментам разного рода, Фанни по-настоящему обрадовалась. Подтверждение твоей красоты никогда не бывает лишним. К тому же она все-таки не забывала, что, помимо всяких романтических мечтаний, ее привела в Россию мысль обзавестись богатым и, что немаловажно, титулованным любовником. Неужели рыбка сама плывет в сети? Ей даже не требовалось пускать в ход весь свой арсенал обольщения. Молодой человек оказался не из тех, кто что-либо откладывает назавтра.
– Едем к вам...
– Слишком поздно. Кухарка спит. Я не смогу угостить вас ужином.
Конечно, он мог бы пригласить Фанни в ресторан, но совершенно ясно, что ему хотелось поскорее остаться с ней наедине.
– Ну и пусть себе спит! Мы ее будить не будем. Я отошлю моего адъютанта за хлебом, вином, дичью и фруктами. Что нам мешает вместе поужинать?
Новый кавалер был напорист. Фанни не без удивления почувствовала себя в его власти, хотя и понимала, что делает ошибку: не стоило так быстро сдаваться.
Но вот они уже в карете великого князя и рядом Жозефина, недовольная тем, что этот поздний гость явно помешает им быстро улечься на покой.
...Швейцар, бросив на входивших короткий взгляд, склонился в низком поклоне. Поднялись наверх. Зажгли свечи в большой гостиной – Фанни в иные моменты предпочитала их теплый свет сиянью новомодных газовых ламп. Стали ждать адъютанта с провизией. Жозефина под предлогом усталости удалилась к себе. Великий князь стал внимательно рассматривать фотографии, которые Фанни расставила всюду и везде, книги в изящных, на гнутых ножках шкафчиках, стоявших по углам. Он пригибался, чтобы разглядеть названия на корешках и спросил:
– Вы что же, любите читать?
– Да, очень! А разве это удивительно?
– Я мог бы вам ответить, что ничего удивительного в том нет, но не хочу. Вы опять поймаете меня на вранье... Конечно, есть. Я не встречал женщин вашего круга, у кого видел бы книги, кроме записной, конечно, с адресами поклонников и отметками о том, сколько им удалось из них выудить.
– У меня такое тоже есть... – с вызовом сказала Фанни, пристраиваясь в углу маленького диванчика.
Гость подошел, сел рядом. Взял ее руку, и она утонула в его большой теплой ладони.
– Настоящая птичья лапка... – Помолчал и добавил: – не обижайтесь, Фанни. У каждого своя жизнь и свои грехи. Где их больше, где меньше – пусть судит Бог. Я сразу признал в вас умную женщину. Вы не похожи на ваших подруг. Извините. Эдакие пошлые напомаженные куклы. Знаете, сколько я их видел? Так что кое в чем разбираюсь... Ну так что, вы все дуетесь? Нехорошо. Знаете, у нас есть поговорка: повинную голову меч не сечет.
Чтобы сменить тему разговора, Фанни сказала:
– Где же ваш посыльный? Похоже, мы умрем с голоду.
– Да не бойтесь, сейчас он войдет. И вправду, дверь тотчас отворилась.
– А как вы угадали? – с изумлением спросила Фанни.
– У меня слух хороший, охотничий. Как-нибудь мы с вами съездим пострелять. Сами убедитесь.
Адъютант, поставив корзину, тотчас исчез, а Фанни принялась хозяйничать. Чтобы не беспокоить прислугу, она решила обойтись тем, что было в гостиной: нашла чистые салфетки, один-единственный стакан, из которого и пили. Маленький ножичек заменял вилки. «Смотрите, Фанни, не разрежьте себе рот до ушей», – шутливо предупреждал гость. «Сами не разрежьте», – отвечала она. И они от души смеялись.
.. .Утром Фанни открыла глаза. В белой рубашке с распахнутым воротом великий князь склонился над ней. «Николя!» – промолвила Фанни. Он закрутил головой: «Нет! Мы же договорились: Ни-ко-лай... Повтори-ка. Так будет по-русски!»
Он обещал зайти к ней в пять часов того же дня. «Я была счастлива и трепетала от радости, как брошенная собачка, отыскавшая, наконец, себе господина», – вспоминала Фанни.
Из донесения агента, наблюдавшего за квартирой № 3 дома Жербина на Михайловской площади:
«В доме известно, что Блэкфорд ушла с великим князем Николаем Константиновичем и что Его Высочество бывает у нее постоянно».
Что-то заставило Фанни по-иному отнестись к событию прошедшей ночи, к этой начавшейся связи, в
