обстрелом. На 17 часов 25 августа наметился прорыв врага юго — восточнее города с задачей отрезать полуостров Вимси. С юга и юго — запада наступают превосходящие силы противника, под давлением которых части 10–го стрелкового корпуса и полк Сутурина отошли на линию обороны города. Около 17 часов был налет авиации. Танки врага вошли в лес Нымме. Артиллерия кораблей, береговой обороны, зенитная артиллерия ведут сильный огонь. Гавани, рейд обстреливаются противником. Военный совет, докладывая создавшуюся обстановку, просит ваших указаний и решения по кораблям, частям 10–го корпуса и береговой обороне флота на случай прорыва врага за черту города и отхода наших войск к морю.
Посадка на транспорты в этом случае невозможна»[44].
Можно видеть, что и тогда, когда судьба Таллина была предрешена, Военный совет флота не имел возможности принять самостоятельного решения об отводе кораблей на восток и эвакуации наших войск. Не ожидая ответа на наш доклад из штаба направления, мы начали готовиться к тому неизбежному шагу, который должны были сделать в ближайшие несколько дней. Военный совет отдал командиру Кронштадтской военно — морской базы контр — адмиралу В. И. Иванову распоряжение такого содержания: «Для помощи боевым кораблям и судам, прорывающимся из Таллина, и их встречи создать группу кораблей и вспомогательных средств, которую возглавить на острове Гогланд капитану 2 ранга Ф. В. Зозуле или И. Г. Святову».
Тем временем обстановка становилась все хуже. К 16 часам 26 августа противник повел наступление на Таллин по всему фронту. Отдельные его группы находились в шести километрах от города. Усилились удары по кораблям на рейде. Крейсер «Киров» почти непрерывно маневрировал. Вот что записано в его историческом журнале: «В 9 часов 50 минут сброшено 24 фугасные бомбы весом от 100 до 500 килограммов (на крейсер. — В. Т.).
В 16 часов 30 минут сброшено 42 фугасные бомбы весом от 100 до 500 килограммов.
В 17 часов 56 минут сброшено 38 фугасных бомб весом до 250 килограммов.
В 18 часов 12 минут сброшено 22 фугасные бомбы весом от 100 до 250 килограммов…»
И так четырнадцать раз за день! Бомбы рвались в восьми — десяти метрах от корабля.
Были прямые попадания в лидер «Минск» и эскадренный миноносец «Славный»[45], затонул транспорт «Луначарский».
Бои разгорались то на одном, то на другом участке, шли в предместьях города: Козе, Иру, Вяо, в районе аэродрома. Противник просочился в парк Кадриорг.
Защитники Таллина дрались до последнего. Между Тартусским шоссе и парком Кадриорг мужественно оборонялся Таллинский рабочий полк. В парке Кадриорг сражались работники политуправления флота и курсанты Военно — морского училища имени М. В. Фрунзе. Курсанты — фрунзенцы проявляли стойкость и героизм. У памятника «Русалка» отделения курсантов Белова и Никитина в течение девяти часов отражали ожесточенный натиск врага, расстреливая его из пулеметов. Особое мужество и храбрость в последних боях проявляли бойцы 10–й стрелковой дивизии, морские пехотинцы бригады Т. М. Парафило, личный состав корпусного 242–го зенитного артиллерийского дивизиона, 62–го стрелкового полка, батальона связи корпуса, флотские зенитчики. Отважно сражался 35–й отдельный инженерный батальон под командованием капитана Н. В. Кваши и политрука Д. П. Тимонова. Документы сохранили имена сражавшихся в этом батальоне добровольцев инженеров Н. Н. Загвоздкина, М. А. Романенко, М. И. Марголина, В. М. Диденко, старшего политрука И. А. Ненад- кина; большинство из них погибли…
Защитники и население города по — прежнему проявляли исключительную выдержку, твердость духа и сплоченность. ЦК КП Эстонии, правительство республики, командование корпуса, Военный совет флота осуществляли твердое руководство обороной.
26 августа главнокомандующий войсками Северо — Западного направления, учитывая исключительно неблагоприятную для нас обстановку, а также необходимость сосредоточения всех сил для обороны Ленинграда, с разрешения Ставки приказал эвакуировать флот и гарнизон Таллина в Кронштадт и Ленинград. Немедленно был созван Военный совет, на его заседание приглашены командиры и военкомы соединений и отдельных частей. Начальник штаба контр — адмирал Ю. А. Пантелеев кратко доложил обстановку на море и в воздухе, генерал И. Ф. Николаев — на суше. Оба сделали выводы о возможности, или, лучше сказать, о невозможности дальнейшей обороны. Командиры соединений Дрозд, Чероков, Египко, Петрухин, Зашихин и другие кратко изложили свои предложения по этому вопросу.
Выслушав их, мы объявили решение главнокомандующего войсками Северо — Западного направления Маршала К. Е. Ворошилова эвакуировать всех защитников Таллина в Ленинград, где складывалась очень тяжелая обстановка. Были объявлены сроки отхода с позиций, методы прикрытия отходящих войск, время посадки на транспорты.
Времени оставалось мало, а подготовительной работы было много. К тому же противник, словно чувствуя наше намерение, усилил удары. Потоплен плавучий док, получили повреждения склады в торговом порту. Участились налеты на корабли, транспорты и береговые батареи. Только на «Киров» сброшено за день около 140 бомб весом от 250 до 1000 килограммов. Сказывалось слабое воздушное прикрытие базы. 242–й зенитный артдивизион потерял уже семь орудий из восьми и до 70 процентов личного состава. Вставший к последнему орудию командир дивизиона майор Дионисьев погиб в бою.
27 августа Военный совет приказал войскам подготовиться к отходу с занимаемых рубежей. Для обеспечения отхода на всех участках обороны были предприняты контратаки, на многих направлениях противник отброшен на 1–1,5 километра.
В это время из штаба войск Северо — Западного направления мы неожиданно получили новую директиву: «Основная задача в данный момент — усилить минные заграждения Гогланда и тыловых позиций по намеченному плану. Дополнительно заградить район Выборгского залива, Нарвский залив, Лужскую губу»[46]. Выполнение этих задач требовало средств, кораблей и времени, когда ни того, ни другого, ни третьего, к сожалению, в нашем распоряжении уже не было. Обстановка вынудила нас все силы бросить на обеспечение прорыва почти 200 кораблей и судов из Таллина в Кронштадт.
Задачу прорыва на восток флоту предстояло решать в условиях сильно возросшей минной опасности, ударов с воздуха, возможных ударов надводных и подводных кораблей. Противник, предвидя нашу эвакуацию, с первых дней июля спешно минировал Финский залив.
«С середины августа немцами и финнами была отмечена значительная интенсивность советских эвакуационных работ в средней части заграждения, что, очевидно, было связано с закрытием прибрежного фарватера и приказом главкома Северо — Западного направления создать фарватер в средней части залива…
Чтобы помешать эвакуационной работе русских тральщиков, для которых не представляли опасности заграждения на глубине 33.5 м, было решено будущие заграждения ставить на глубине
1.5 м. Флотилия катеров заградителей поставила 19, 20, 24, 25 и 26 августа заграждения по 30 мин на глубинах 1,5 м (Д-8, Д-22, Д-24, Д-25, Д-29). Постановка заграждений на небольшом углублении оправдала себя[47].
Одновременно враг создавал систему артиллерийского огня, перекрывающую фарватеры, сосредоточивая штурмовую и бомбардировочную авиацию, формировал группы торпедных катеров. К этому времени мы лишились в Эстонии последней посадочной площадки для самолетов, поэтому до маяка Вайндло (почти половина пути) корабли не могли быть прикрыты с воздуха истребительной авиацией. Военный совет флота просил штаб Северо — Западного направления организовать в дни перехода 28 и 29 августа удары по аэродромам противника бомбардировщиками, а истребителям с подвесными бачками для горючего прикрыть наши корабли и суда на максимальном расстоянии. Кроме того, мы просили разрешения перебросить с Ладожского озера в залив морские охотники для охраны фарватера, защиты кораблей и транспортов от самолетов и подводных лодок противника. Главнокомандующий войсками направления отдал соответствующий приказ, но выполнить его не представилось возможным, флот уже выходил в море.
В тот день противник усилил натиск на рубежи обороны. Особенно упорным было наступление вдоль Нарвского шоссе. Враг стремился ворваться в город и отрезать наши войска от гаваней. Несмотря ни на что, восточный, южный и западный участки продолжали удерживаться.
Защитники города проявляли массовый героизм. Примером может служить коллективный подвиг