действий — не впутывайте нас, пожалуйста!
— Вот-вот! — промурлыкала Белоснежка. — Я вообще не понимаю, почему мы, белые кошки, должны рисковать своей шкурой ради вашей выгоды! С какой стати?
Признаюсь, такого я не ожидал услышать.
— А ты что скажешь? — спросил я Серого.
Мыс ним были знакомы много лет и не раз ночи напролёт пели серенады очаровательным кошечкам. Он наверняка не будет столь бессердечен.
— Кто, я?
Серый явно отвлёкся от разговора. Положив голову на передние лапы, он наблюдал за божьей коровкой, которая медленно-медленно взбиралась по трубе шоколадной фабрики.
— Ну да, ты.
— Э-э-э... Понимаешь, — промямлил Серый, — мы, конечно, всей душой за вас, но если мы начнём вам помогать, то в темноте нас, серых, могут принять за чёрных, и тогда нам тоже не поздоровится. Поэтому я думаю, что вам должны помогать прежде всего белые кошки — уж их-то никто с вами не перепутает...
— Ты всегда умеешь выйти сухим из воды, — сердито фыркнул Снежок.
— А ты что скажешь? — спросил я Шоколадку, кошку с глазами цвета мёда и гибким длинным хвостом (поговаривали, что она может завязать его узлом).
— Нас, шоколадных кошек, на острове куда меньше, чем белых и чёрных, — заявила Шоколадка. — Поэтому мы обязаны бережно к себе относиться. Да и что мы можем сделать, когда нас так мало?
— И вообще, непосредственно нас эта история не касается, — добавил коричневый кот Капучин. Ужасно чистоплотный, он и сейчас не прекращал умываться.
Солнце клонилось к закату. Надежды мои таяли на глазах.
— Лично я считаю, что вы заслуживаете всяческого содействия в вашей справедливой борьбе, — взял слово Полосатик, серо-рыжий кот с бежевыми и белыми полосками, у которого один глаз был зелёный, а другой голубой. — Но вы же понимаете, мы с Кляксой сами не можем сейчас принять окончательное решение.
— Почему?
— Мы должны посоветоваться со всеми кошками остальных цветов и оттенков. Белыми с чёрными полосками, серыми с коричневыми пятнами, коричневыми с лиловыми ушами, чёрными с жёлтыми хвостами, бежевыми с рыжими полосками, рыжими с дымчатыми ушами, сиамскими с...
— Ну и когда же вы сможете посоветоваться с ними со всеми? — нетерпеливо прервал я его.
— Как можно быстрее! — решительно ответил Полосатик.
— А точнее? — настаивал я.
— Я надеюсь, что через пару месяцев мы будем знать мнение всех девятисот двадцати пяти видов кошек смешанного окраса и сможем дать вам чёткий ответ.
— Да через пару месяцев уже и усов от чёрных кошек не останется! — закричал Грязнуля. — Через пару месяцев они нас уничтожат!
— Значит, мы постараемся ускорить принятие решения, — сказала Клякса, светло-рыжая кошка с бурыми пятнами и с лиловыми глазами. — Но мы, конечно, не можем гарантировать, что это произойдёт в ближайшее время.
— Короче говоря, вы оставляете нас на милость этих душегубов?
— О нет, наши мысли и наши молитвы будут сопровождать вас в трудный час! — вновь заверил меня Снежок.
— Да плевать мне на ваши мысли и ваши молитвы! — взорвался я.
— Всё, с меня хватит! — рассердился Снежок. — Отчего я должен это терпеть?! Я пришёл сюда не для того, чтобы меня оскорбляли. Я и так рискую своей шкурой, согласившись принять участие в этом незаконном собрании, — и вот благодарность. Я уж не говорю о мёртвых лебедях...
— При чём здесь мёртвые лебеди?
— Ладно, чего уж там... Все об этом знают, но незачем переливать из пустого в порожнее... В общем, здесь не уважают мои благие намерения, поэтому я ухожу! — заявил Снежок.
Я тоже! — поддержала его Белоснежка. — Ужасная неблагодарность! Ужасная!..
— Подождите! Куда вы? Я не хотел вас обидеть! — бросился я за ними.
Напрасный труд. Они удалились с гордо поднятыми хвостами и с оскорблённым видом.
Когда я вернулся, все остальные кошки, кроме Грязнули, уже исчезли. Воспользовались случаем и улизнули.
Закат окрасил крышу шоколадной фабрики в золотые и пурпурные тона. Божья коровка уже почти добралась до верха трубы.
— Этого можно было ожидать, — вздохнул Грязнуля. — Никто не хочет рисковать своей шкурой ради нашего спасения...
— Скажи-ка, Грязнуля, а что имел в виду Снежок, когда говорил о мёртвых лебедях?
— Почём я знаю? Одно ясно: нам не на кого рассчитывать. Все от нас отвернулись.
— Но почему, почему они так себя ведут?
— Боятся. Ну и прямая выгода для них есть.
— Ты о чём?
— Нетрудно догадаться. Чем меньше кошек на острове, тем больше мышей, рыбьих голов и прочей снеди для оставшихся.
Эх... Понятно. Значит, мы должны спасаться сами, без...
Я прервался на полуслове: из-за трубы с божьей коровкой появился трубочист — небритый, с пустыми глазами; в руках у него был бидон с бензином. Не успел я прийти в себя от неожиданности, как увидел второго трубочиста, выходящего из-за соседней трубы. У этого была толстая шея и растрёпанные волосы, а в руках он держал несколько кусков серой пакли и большой коробок со спичками.
Первый трубочист со зловещей гримасой плеснул на нас бензином из бидона, а второй, ухмыляясь, начал поджигать куски пакли один за другим и бросать в нас.
— Бежим! — закричал Грязнуля. — Они хотят нас сжечь!
Мне не нужно было повторять дважды. Я вывернулся и нырнул между ног первого трубочиста. Тот споткнулся и выругался. Но тут из-за нескольких труб выступили ещё трое трубочистов с бидонами, паклей и спичками. Я понял, что нас окружили, и отступил. Кругом разливали бензин, швыряли в нашу сторону спички и горящую паклю. Один кусок попал мне на хвост. Хвост тут же загорелся. Страшно воя, я совершил то, чего никогда бы не сделал в обычных обстоятельствах: взвился в воздух, перевернулся и сиганул с крыши в бочку с дождевой водой, стоявшую на тротуаре под водосточной трубой.
Я погрузился на самое дно, едва не захлебнулся, но сумел задержать дыхание и, чтобы подбодрить себя, представил, что я корабельный кот, попавший в бурю. Вынырнул на поверхность, ухватился когтями за деревянные края бочки и выбрался наружу, промокший до нитки.
— Ты в порядке? — услышал я обеспокоенный голос подбежавшего ко мне Грязнули.
— Беги в другую сторону! — закричал я ему на бегу. — Сворачивай вон туда! Если они станут нас преследовать, собьём их с толку.
— Хвост обгорел?
— Пустяки, чуть-чуть подпалился. Удираем! Быстро!..
СЕКРЕТНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ
Глава девятнадцатая,
