искать других практик, не следует искать чего-то ещё где-то ещё, я должен хранить веру и придерживаться выполняемых практик. Ладно, я буду продолжать“. И я по-прежнему придерживаюсь старых практик. Но это всё так же неудобно, монотонно. В сущности, это раздражает, это слишком больно».
И мы продолжаем и продолжаем в том же духе. Мы повторяемся. Мы создаём нечто и заставляем себя поверить в это. Мы говорим себе: «Сейчас мне необходима вера. Если у меня будет вера, если я поверю, тогда я буду спасён». Мы всевозможными способами пытаемся заранее сфабриковать веру и получить от этого мгновенный толчок. Но наши попытки раз за разом ведут к одному и тому же результату, и мы так ничего и не добиваемся. Для такого подхода к духовности всегда характерны подобные проблемы.
Применяя подход Падмасамбхавы к духовности, мы не ищем чего-то, что подтолкнёт нас, не ищем вдохновения или блаженства. Напротив, мы погружаемся во всё раздражающее, что есть в жизни, ныряем в раздражение и делаем его своим домом. Если нам удаётся превратить раздражение в свой дом, оно становится источником великой радости, трансцендентной радости — махасукха, — поскольку там вообще не существует никакой боли. Такой вид радости уже не связан с болью, он не противопоставляется ей. Всё становится чётким, ясным и доступным для понимания, и нам удаётся взаимодействовать с этим.
Дальнейшая адаптация Падмасамбхавы к миру посредством позиции вечности — первая из пяти стадий видьядхары — играет важную роль в изучении остальных его аспектов. Эта тема встречается снова и снова.
Вопрос: Падмасамбхава сделал кладбище своим домом. Разве это не мазохизм?
Ответ: Для начала, в данной ситуации полностью отсутствует агрессивность. Падмасамбхава не пытался никого ни в чём убедить. Он просто находился там и воспринимал вещи такими, какие они есть. Мазохизм подразумевает, что вы кого-то обвиняете, с кем-то связываете свою боль: «Если я покончу жизнь самоубийством, тогда родители поймут, как я их ненавижу». Здесь нет ничего подобного. Это несуществующий мир, но Падмасамбхава там, он сосуществует с ним.
Вопрос: Я не понимаю сверхчеловеческого качества рождения из цветка лотоса, так же, как и рождения Христа от девственной матери. Не делает ли это Падмасамбхаву возвышающимся над нами идеалом, к которому мы должны относиться как к не-человеку?
Ответ: В некотором смысле рождение от матери и рождение из лотоса — это абсолютно одинаковые ситуации. Здесь нет ничего сверхчеловеческого: это просто пример чуда, которое действительно может случиться. Люди, впервые наблюдающие рождение, часто находят, что это тоже чудо. Также и рождение из лотоса является чудом, хотя в нём нет ничего особенно божественного или чистого. Рождение из лотоса — это выражение открытости. Нет необходимости находиться в материнской утробе на протяжении девяти месяцев. Это свободная и открытая ситуация — лотос открывается, а в нём — ребёнок. Это очень непосредственно. В связи с лотосом нам не приходится обсуждать вопросы, подобные достоверности утверждения о девственности матери Христа. В тот момент в том месте мог находиться лишь один этот лотос. Потом он завял. Поэтому мы можем сказать, что это было свободное рождение.
Вопрос: Рождение из лотоса может также означать отрицание кармической истории.
Ответ: Да, это верно. Здесь нет никакой связи с кармической историей. Просто где-то в Афганистане случилось так, что в лотосе оказался ребёнок.
Вопрос: Не могли бы вы немного рассказать об отношении между проявлением Падмасамбхавы как Ваджрадхары и дхармакайя-буддой линии кагью, также носящим имя Ваджрадхара?
Ответ: Как вы уже сказали, с точки зрения линии кагью, Ваджрадхара — это имя изначального, непрерывно существующего будды уровня дхармакайи. Проявление Падмасамбхавы как Ваджрадхары происходит на уровне самбхогакайи — то есть взаимодействия с жизненными переживаниями; или на вторичном уровне дхармакайи это связано с повсеместным проникновением живых существ, которые всегда доступны для взаимодействия. Но в первую очередь это принцип самбхогакайи. В этом смысле пять аспектов самбхогакайи, пять самбхогакайя-будд — это восемь аспектов Падмасамбхавы.
Вопрос: Вы говорили о пребывании в раздражении — в сущности, о наслаждении им. Если я правильно понял, идея в том, что боль ассоциируется с избеганием и уклонением, но, если мы приближаемся к боли и погружаемся в неё, она исчезает? Может ли это привести к просветлению?
Ответ: На самом деле это очень тонкий момент. Проблема в том, что в результате может возникнуть садистское отношение, которое часто проявляется в агрессивных подходах к практикам дзен. Также у нас есть подход «вдохновения», при котором мы погружаемся в учения, игнорируя боль. Эти подходы ведут к слепому заблуждению. Мы обнаруживаем, что наши тела измождены, поскольку мы не заботились о них должным образом.
В данном случае отношения с болью не сводятся ни к садистскому подходу или агрессивной практике, ни к игнорированию ситуации и бегству от неё в мир грёз. Это что-то среднее. Для начала мы рассматриваем боль как нечто вполне реальное, нечто действительно существующее, имеющее место быть. Мы не относимся к ней как к предмету учения или философии. Это просто боль, простой психологический дискомфорт. Вы не уходите от боли, потому что, если вы уйдёте, вам не с чем будет работать. Вы не погружаетесь в боль и не делаете себе больно, потому что, поступая так, вы втягиваетесь в суицидальный процесс, занимаетесь саморазрушением. Так что это подход, лежащий где-то посередине.
Вопрос: Каким образом ощущение себя «как дома» в раздражающих ситуациях соотносится с принципом мандалы?
Ответ: Оно уже и так само по себе является мандалой. Контакты с раздражающими факторами дают понять, что существует множество видов раздражителей и бесконечное число их вариаций. Это и есть мандала. Вы именно там. Мандала — это ощущение тотального существования, и вы — в её центре. Вот вы где — в центре раздражения. Это очень мощное переживание.
Вопрос: Давая определение видьядхары, вы говорили о научном знании. Как научное знание связано с жизнью Падмасамбхавы?
Ответ: Я использую термин «научное знание», подразумевая самое точное знание о том, как реагировать на ситуации. Сущность безумной мудрости в том, что вы перестаёте создавать стратегические программы, у вас больше нет идеалов. Вы просто открываетесь. Как бы ни вели себя ученики, вы реагируете соответственно. Это всегда научно в том смысле, что неизменно соответствует природе элементов.
