отставку.
...Грянула война. Эвакуироваться с цирком Наталья отказалась. В октябре в Москве началась паника. В Малом Козловском переулке, где жила ее подруга, она видела выброшенные на улицу томики Ленина. Говорили, что фрицы уже у Сходни. Мать умоляла Наталью хоть в последний момент скрыться из города. «Москвы им не взять, – отрезала та. – И кончим об этом».
Во время войны Наталья работала в истребительном отряде. Гоняла по Москве, развозя бумаги. Научилась водить «Линкольн», «Бьюик», «Пикап». Делала все, как весь народ тогда. Нужно убрать снег на Красной площади – она там, развезти хлеб по продуктовым точкам – садилась за руль. Внучка великого князя, несомненно, чувствовала себя человеком своего времени и своего государства.
Пережила войну и строила социализм Страна Советов. Наталья, вернувшаяся в цирк, все рвалась вперед на ошарашивающей скорости. Но изредка как будто кто-то окликал ее из того прошлого, которого она не знала и которое грозило ей только осложнениями.
Однажды Наталью разыскала пожилая уже женщина, назвалась Дарьей. Вероятно, это была Даня Часовитинова, которая после многих жизненных приключений работала одно время секретарем у писательницы Мариэтты Шагинян.
От нее Наталья получила небольшой портрет деда – великого князя Николая Константиновича, еще молодого, только окончившего академию.
А с гастролей в Будапеште Наталья вернулась с фотографиями и рукописями своего отца. Неизвестный, подождав ее у артистического выхода, вручил их ей и, не говоря ни слова, исчез.
...В коммуналке Наталья продолжала жить до 70-х годов. Там, на Арбате, умерли ее мать, отчим, туда она привела своего мужа, режиссера Николая Досталя. Но семейная жизнь оказалась краткой – Николай погиб на съемках.
Имя Натальи Адросовой было исключительно популярно в художественной среде Москвы. Александр Николаевич Вертинский прислал однажды заболевшей на гастролях «звезде» цирка прочувствованную телеграмму:
«Бедная Наташенька, допрыгалась. Вот теперь лежит, как поломанная кукла, усталая игрушка в руках больших детей...»
...Она была слишком красива, смела, талантлива, ярка. Это скорее знак беды, чем залог удачной судьбы. Наталье посвящали стихи Булат Окуджава, молодой Андреи Вознесенский, ее страстный тревожный облик вдохновлял Юрия Нагибина, Юрия Казакова.
эти строчки в томике Александра Галича остались воспоминанием о романе без счастливой концовки. Поэтому, что с них взять? У Натальи Николаевны определенно было предощущение одиночества. Как и ко всему в жизни она относилась с тем чуть ироничным спокойствием, что по силам только очень крепким людям.
В 70-х годах Андросовой дали однокомнатную квартиру в Кунцеве. Здесь она расставила немногочисленные, сбереженные матерью в тайном сундучке семейные реликвии: рюмку, сделанную на коронование Елизаветы Петровны, старинный серебряный складень, изящные портретные миниатюры Наполеона и его жены. Прошлое мирно уживалось с современностью: кубками, грамотами, прочими спортивными наградами и обилием снимков красивой девушки Страны Советов – Наталья была настоящей находкой для фотографов.
Но она старела. Переломанные ноги, давние ушибы и раны – ужасная расплата за преодоление земного притяжения. Наталья Николаевна хорохорилась и до семидесяти лет судила мотоциклетные соревнования.
Но пришло время взять в руки костыли и держать входящую дверь открытой на случай чьего-нибудь визита. Перспектива быть обобранной Наталью Николаевну не волновала: все, что имело хоть какую-то цену, было продано. Деньги стремительно уходили на лекарства. Когда участковый заносил ей картошку, выращенную на собственном огороде, она, не любя благотворительности, лезла в кошелек. Тот, пользуясь тем, что хозяйка отнюдь не проворна, выскальзывал за дверь.
К новым волнениям в отношении Романовых, начавших приезжать в Россию в эпоху перестройки, Наталья Николаевна относилась довольно прохладно: ни они ей, ни она им не были нужны. Она мужественно оценивала свое положение беспомощной старухи и именно этим совершенно была на них не похожа. Властность, апломб, неумение заискивать перед судьбой, перед людьми, нежелание бесконечно перемалывать прошлое, – с тем она уходила из жизни. На вопрос сотрудников собеса, приносивших ей лекарства: «Как дела?» уверенным голосом отвечала: «Плохо»; «Есть ли у вас близкие люди?», не меняя интонации, говорила: «Никого».
Но у Натальи Николаевны имелась собака, дворняжка, когда-то подобранная ею, по кличке Малыш. Думая о скорой смерти, она волновалась: кто же его возьмет? Когда летом 1999 года Андросова умерла, кто-то из отыскавшихся наследников приходил в опустевшую квартиру, но забрали ли Малыша – неизвестно...
