будет. Один плюс, спина уже не болела.
Отловив в коридоре кого-то из своих однокурсников, я выяснил две вещи. Во-первых, завтрак уже закончился, а во-вторых, через 10 минут мне нужно было быть на уроке зельеварения. На урок я все-таки успел. Зелья вел моржеподобный дядька, называемый профессор Слагхорн. Он еще у нас деканом подрабатывал.
Со слащавой улыбкой, не сходившей с его губ до конца урока, он задвинул ванильную, напыщенную речь, о том, какой прекрасный предмет – зелья, и как здорово мы их будем изучать. Ко второй минуте я стал скучать. В моей голове мелькнуло, что если бы я был на его месте, мою приветственную речь гарантированно на 100% никто и никогда бы не забыл. Там было бы обязательно про смерть, славу и неизбежный триумф, в общем, про всю ту муру, на которую так охотно ведутся светлые. Обязательно сравнил бы своих учеников со стадом баранов, ну просто так, чтоб не расслаблялись.
Мои размышления прервались окончанием лекции и началом практики. Мы начали варить свое первое зелье, для кого-то первое, разумеется. Зелье было до икоты примитивное, я его уже варил, лет в 8, если не ошибаюсь, успел переработать и теперь его приготовление занимало 15 минут вместо 40. Что делать в оставшиеся 25 минут я не знал. Слагхорн увидел, что зелье готово, пришел в полный поросячий восторг от его, зелья то есть, идеальности. Мои же мысли в это время были приблизительно в районе стола профессора, на котором стоял котел с демонстрационным зельем. Я думал о том, как бы половчее его взорвать, и прикидывал свои шансы остаться незамеченным. Выбор мой пал на невербальное акцио чего-то там взрывоопасного в кладовой профессора, и незаметная отправка этого взрывоопасного нечто в профессорский же котел. Зачем я это делал? Ответ прост, мне было скучно! Я приготовился, уже мысленно потирая руки от предвкушения, как все испортил какой-то пацан. Ворвавшись в кабинет без стука, он выкрикнул:
— Снейпа к директору!— и тут же убежал. Настроение испортилось окончательно. Темный маг в плохом настроении, это худшее из проклятий.
Пароль от кабинета директора я знал. Заботливый крестный снабдил меня этой ванильно-шоколадной мерзостью на полгода вперед. Еще стоя на движущейся лестнице, я уже знал, с чего начну разговор. Широко улыбаясь, предварительно обменявшись с Фоуксом неприязненными взглядами, я уселся без разрешения в кресло, и заявил;— Ну, и где мой завтрак, Сэр?
— Совсем стыд потерял,— молвил из-за массивного стола заботливый крестный, — ничего, до обеда потерпишь, хотя могу предложить тебе лимонных долек, скушаешь? Мой мальчик.
Вот старый хрен, знает же, что я не ем сладкое.
— Че вызывал?
— Хамите, юноша? В мое время себе такого никто не позволял,— встрял в разговор какой-то тип с портрета.
— Так, прекратить базар! Собственно не за этим я тебя сюда позвал! Вот полюбуйся!— он протянул мне стопку исписанных не совсем понятным почерком пергаментов.
— И что это за китайские руны?— не понимаю, к чему он клонит.
— Это официально зарегистрированный медведьмой высшей категории отчет «о жестоком обращении с ребенком». Согласно этому отчету тебя периодически избивают, недокармливают и запугивают до истерических приступов. Ничего не хочешь объяснить?
— Нуу, насчет недокармливания… с этим даже не поспоришь. Ты что, хочешь увидеть меня упитанным и розовощеким бутузом, прекрасно зная, какой из видов капусты отчим предпочитает на завтрак, а какой на обед. Помнишь, он сам тебе показывал, даже в теплицу сводил. Что-то ты у нас давно на обед после этого не оставался, мог бы и меня иногда подкормить, растущему организму белки нужны, а не растительные углеводы.
— Так, ты мне зубы-то не заговаривай, жертва тирании! Кто, и главное когда умудрился тебя избить, причем так жестоко, что мой староста Слизерина даже забыл мне нахамить, а вместо этого сказал: « Здравствуйте, сэр, доброго вам дня». Я даже от неожиданности забыл с него баллы снять.
— Да никто меня не бил, мой мопед потерял управление. Итог: я лишился мопеда, а Тобиас любимых кустов африканской розы. К счастью, он это к моему отъезду еще не обнаружил.
— Драть бы тебя как сидорову козу!— неожиданно закричал мой крестный, стремительно поднявшись из-за стола.
— Не получится, многоуважаемый директор, по вашей рекомендации, я продуктивно провел остаток лета. От корки до корки прочитал «Историю Хогвартса», а также, буквально вызубрил устав школы. Так вот, согласно этим данным, телесные наказания в школе запрещены уже на протяжении двухсот лет. Так как в этом помещении вы директор, а я ваш ученик, то наказания должны быть более традиционными, разрешенными уставом школы. Иначе я не поленюсь дойти до больничного крыла и со слезами в голосе поведать об изувере так издевающимся над бедным мальчиком…
— Вот.. ты..ты..ты,— крестный вдруг расхохотался и повернувшись к портретам произнес,— хорошая смена растет! Давай заключим сделку. В связи с тем, что светлые так отвыкли от контакта с темными, что воспринимают тебя и даже меня как абсолютно светлых личностей, и я не считаю нужным их в этом переубеждать. Я предлагаю тебе, в меру твоей испорченности, играть роль светлого. Если продержишься до четвертого курса и крупно не набедокуришь, то к твоему совершеннолетию, то есть на пятнадцатилетие я разоряюсь на новенький мотоцикл. Предупреждаю сразу, я все-таки темный, поэтому играть буду не совсем честно. В качестве стимуляции и провокации все твои занятия с завтрашнего дня будут проходить совместно с факультетом Гриффиндор, как полнейшим антиподом тем, с кем ты учишься сейчас. Поверь, они тебя будут ненавидеть только за то, что ты слезиринец. Все это делается для твоего же блага. Обретение силы ты должен пройти строго под моим контролем ровно в 15 лет. Запомни, наипервейшей задачей, для тебя, на данный момент является полный контроль над силой и над собой. Ты силен мальчик мой, очень силен, мне иногда даже кажется...
Что ему кажется я так и не узнал, но решил для себя, что в лепешку расшибусь, но заставлю таки крестного выполнить обещание. Самую дорогую модель выберу! По-крайней мере постараюсь... К тому же, я не дурак, я все понимаю. Если я потеряю контроль над силой, то от этого замка и от всех его обитателей ничего не останется.
— Деньги начинай копить, крестный, можешь даже крылышки заказать. Я согласен.»
В зале раздалось тихое хихиканье. Многие из сидящих, видимо, представили Снейпа с белыми крыльями. Перси, не давая слово Эйлин, продолжил читать.
Глава 5. 10 баллов за иголку
«11 сентября 1971 года.
За эту неделю ничего особенного не произошло, за исключением одного запоминающегося урока, где мне все-таки не удалось сдержать в полной мере свою темную сущность. А так, я был сущим ангелочком. Прилежно учился, выполнял задания только на превосходно. Еще бы их не выполнять, профессора не смогли сообщить мне ничего нового. Подумать только, за последнюю неделю я заработал целых 50 баллов для Слизерина. 10 из которых еще долго будут мне вспоминаться и приносить очень много радости.
В пятницу после завтрака у нас была трансфигурация. Вообще, согласно моему договору с крестным я стараюсь особо не высовываться, но давешняя троица, с которой я ехал в одном купе, за что-то меня невзлюбила. Они пытались достать меня всегда, как только я появлялся на их горизонте. Начиналось все довольно безобидно: с взаимных оскорблений, затем в ход шла тяжелая артиллерия (с их стороны), то есть палочка и кулаки. Я же не применял ни того и ни другого, считая это не спортивным, но слишком уж часто мы с ними сталкивались. Тут впору заподозрить, что крестный играет ну очень не честно и специально науськивает этих болонок на меня. Перед самым кабинетом трансфигурации, я внезапно с грохотом растянулся на полу. Уже через секунду я сообразил, что это была магическая подножка. Гадать, кто мог ее поставить было просто бессмысленно, итак все понятно. Попытался подняться. Не получилось. Наверно они задействовали один из видов приклеивающих чар. Не плохо для первокурсников, особенно учитывая, что они светлые. Я их даже зауважал. Недолго. Секунд на десять. Какая восхитительная низость. А чем тогда мои шалости будут отличаться от их попытки привлечь к себе внимание? И что же мне делать? В принципе, я мог освободиться самостоятельно еще минуту назад, но это могло повлечь за собой некоторые разрушения. Я подумал, что крестный совсем ни это имел в виду, приказывая не привлекать к себе внимание. Поэтому я продолжал вяло трепыхаться, изображая попытки освободиться, под громкий гогот гриффиндорцев. И тут,
