ГРЯЗНУЛЯ И ЧЁРНЫЙ КАМЕНЬ
Глава тринадцатая,
в которой отчаявшийся чёрный кот пытается свести счёты с жизнью, а Общество защиты животных неожиданно меняет вывеску
Много часов блуждал я по подземному лабиринту. В тёмных туннелях и разрушенных катакомбах я встречал гигантских крыс, которые делили между собой добычу или жарили сыр на канализационных решётках. Они смотрели на меня настороженно, но напасть не решались. Две крысы высунулись из-за горы тухлых лимонов, хитро мне подмигнули и знаками стали подзывать к себе. Я сделал вид, что не заметил.
Не знаю, сколько прошло времени, но вот наконец я различил в глубине туннеля слабый свет. Я подошёл поближе: оказалось, он идёт из открытой решётки. Какое счастье! Я вскарабкался по скользкой ржавой лестнице, вылез на поверхность и очутился на узкой улочке рядом с церковью.
И тут же услышал совсем рядом крик газетчика:
— Экстренный выпуск! Всякий, кого застигнут за предоставлением укрытия чёрной кошке, будет осуждён! Экстренный вы-ы-ы-пуск!..
Да что ж это такое! Кольцо сжимается. Надо бы избегать центральных улиц, а то снова натолкнусь на какую-нибудь демонстрацию...
Я запрыгнул на белёный забор, прошёл через сад с анютиными глазками, а потом мимо стройки — и увидел кота. Тоже чёрного. Чёрного-пречёрного. С привязанным к шее чёрным камнем. Он стоял на самом краю строительных лесов и явно собирался прыгнуть в пустоту.
(Потом, кстати, я узнал, что многие чёрные кошки, не выдержав преследований, совершали подобные безрассудства. Одна кошка по имени Жужука, например, отравилась, съев семь тухлых сардин. Другая, которую звали Калипсо, опустила голову в аквариум с золотыми рыбками. К счастью, ей не удалось захлебнуться — золотая рыбка укусила её за нос.)
Ну не мог я позволить собрату с камнем на шее так бездарно загубить свою жизнь. Я взбежал на леса. Наверху сильно дуло, доски скрипели и ветер завывал у меня в ушах.
— Эй, ты что собираешься делать? — закричал я.
— Свитер вязать, — фыркнул он. — Не видишь разве? Собираюсь распрощаться с жизнью.
— Из-за чего?
— Совесть замучила.
— А что ты сделал такого? Исцарапал епископа?
— Никого я не царапал. Но, как видишь, я чёрный.
— Ну и?.. Что плохого в том, что ты чёрный?
— Ты ещё спрашиваешь?! Чёрные кошки виноваты во всех бедах.
— Погоди... неужели ты веришь в чушь, которую твердят эти сумасшедшие?
— А как в это не верить? Куда ни сунься — всюду одно и то же. Взрослые и дети. Газеты и радио. Сутра до вечера!
— Ну так что? Приди в себя, дружище! Пусть даже все твердят. Но ты ведь знаешь, что это неправда!
— Но если правду все отвергают, какой в ней смысл? Чего стоит такая правда?.. Нет, мне незачем жить. Я никому не нужен, я приношу одни несчастья, и в первую очередь себе. Хватит!
Я успел схватить его за хвост уже в прыжке.
— Эй, постой!
— Пусти!.. Пожалуйста, не мешай мне!
— Как тебя зовут? — попытался я выиграть время.
— Грязнуля. Не слишком симпатичное имя, верно? Ко всему у меня ещё и имя такое...
— Отличное имя! А теперь попытайся подумать головой, Грязнуля. Чистой и ясной головой. Что плохого ты сделал?
— Я чёрный, а значит, приношу несчастья. Вон сколько народу об этом говорит...
— Ну снова здорово! Да пойми ты, от повторения ложь не перестаёт быть ложью!
— Но ведь в эту ложь верят все! И от неё взаправду больно. Чем тогда она отличается от правды?
— Грязнуля... Мне кажется, ты сейчас не слишком здраво мыслишь. Тебе нужен свежий воздух, чтобы проветрить мозги. Может, прогуляемся немного? Это займёт...
Он перебил меня:
— И потом, всё равно от жизни никакой радости.
— Да почему?
— Потому что нет мочи ждать, когда тебя разрубит на куски какой-нибудь пьяница или, того хуже, предаст друг. Нет уж, лучше я умру сам. И когда сам решу. Ладно, прощай. Спасибо за сочувствие. Э- эх...
И прежде чем я успел его удержать, Грязнуля разбежался и прыгнул. Я зажмурился. Ветер выл в ушах. Потом я услышал далёкий удар. А когда открыл глаза, то увидел Грязнулю, который снова карабкался на леса — живой и невредимый, с камнем, всё ещё привязанным к шее.
— Вот видишь... я даже умереть недостоин! — всхлипывал он. — Камень... ну, на шее...
— Что такое?
— Это пемза. Но она была вся в смоле, и я не понял. Ещё думал, отчего это он такой лёгкий?.. Слушай, помоги мне найти подходящий камень, а? Потяжелее.
Я не смог удержаться от смеха. Смех оказался заразительным — Грязнуля тоже прыснул. Через пару минут мы просто катались по площадке от хохота и вполне могли свалиться вниз.
— Гляди-ка! — вдруг остановился он.
Внизу мы увидели расклейщика афиш, который, насвистывая, наклеивал на школьную ограду листовки со знакомыми призывами:
Грязнуля указал взглядом на ведро с чёрной краской, стоявшее на краю площадки. И я его сразу понял. Словно сговорившись, мы подошли и толкнули ведро изо всех сил. Оно закачалось, рухнуло с высоты и опрокинулось на голову расклейщика, облив его потоками чёрной краски. Очень смешно было наблюдать, как он пытается стянуть ведро с головы.
— Я тут кое-что надумал, — вдруг сказал Грязнуля.
— Ну?
— Я знаю, кто может нам помочь. Ты слышал об Обществе защиты животных?
— Что-то где-то слышал.
— Как ты думаешь, если они узнают о том, что происходит, может, они защитят нас?
— Хм, здравая мысль. Пошли!
— Прямо сейчас?
— А зачем терять время? Найдём их и скажем, что нам срочно нужна защита.
— Точно. Скажем, что мы нуждаемся в молоке, воде, заботе и ласке.
Не сразу, но мы отыскали контору этого общества — в заброшенном доме, окружённом миндальными
